Сергей Фокин - Библия смерти

Измученное и изувеченное тело студента отмыли от собственной запекшейся крови и доставили в палату, где он должен был пережить предстоящее заражение ради собственного излечения.

Ночь пришла быстрей, чем ее ждали. Сэм первые два часа кричал от прилива боли, не помня ничего о собственной затеи. Язык и вправду был его врагом. Не пререкайся он сегодня с доктором, мог бы отделаться очередным удалением мешающегося органа. Теперь же он с трудом понимал, где находиться и что с ним происходит. Почему ему так больно! Ближе к рассвету, часть памяти смогла зафиксировать обрывки прошлого, правда всего процентов на тридцать. Этого, как оказалось, было достаточно, чтобы Сэм смог встать с кровати и попытаться достигнуть желаемого. Дело было в другом. Студент теперь желал скорейшей смерти. Обезображенный, с отсутствующей частью мозга. Для чего раскрывать ящик Пандоры? Он отчетливо понимал, что проживет не больше нескольких суток. Заражение захватит контроль над его организмом, и он умрет в жестоких муках, борясь с собственной болью.

Стараясь перебороть пульсацию свежих ран, Дикенсон разогнал затуманенные бесполезные раздумья и решил вернутся к намеченному ранее плану. Так хоть может посчастливиться умереть несколькими днями раньше.

Оказавшись в коридоре психиатрии, из живого персонала, оставалась одна спящая медсестра, поедаемая опарышами. Тошнота нахлынула к горлу, но желудок был совершенно пуст и с легкостью справился с концентрацией сил. Сэм немного побледнев (до состояния трупа, учитывая, что он и так не был румян) , тихим покачиванием направился на поиски кабинета своего «ПАЛАЧА».

Светало. Солнечные лучи с трудом старались пробиться сквозь запачканные окна, переливая стоявшую в воздухе пыль. Когда он вошел в кабинет Генри Коттона, на часах пробило шесть. Подтирая собственные слюни, он застыл у висевшей на стене стеклянной рамки «свода правил». В таком умиротворение, словно «спелый» овощ, Сэм простоял полтора часа. Оцепенение «картины с буквами», словно околдовало его разум. С открытым ртом, весь в собственной слюне, он пытался вспомнить словарь и как первоклассник, проделывая над собой усилия пытался все прочесть.

Надпись гласила:

Свод правил Генри Эндрюса Коттона

Утверждение первое:В психбольницу люди попадают навсегда.

Утверждение второе:В психбольницу может попасть каждый.

Утверждение третье:Психушка – райское место, где людей делают овощами, зомби, управляемыми марионетками.

Утверждение четвертое:Санитары в психушках должны быть дикими садистами.

Утверждение пятое:В психбольницах людям дают сказочные препараты, при помощи которых каждый имеет право жить в пряничном домике.

Утверждение шестое:Психиатр всегда ищет повод поиздеваться над пациентами, назначить ему самые тяжелые наркотики, наказать, стереть ему память и просто насладиться его адской болью.

*Психического, Вам, здоровья!*

Доктор Коттон. – Вот ты где! А мы тебя уже обыскались!

От резкого голоса врача, Сэм дернулся и обмочился в штаны, как испуганная собачонка. Он медленно повернулся в сторону услышанной им речи и принялся ждать своей участи. По щекам медленно побежали крупицы слез.

Доктор Коттон. – Ох и навел ты шума сегодня!

Сэмюель (с непосильным трудом пытаясь выдавить каждую букву). – Я… Тебя… Убью.

Доктор Коттон (сделав шаг вперед по направлению Дикенсона). – Знаешь Сэми. Я стараюсь всегда придерживаться этих правил. Во всем! И поверь мне, эта система работает не один год. Забраться в мой кабинет было плохой затеей.

Сэмюель. – Я… Тебя… Убью…

Слюни от его речи, смешавшись с градом слез, падали на алый паркет, создавая в луже мочи вспененные островки пузырей. Сделав усилие над своей окоченевшей от страха правой рукой, он запрокинул связку ключей над своей кровоточившей головой и из последних сил кинулся на Генри Коттона. Доктор с легкостью увернулся от детских игр Дикенсона и недолго думая, вскрыл ему глотку. Кровь, крупным плевком брызнула на заляпанное руками стекло двери кабинета и неподвижное тело студента с грохотом приземлилось на потрескавшуюся плитку коридора.

Медсестра (подбежав к доктору Коттону). – Что нам с ним делать?

Доктор Коттон. – Ничего! (задумавшись про себя) Он мне так весь медперсонал изведет. Пора все брать в свои руки.

Пробуждение пятое.

«Желанием их будет выйти из огня,

Но никогда им из него не выйти.

Им – вечные мучения.»

Коран. 5:37.

Свет выключили раньше обычного. Это был очередной первый день Сэмюеля Дикенсона в психлечебницы, но далеко не первый в его кошмарном мире адских видений. Каждый раз все начиналось как с чистого листа, без каких-либо огрехов. Но теперь! Теперь явно все шло не по намеченной линии сотворенного над ним коварства. Каждую секунду он проживал часами. Все поры на черной коже студента были напряжены, заставив волосы шевелится на руках и ногах. Он не знал, что за новый этап игры ему был уготован и не смотря на прошлый провал, где ему так и не посчастливилось разузнать о себе правды, ждал старта. Сэм чувствовал, что вот-вот войдет «Веселая Джейн» и был готов попробовать докопаться до истины вновь.

Прежде чем открылась дверь, его «плюшевой» комнаты, в развешанных по углам динамиках зазвучала детская колыбельная.

… Спит на подушке тигренок давно. Ночь на дворе и повсюду темно. Спи мой родной, засыпай побыстрей. Крепче укутай себя потеплей. В сказке ночной погуляй на коне. Сладостей съешь и домой поскорей. Утро придет, и ты станешь взрослей. Но, а пока сладких снов мой храбрец…

Звон громкой песни, болью отдавался в лобной части мозга, пытаясь о чем-то усердно напомнить Дикенсону. Но как только он не старался выдавить хоть самую малость собственных воспоминаний, все было напрасно.

Их не существовало!

Об этом говорило все. Каждая крохотная мелочь, включая вечно незнакомые запахи и странные скрипы в глубине сознания. Если прошлое было, то оно осталось бы в памяти навсегда. Прошлого нет! Нет того, которого хотелось. Что с ним сейчас происходит, остается тайной. Сэм начинал сдаваться. Кругом для него давно все померкло, умерло вместе с ним – жалким психом.

Узнать хоть крохи, пока ему еще по силам, главное пытаться сохранить рассудок (если в этот раз Коттону не придет в голову отрезать его здоровые-больные ноги) . Каждодневные пытки начинают сводить с ума по-настоящему, и бедному студенту кажется, что это и есть тот самый настоящий мир, в котором он всего лишь поехавший на голову больной пациент. Таких как он полно, ими забиты палаты каждой психиатрической лечебницы. Кричащие из окон – «Я Наполеон!» – в действительности так ведь и считают. Так чем Сэм лучше остальных?