Сергей Фокин - Библия смерти

Сэмюель. – Видим-о-о изрядно-о я вчера налакался, что-о в р-от успели нагадить не то-олько-о-о мухи.

Он попытался сделать усилие, чтобы подняться с кровати, но скованность в теле не позволила ему пошевелиться. Красный фонарь, горевший в качестве ночника, погас, сменив ночной сумрак, яркому светлому дню. В комнате не было окон, и смена дня и ночи здесь происходила по щелчку. Десять ламп заискрили над головой Дикенсона и его взгляд сковало безумие панического испуга. В голову тут же всплыли моменты прошлого провидения в психлечебнице, закончив мучение через повешение.

Сэмюель. – Да что-о же я тако-ое со-о-ожрал, что-о д-о сих по-ор не о-о-отпускает.

Сэм пытался первое время орать, зовя кого-нибудь на помощь, но стены были звукоизолированы, и никто кроме него самого его не слышал. Придя наконец в норму, студент попытался успокоиться и глубоко вдыхая воздух, медленно ворочая головой, оглядел свои жуткие хоромы.

Свивальник не давал свободу действий, но разглядеть свои мягкие стены и пол было не трудно. Размышлять времени не было, за ним вскоре пришла обезображенная медсестра.

Дантист. – Ваш недуг нам ясен. Вы слишком пренебрегли здоровью своих зубов. Мы будем вынуждены удалить четырнадцать из них. Мужайтесь.

Без должной анестезии, самыми простыми кусачками, Сэму обезобразили обе челюсти. Трое дальних, дались не сразу, но применив на деле долото и молоток, далеко засевшие корни удалось достать. Пострадала лишь нижняя челюсть. Из-за сильного давления извне, кость дала трещину и безутешно ныла. Дикенсон, захлебываясь в собственной крови, потерял самообладание и его мужество сменилось страхом. Он рыдал, как младенец, прося перестать его мучать. Сэм окончательно перестал верить, что это больница, еще после того, как его вывезли из палаты в коридор: разбитые стены, сгнившие балки деревянного потолка, и множество пыли и паутины, говорило о том, что это здание заброшено уже многие годы. Но, на все его утверждения, так же, как и на разлагающиеся лица врачей, ему отвечали, что его недуг набирает обороты и нужно срочно приступать к операции.

Теперь он лежал накаченный морфием в комнате какого-то подвала и ждал своей новой участи. Наркотик затуманил рассудок, и он больше не боялся ничего. Молча пуская слюни, он оглядывался по сторонам, лежа на операционном столе. Комната выглядела не совсем так, как в его прошлом видение. Рядом с ним лежала закованная цепями медсестра. Ее нос был полностью провален и обглодан опарышами, которые ползали по всему ее телу. Сэм пытался верить, что все это мираж, созданный его болезнью, так как медсестра находилась в полном здравии и ждала, как и он, своей участи.

Сэмюель (подумав негромко вслух). – Мо-ожет о-она то-оже со-о-ошла с ума? Го-ов-о-орят медперсо-о-онал психлечебниц часто-о ко-ончает пло-охо-о. Кто-о знает.

Он хотел у нее спросить, но не видел смысла в заданных вопросах. У нее был завязан рот, а ему было сейчас так хорошо, что он просто улыбался в ее сторону и радовался каждому новому вздоху.

Спустя пол часа, их тишину прервал вошедший доктор.

Доктор Коттон. – Здравствуйте. Меня зовут доктор Генри Коттон. Я ваш лечащий врач. Как только я закончу с мисс Аннет, мы приступим к вашему лечению.

Беверли Онэт:

Родилась 4 октября 1968 года, в городе Ноттингем, Великобритания. Умерла 6 декабря 2007. Обладала гетерохромией. Левый глаз был зеленого цвета, правый карий. Род деятельности – медсестра. Веселая и харизматичная личность со скрытыми качествами серийной убийцы. Беверли не нападала на пожилых людей, как предпочитают делать многие. Она предпочтительно выбирала для своих развлечений беззащитных детей. Онэт делала им укол хлористого калия или же инсулина, вызывая досрочную остановку сердца. Жажда новых преступлений возрастала с каждым новым случаем, и она уже не могла остановиться. Голод сильнее всего прочего, и никто не способен совладать с ним.

В своей палате, Онэт совершила насилие над ста тринадцатью детьми, убив восемьдесят четыре из них. И все это произошло за какие-то семь месяцев. Правда аппетит так и не был удовлетворен. Ее жертвами выступили малыши в возрасте от двух месяцев до пяти лет. В случае с двух месячной, родители были настолько благодарны ее мнимому уходу, что даже попросили ее стать крестной матерью малышке. А ведь именно уколы жестокой медсестры ХХ столетия и стали причиной последующего паралича и повреждения мозга ребенка. Спустя несколько лет, бедняжка и вовсе потеряла зрение.

После ареста Беверли, с ней пообщались психиатры, которые выявили у нее расстройство, известное как синдром Мюнхгаузена. В итоге была приговорена к пожизненному заключению в психлечебнице.

В возрасте тридцать восемь лет, не смогла смириться со своей судьбой, вскрыв себе вены.

Действие морфия подошло к своему логическому завершению. Радостная эйфория прошла и страх вновь обвил тело бедного студента, бросив его в холодном поту.

Сэмюель (сильно волнуясь). – О-о-она мертва?

Доктор Коттон. – Нет. С чего вы взяли? Ее состояние не хуже вашего, мой друг.

Сэмюель. – Н-о-о-о черви? Ее тело-о-о без ко-о-онца п-о-о-оедают черви!

Доктор Коттон. – Сэм, вы больны и поэтому вам мерещиться всякое дурное. Но не волнуйтесь, скоро все измениться, а сейчас я бы хотел попросить вас не мешать работать. Спасибо.

Дикенсон не знал, галлюцинация это, или нет, но ему было сейчас очень жарко. Воздух был скованным и ему трудно дышалось.

Беверли (медсестра была очень напугана). – Простите меня! Это больше не повториться!

Онэт боялась его дальнейших действий. В кандалах у нее находились не только руки и ноги, а также шея и торс. Поэтому она не могла даже пошевелиться и старалась вымолить прощение словами.

Доктор Коттон (срезая с нее всю лишнюю одежду). – Дорогая Беверли. Я позволил тебе выбраться с порочного круга ада, дав шанс возвыситься и превзойти саму себя. Ты подвела меня!

Беверли. – Но ведь он все равно не подозревает о собственной смерти.

Доктор Коттон. – Это ничего не меняет. Порядок превыше всего, ты знаешь правила. Ты уже неоднократно злоупотребляла своей должностью, чтобы удовлетворять свои потаенные фантазии. Время расплаты пришло.

Беверли (дрожа от страха). – Я сполна заплатила за свои земные ошибки.

Доктор Коттон (закончив приготовление). – Я знаю, Беверли, знаю. Но настало время заплатить за неземные. Прощай мой «Ангел смерти».

Не желая больше выслушивать нытье, Генри не взирая на ее болтовню, принялся за работу. Взяв поднос с иглами (длинна каждой достигала двадцать пять сантиметров) , он стал по одной медленно вставлять их Онэт в голову. Раздавшийся душераздирающий крик, приклеил тело Дикенсона к операционному столу. Он мгновенно побледнел и стал молиться о своем спасение. На тринадцатой игле, Беверли Онэт умерла, растворившись как воздух. Сэму только удалось на секунду запомнить выражение ее лица. Оно было похоже на дикобраза.