Сергей Фокин - Библия смерти

Дверь с размахом распахнулась и Дикенсон решил на всякий случай притвориться спящим, ведь по старой легенде, так и должно было быть. Время было пять утра. Его обычно будили ровно в семь.

Голос матери Сэмюеля (самыми нежными нотками своего голоса). – Мама пришла!

Этот голос заставил тело студента невольно содрогнуться. Этого не было заметно наглядно, но легкая вибрация за секунду пронеслась от головы до пят, отразившись в пальцах слегка неприятным покалыванием. Сэму удалось скрыть все в тени.

Голос матери Сэмюеля. – Поговори со мной. У меня ведь не так много времени.

Сэм недоумевал, как поступить, ведь даже не помнит лица собственной матери и продолжал претворяться спящим.

Голос матери Сэмюеля. – Дорогой. Твой сон скоро кончится, но мы можем еще успеть поговорить. Я знаю, ты давно ждешь меня. Прости, что не пришла к тебе раньше.

«Сон? (мысли Дикенсона) Какой еще сон!? Нет, нет, нет, нет.»

Это окончательно запутало мысли студента, и он открыл глаза.

Сэмюель. – Мама? Это-о и вправду ты?

Голос матери Сэмюеля. – Конечно сынок. Болезнь совсем тебя извела. Скоро ты поправишься. Слушайся врачей и тебя выпишут домой.

Сэмюель (глаза намокли, слегка покраснев). – Но-о как ты мо-ожешь это-о знать. Ты всего-о лишь пло-од мо-оей бо-ольно-ой фантазии? Так ведь!

Голос матери Сэмюеля. – Верь мне!

Сэмюель (громким басом). – Верить!? Тебе!? Ты запихнула меня в эту «адскую кухню», где из меня каждый день го-от-о-овят различные блюда и хо-очешь, что-обы я тебе верил?

Голос матери Сэмюеля. – Не ори на мать! Это для твоего же блага!

Сэмюель. – Как же. Для м-о-оего-о блага! Вы то-олько-о по-осмо-отрите на эту невинную женщину. Да ты про-осто-о решила о-облегчить себе жизнь и избавилась о-от страданий. В-о-от и все. Теперь, ко-огда трахаешься с о-отцо-ом, хо-отя бы не прихо-одится напрягать мысли, что-о я мо-огу прервать ваш акт.

Голос матери Сэмюеля. – Да как ты смеешь так думать обо мне. Я растила тебя, отдавая всю себя. В том, что с тобой стало – нет моей вины!

Сэмюель (в голосе слышалось отчаяние). – Даже сейчас, ты пришла ко-о мне с о-одним спло-ошным враньем.

Голос матери Сэмюеля. – Каждое мое слово правда. Не отдай я тебя сюда, ты чего ради наложил бы на себя руки. Я не могу потерять тебя. Родители не должны хоронить своих детей.

Сэмюель (опять рыдая). – Вранье! Вранье! Вранье!

Голос матери Сэмюеля (пытаясь навязать собственное толкование). – Тебе все еще так же плохо. Твоя болезнь не хочет тебя отпускать.

Сэмюель. – Прекрати! Меня все это-о о-осто-очертело-о. Ты не успела переступить по-о-оро-о-ог мо-оей палаты, как тут же по-опыталась меня о-одурачить. Так мо-ожет это-о не я псих? А ты?

Голос матери Сэмюеля. – Я совсем не понимаю тебя, сынок? Что с тобой стало.

Сэмюель (четко произнесся каждое слово). – Я уже давно не сплю! Мама!

Дикенсон достал руки из давно распутанной смирительной рубашки и обхватил ее силуэт обеими руками. Только так он мог убедиться в ее реальности. Один щелчок и память как ураган «Катрин» набросилась на побережье его памяти, принесся Сэму все то, что он так долго ждал и пытался найти.

Сэмюель (скаля зубы). – Мой Поводырь Сабнак – Мама!

