Дмитрий Беркут - Клошар

– Вот дела…

– Ещё дам тебе наводку. В Тюнгуре, за мостом, спросишь Улая. Скажешь, на посту подсказали. Он примет, договоритесь. Алтаец, но из адекватных. Понимаешь, в любой нации есть те, кто бухает и винит во всём всех подряд. А есть те, кто работает и думает головой. Так что, дело не в национальности, а в жизненных приоритетах.

– Спасибо, – я свернул пропуск и спрятал его вместе с паспортом.

– Ну, Вано, где чай? – завертел головой погранец.

– Всё готово уже, – Вано разлил всем, включая себя, чай и достал пакет шоколадных конфет.

– Богато живёте, – засмеялся я.

– Ну, жизнь тут надо подслащивать, – усмехнулся погранец.

– А ваш друг? – я кивнул на палатку.

– Не, не, пусть спит от греха подальше, пока сам не проснётся.

Мы допили чай. Я поблагодарил ребят, распрощался и двинул дальше. Было очень приятно встретить здесь, в лесу, людей, которые вроде при исполнении, но, тем не менее, относятся к тебе, как к человеку. Когда я заметил на дереве метки, о которых говорили погранцы, точно следуя инструкциям, обошёл по ним деревню. Боль в ухе меня уже не сильно беспокоила, и настроение, по мере приближения к Тюнгуру, только поднималось.

Через пару часов пути я присел отдохнуть. Небо затянулось тучами, заморосил дождь. «Осталось километров десять, надо взять себя в руки и успеть дойти до темноты», – подумал я. И, поднявшись, бодро припустил по тропе. Через полчаса дождь усилился. Поначалу я пытался переждать его под деревом, но потом, рассудив, что совсем скоро стемнеет, двинулся дальше под проливным дождём.

Промокший насквозь, я, наконец, дошёл до села. Меня трясло от холода. Слева от дороги показался магазин и я, не раздумывая, вошёл в него. Внутри всё было заставлено коробками, между которыми женщина-алтайка что-то расфасовывала из мешка по пакетам.

– Здравствуйте! Подскажите, где Улай живёт? – обратился я к ней.

За моей спиной хлопнула дверь. Я обернулся и увидел, что в магазин вошли трое алтайцев.

– Ты кто? – сразу подошёл ко мне один.

– Дима.

– Пойдём Дима, – сказал второй и схватил меня за ворот.

– Эй, эй! Что за дела? – попытался освободиться я.

– Давай, налог надо платить, – грубо толкнул меня третий. И они потащили меня к выходу.

– Вы тут не безобразничайте, – как-то отрешённо сказала продавщица, продолжая фасовать крупу.

– Эй, мужики, я в гости приехал, это так тут встречают?

– Пива нам ящик купишь и пойдешь, гость, – злобно прошипел один из алтайцев и двинул мне кулаком по лицу. Я судорожно ухватился за дверной блок, и мы застряли в дверях. Ещё один из троицы больно пнул меня в спину. Дыхание перехватило.

– У меня нет денег, я к Улаю приехал! – закричал я, чувствуя, как кровь из рассечённой брови заливает глаза.

– Улай нам не указ, давай паспорт.

– Зачем?

– Выкупишь потом, раз денег нет.

Стоявший сзади алтаец ударил меня по руке, пальцы сами собой разжались, и мы вывалились на улицу – прямо в грязь. Я лежал вниз лицом, в то время как один из нападавших, придавив мою спину коленом, пытался шарить у меня по карманам.

– Салкын привезёт! – выпалил я, пришедшее на память имя.

– Какой Салкын?

– Из Кош-Агача.

Давление на спину ослабло. Я повернулся на бок. Трое явно нетрезвых мужиков стояли и смотрели на меня сверху.

– Откуда Салкына знаешь?

– Друг мой.

Они переглянулись.

– Ты, это, не держи зла, парень. Ошиблись мы. Выпили и ошиблись – со всеми бывает. Иди вдоль Катуни, перейдёшь мост, потом направо по дороге. И дойдёшь до Улая. Не знали мы, что ты Салкына человек. Запомним. Улая мы уважаем, не держи зла, парень.

Я сел прямо тут же, в грязи. Спину саднило, по лицу хлестал дождь, смывая кровь из разбитой брови.

Молча поднявшись, я, прихрамывая, поковылял вдоль реки к мосту.

Подойдя к воротам, постучал. Залаяли собаки. Дверь дома открылась.

– Кто там? – выкрикнул женский голос.

– Я к Улаю, мне пограничники ваш адрес дали.

– Сейчас, подожди, я сапоги надену.

Через минуту ворота приоткрылись, и я скользнул во двор.

Передо мной стояла женщина лет сорока, в широкой юбке, тулупчике и резиновых сапогах. Увидев меня, она запричитала:

– Ой, батюшки, парень, что с тобой? Давай в дом скорей, что ж это такое, Улай!

Из дверей выбежал немолодой коренастый алтаец. Мгновенно оценив ситуацию, он скомандовал:

– За мной пошли, сразу в баньку, я как раз недавно топить закончил.

Я прошёл за ним через двор к бане – маленькой избушке, построенной на русский манер.

– Заходи, грейся, я чуть погодя подойду, – сказал он, открыв дверь.

Я нырнул в сухое тепло. Недолго думая, скинул с себя тряпьё, залез на верхнюю полку и забился в угол. Голова соображала всё хуже, а тело, благодаря живительному жару, вроде бы начало наполняться жизнью.

– Ох, парень… Как же так? – услышал я сквозь пар голос Улая. Пар был везде: надо мной, подо мной, вокруг меня, в голове, в желудке… Ушат воды не привёл меня в чувство. Перед лицом что-то летало и хлестало меня своими крыльями. Обеспокоенный женский голос слышался сразу отовсюду. По моему раскалённому лбу скользнуло что-то влажное и холодное.

– Эх, парень.

Очнувшись, я понял, что нахожусь уже не в бане. Воздух был сухим и тёплым. Где-то надо мной мерцал свет.

– На, выпей.

Холодное стекло стакана коснулось губ. Я судорожно сделал глоток и огненный шар прокатился по горлу через пищевод к желудку. Там он с шипением растворился во внутренних соках.

– Ох, – вырвалось из меня. Свет тут же померк, и я погрузился в глубокие пласты тёмной материи.

Я сидел среди величественных гор с белоснежными шапками, на берегу кристально чистого озера, и рассматривал своё отражение в воде. Небольшие порывы ветра с каждым дуновением отделяли от меня ворох частиц, унося их с собой к середине озера. Благодаря этому я постепенно становился округлым, словно морской камушек. Время растеклось по сверкающей водной глади и замерло в ожидании. Слева от меня, в накинутой на плечи тигровой шкуре, в позе лотоса сидел Шива. Вокруг его синей шеи обвилась небольшая кобра с вибрирующим язычком. Похоже, я её уже где-то видел раньше. Шива небрежно держал пластиковый бокс с моим паспортом, зажав его между большим и указательным пальцами, и рассматривал Ленкины рисунки.

– Ом, – гортанно произнёс Шива, не открывая рта, и ткнул пальцем в центральный символ на пакете.

Я кивнул головой и улыбнулся.

– Я умер? – мысленно спросил я у него.

– А ты жил? Умереть может лишь то, что было живым.

– Где же мы?

– Это озеро Аккем, я здесь медитирую.

– А я?

– А кто ты?

– Я – Дима.

– Это написано на бирке, – разозлился Шива и швырнул мне пакет с паспортом. – Вопрос на все деньги мира: кто ты?