Сергей Фокин - Библия смерти

Ясуши молча улавливал суть брата, пытаясь понять его тонкие намерения.

«А не поменяться ли ролями он хочет мне предложить? (крутилось в его голове)А что? Это честно! Он имеет на это полное право.»

Мысли всплывали одна за другой, уводя разум в глубь подсознания. Ясуши практически отключился от внешнего мира, стараясь представить, что тогда от этого произойдет, когда яркий отблеск холодного металла, резко поставил его на место.

Обезумевший от собственных страданий Акайо (а если капнуть глубже, узнав о его жизни, сердце обольется кровью у каждого чувственного лица), решил уравнение, получив совсем иной результат. Убийство брата! Это все могло вернуть на круги своя. И все! Он возобновит свое имя, а о большем Акайо сейчас и не мечтал.

Отчаянно накинувшись на Ясуши, с поднятым к верху ножом, он попытался нанести ему удар по артерии, но сработанный рефлекс брата (спасибо отцу! Носильные занятия Кунг-фу спасли сейчас его шкуру)парировал удар. Все было мгновенно! Отбившись, Ясуши выбил из рук брата нож, отбросив его тело в шведский стол. Тело Акайо обмякло на месте, украсив омаров свежеполитым соусом из японской крови. Случайность – стоившая жизни. Ясуши хотел только защитится, но лезвие скользнуло под летевшее тело Акайо и застряло у него между легких. Смерть наступила быстро. Центральный клапан был перерезан и сердце, не выдержав нагрузки, разорвалось.

Ясуши. – Что же я наделал! (трясущей рукой набирая номер телефона)Папа помоги!

Когда приехала группа зачистки, тело было завернуто в скатерть и ни у кого не было желания смотреть, чье лицо скрывается под маской. Он должен был раскаиваться, но не мог. А спустя два года перед окончанием школы, во время серьезной ссоры с отцом, признался в том, что не является тем, кем Кэтсуо его считает (умолчав про убийство). Отец пытался после этих слов неоднократно отыскать своего любимца, но и он сам и его приемные родители канули в лету.

Ниррити. – Король Каланитисса и Ясуши Ок…

Акайо (выскочив из тени собственного сознания). – Меня зовут Акайо!

Ниррити. – …и Акайо Окумура. В этих ящиках лежат ваши сердца.

Акайо. – Мое сердце бьется у меня в груди.

Ниррити. – Это мы сейчас поправим.

Дослушав ее речь, двое ролангов подошли к сидячему телу Окумуры и с самой ненавистной жестокостью, вырвали еще бьющееся сердце из груди студента. Не было ни боли, ни крови. Только душевное понимание того, что тебя только что лишили части самого себя.

Каланитисса. – Ты стала куда злее.

Акайо. – Нас что, будут судить за общие грехи?

Ниррити. – Ты и он – одно целое. У вас есть, что сказать в свою защиту?

Акайо. – Я хочу вызвать душу брата. Он подтвердит, что это случайность.

Ниррити. – Ясуши (Акайо) в раю и находится вне досягаемости заседания нашего суда.

Акайо (не понимаю, по какому праву его обвиняют в смерти брата). – Но ведь это он хотел меня убить, а не наоборот.

Ниррити. – Он уже давно покаялся в своих грехах и обрел свободу. Ты же, никогда не пытался попросить за содеянное прощения.

Акайо (выказывая полнейшее недовольство). – Это полное бесчинство.

Ниррити. – Вам есть что еще сказать? (тишина) Ваши души запятнаны кровью невинных. (после минутной паузы) Прошу всех встать! Суд удаляется для вынесения вердикта. Перерыв десять минут. После чего, я зачитаю вам приговор присяжных.

Тишина не длилась долго. Присяжные покинули зал суда для принятия сложного решения. Ниррити отправилась в комнату отдыха, ожидая долгожданного триумфа над Королем Каланитиссой.

Каланитисса. – У нас мало времени. Как только будет оглашен приговор и нам назначат Поводыря, я скину оковы, и мы покинем ад вместе.

Акайо. – Чего именно ты от меня просишь?

Каланитисса. – Самую малость. Не путайся у меня под ногами! Мне нужен полный контроль над разумом. Супродемус рядом. Я чувствую ее силу, она манит к себе. Пора готовить почву.

Акайо (сильно встревожившись). – А как же наши сердца?

Каланитисса. – Они уже нам не понадобятся.

Акайо (ему до сих пор было не по себе, что в его собственном теле живет столь старый и опасный дух). – Может не стоит играть с самой смертью.

Каланитисса (с какой гордостью он произнес эти слова). – Я и есть смерть!

Акайо. – Что может быть хуже того, что с нами уже произошло?

Каланитисса. – Ты стал слишком много болтать не по существу.

Каланитисса запер Акайо глубоко в собственном подсознании и принялся зачитывать одно из выученных заклинаний:

Каланитисса (вслух, но шепотом). – Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья. Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья. Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья. Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья. Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья. Ту скотади диальети стин айматири нихта. И порта тю Флагетон та мас аникси та матья.

Ответственный секретарь. – Встать! Суд идет!

Ниррити. – Прошу всех присутствующих сесть. Присяжные после непродолжительного спора вынесли приговор – смертная казнь! Приговор принести в действие незамедлительно. Ваша душа отправится во Мрак и уснет вечным сном.

Каланитисса (задергавшись в стуле, игра пошла не по планам). – Это нарушает законы «кодекса Зевса». И алисиде спане, и алисиде спане. И алисиде спане, и алисиде спане. И алисиде спане, и алисиде спане.

Король К. подорвался со стула и оттолкнув присяжных в сторону, в миг завладел Супродемусом.

Ниррити (от ее крика задрожали стены, осыпав часть раствора во швах кирпичной кладке). – Не дайте ему уйти!

Каланитисса метнулся к выходу, с которого уже минут двадцать пахло свежей вскипяченной кровью Флагетона, но в какой-то момент красный свет, просачивающийся с щелей порога, растворился, сменив окрас на радужный. Гонимый желанием поскорее осуществовать свою новую мечту, он совсем не заметил, как Ниррити прибегла к тому же заклинанию и сменила конечный пункт прибытия через портал.

Ниррити (возгласом школьной учительницы, отчитывающей избалованного школьника). – Дагон! Тебе выпала честь стать его Поводырем. Отыщи эту падаль и убей. Пусть он страдает в самых жестоких муках, что сможет вообразить твой извращенный ум. Только прошу тебя, не подведи!