Сабнак попытался вырваться из объятий Дикенсона, чтобы позвать подмогу, но Сэм оказался шустрее. Он достал из его кармана шариковую ручку и что есть мочи, вонзил в левое плечо. Демон перевалился через кушетку, запачкав белый пол своей давно свернувшейся кровью. Студент, не имея времени на раздумье, понесся из больницы прочь. Схватив пожарный топор, он устелил коридор больницы разрубленными трупами медперсонала. Весь пол был затянут копошащимися трупными червями и забрызган пятнами желтого гноя. Сэму удалось добраться до выхода и покинуть лечебницу.

Что дальше?

Оглядев раскинувшиеся со всех сторон луга, Дикенсон наконец для себя понял, что выхода от сюда не существует. Но, так просто сдаваться, он теперь точно не будет. Рога, за прошедшее после суда время, значительно увеличились в размере. Он это понял, когда перед выходом пригвоздил ими Джейн к стене. Она в истерике пыталась сделать ему какой-то укол, за что Сэм в одночасье укоротил ей руку, а затем снес ее наполовину сгнившую голову.

Доктор Коттон (раздался голос с коридора больницы). – Не дайте ему уйти!

Оставаться на одном месте было нельзя. Вдохнув глубокий глоток запаха свежей росы, Дикенсон решил отомстить Поводырю за все страшные пять дней, что прошли для него словно вечность. Осталось проредить его персонал.

Беверли. – Сюда! Скорей сюда!

Женский голос доносился из распустившего свои листья куста сирени. Немного посомневавшись, Сэм направился на его звук.

Сэмюель (заверещал он испуганным голосом от увиденного). – Не подходи ближе!

Перед ним стояла Беверли Онэт. Дикенсон тыча в нее окровавленным топором, стал медленно пятиться назад.

Беверли. – Постой! Я не причиню тебе вреда.

Сэмюель. – Ты ведь умерла на моих глазах!

Беверли. – Здесь все не так, как ты думаешь. Мы все во власти Коттона. Я ни хочу больше оставаться с этим садистом. Я помогу тебе выбраться, а после ты заберешь меня с собой.

Сэм конечно же ей не поверил, но она умудрилась посеять в его мыслях сомнение и отвести взгляд в сторону. Онэт подкралась к нему сзади и не мешкая нанесла удар по голове тупым предметом (им оказалось бревно) . Потеряв равновесие, Дикенсон повалился ничком на землю, но сумел сохранить контроль над разумом, не дав ей завершить задуманное. Замешкайся он еще на пару секунд, и она раздробила бы ему голову, окрасив сирень сережками из его мозгов. Сэм, преобладая над новой болью, резко увернулся от нависшего удара в сторону и разрубил Онэт ее посиневшее с годами бедро. Умывшись, полившимся из рваной раны, гноем, он, недолго думая, отделил ее гнусную голову от туловища. Правда лишь со второго раза.

Так как строить планы было совсем не кстати, Сэм решил какое-то время отсидеться в местном крематории. Размозжив на входе обухом топора голову завсегдатого «измельчителя», Дикенсон стал единственным жителем избушки и ждал, пока демоны повалят за его душой.

Его искали не долго. Открывавшаяся от ветра дверь навела их на мысль и тридцать шесть самых отъявленных проклятых душ направились за поимкой беглеца в надежде получить очередной бонус ада, без которых было гораздо сложнее выживать даже признанным рабам Зевса. Они ворвались в эту маленькую обитель с такой яростью, что по первому взгляду казалось, им хватит сил снести ее с места. Оглядев пропахнувшее трупным ядом помещение, всех ждало одно сплошное разочарование. Сэму хватило времени и смелости, и он рассчитал все с точностью до мелочей. Дикенсон разбрызгал по углам легковоспламеняющееся горючее, служившее для розжига печи, а сам вылез в узкую форточку, единственный доступ кислорода. Дождавшись полного заселения, студент оббежал хибару и разом запер всех внутри их смертного амбара. Пока кричащие во все горло демоны пытались в агонии выбраться наружу, он грациозно чиркнул по алому кирпичу спичкой и устроил им настоящую адскую пытку огнем. Даже не раз испытавшие подобное на себе бесы, не смогли выдержать обжигающих языков пламени и обуглившись до самих костей, умерли в самых страшных муках.