Дмитрий Беркут - Клошар

– Доброе утро! Скажите пожалуйста, далеко ли до Тюнгура? – спросил я, стреляя глазами по продуктам на прилавке. На полу, в большом деревянном ящике лежал свежий, вкусно пахнущий хлеб. Увидев его, я чуть не поперхнулся от мгновенно начавшегося обильного слюноотделения.

– Пешком далеко, парень, был бы ты на коне…

Женщина проследила за моим взглядом и, уловив суть проблемы, отломила кусок хлеба и протянула его мне:

– Голодный небось?

Она взяла кувшин и нацедила из двадцатилитрового жестяного бидона большую кружку молока.

– Да, спасибо огромное! – я взял молоко и стал запивать хлеб, стараясь делать это как можно спокойнее.

– Парень, ты поешь и уходи, – тихо произнесла женщина, – не надо, чтобы тебя видели. И следующую деревню вокруг обойди, от греха.

– Почему? – удивился я.

– Здесь-то казахи, а там – алтайская деревня, мужики без работы, пьют напропалую. Жалко тебя, убьют ведь. На вот, возьми, – она протянула мне оставшуюся буханку.

– Эээ… Спасибо, но… – только и смог промямлить я.

– Не нужно ничего, милый, ступай с богом.

Я быстро убрал хлеб за пазуху, поблагодарил женщину и вышел наружу. На улице сразу свернул в сторону леса и шмыгнул в первый же пролесок, краем глаза успев заметить каких-то людей, сидящих возле одного из домов. Похоже, они меня не увидели. Слова казашки наложились на недавние байки Андрея, которые тот травил возле костра. Мне стало не по себе. Рассказанное предстало передо мной в совсем в ином свете. Через пару километров я снова вышел к реке и пошёл уже спокойнее, обдумывая сложившуюся ситуацию. Уже столько пройдено, что возвращаться не было никакого смысла. Только вперёд. Тропа постепенно превратилась в ниточку, и по краю обрыва поднялась на сотню метров вверх над рекой. С другой же стороны выросла огромная скала. Выходило, что теперь я мог двигаться лишь по этой узенькой тропке. Слева – стометровый обрыв и бурлящая река. Справа – гигантская каменная стена. Постепенно сужая тропу, стена приблизилась вплотную к обрыву и слилась с ним. В этом месте тропа была рукотворно вырублена прямо в скале. Это впечатляло. Настоящий бом 2 2 В Горном Алтае так называют узкое место между рекой и горой, по которому пролегает дорога, а также скалистый обрыв, крутой обрывистый берег. . Я много раз слышал про такие дороги, но сам встретил впервые. Вдруг внутри меня всё похолодело, сердце бешено заколотилось. Прямо по середине этой, вырубленной в скале тропки, лежал длинный чулок, набитый камнями. Предназначение этого предмета не вызывало у меня никаких сомнений. Это была своеобразная праща-дубинка. Легонько поддев каменный чулок носком ботинка, я скинул его вниз. Через мгновение, правда, сообразил, что и сам бы мог им вооружиться. И всё же я не жалел о своём спонтанном действии. Слишком сильно было отвращение к этому предмету и самому факту возможности его использования. От того, как долго летела вниз эта хрень, мне стало ещё больше не по себе. Осознав, что спрятаться здесь просто невозможно, я припустил вперёд, как ужаленный, и даже ни разу не присел, пока не начало темнеть. Постепенно тропа вновь спустилась к Катуни. Окончательно стемнело. Голод притупился. Я напился холодной воды из реки, немного отошёл от тропы, надел на себя всю свою одежду, натянул на голову капюшон и улёгся спать под развесистым деревом. Я так устал, а происходящие в моей жизни события были столь стремительны, что все мысли о Ленке окончательно ушли на задний план. Я просто лежал и обдумывал, что делать дальше. Тюнгур стал целью. Неважно, что там меня ждёт, но мне нужно было обязательно добраться до этого места. Пусть Тюнгур решит, что будет дальше. А там хоть трава не расти. С этими мыслями я и заснул.

Проснулся я от первых лучей восходящего солнца. Я отлично выспался, был слегка голодным, но достаточно бодрым, чтобы топать дальше. Чётко сложившееся в голове намерение буквально преобразило если не меня самого, то уж точно моё видение ситуации в целом. Я любовался фантастическими пейзажами, то и дело возникающими перед глазами. А течение в Катуни местами было таким бурным, что даже если зайдёшь по колено, тебя может сбить с ног и унести рекой на пороги и перекаты. Наконец-то я просто наслаждался. Лишь одно омрачало дорогу: после последней ночёвки у меня стреляло в правом ухе. Вероятно, застудил на холодной ночной земле. Но я старался не придавать этому значения и шёл вперёд, беззаботно насвистывая какую-то детскую песенку. Ближе к обеду тропа перешла в колею, и это сразу прибавило мне решимости дойти сегодня же до Тюнгура. Проходя через опушку небольшого пролеска, я вдруг зацепился за что-то ногой, и в соседних кустах послышался металлический перезвон. Это была проволока, натянутая через тропу и перекинутая на ветви дерева. К ней были привязаны пустые консервные банки.

– Стой, где стоишь! – послышался голос. Вслед за этим из кустов вылез парень в камуфляже и с автоматом Калашникова через плечо.

Я замер на месте:

– Стою.

– Откуда, куда?

– Из Ини в Тюнгур.

– Пойдём со мной, – махнул он рукой и нырнул обратно в кусты.

За кустами обнаружилась полянка, на которой была расставлена палатка военного образца. Рядом с ней стоял второй парень – голый по пояс, босой, в камуфлированных штанах, закатанных по колено.

– Здравия желаю! – улыбаясь, кивнул он мне.

– Доброе утро! – ответил я, тут же расслабившись.

– Ты знаешь, что находишься в погранзоне?

– Догадываюсь.

– Есть документы?

– Ага, паспорт.

Я снял с шеи пластиковый пакет с паспортом и до сих пор не потраченными деньгами.

– Сейчас пропуск тебе выпишем. Чай будешь?

– Буду, спасибо! – оживился я.

– Вано, согрей чайку пареньку.

Вано молча налил в котелок воды из канистры и подкинул сухих веток в костёр.

– Экстремальненько вы тут живёте, – завёл я разговор.

– Да не то слово. Хорошо ещё, что погоды сейчас стоят приличные, – оживился погранец.

– Трудно вдвоём?

– Втроём. У нас в палатке ещё один кент спит. Дежурим по очереди. Хорошо хоть молодого дали на хозяйство, – кивнул он на Вано. – Сколько времени уже идёшь? Давай паспорт.

Я распечатал пакетик и протянул ему паспорт:

– От Чуйского тракта третий день иду. А сколько километров осталось?

– Да ты в горах километрами не меряй. Ну, двадцать. А ты, получается, за всё время только пятьдесят прошёл. Вот и подумай. Держи, вот здесь распишись, – он протянул мне журнал и пропуск, который представлял собой половинку листа А4 с грифом ФСБ.

– Ого, ФСБ?

– Нутк, госграница… Чего ты хотел? Короч, этот пропуск в погранзону на месяц. Дам тебе дружеский совет: через несколько километров отсюда будет деревня. Обойди её с правой стороны, за полем. На подходах увидишь метки на дереве. Алтайцы там ебанутые. Пока мы с ними не пересекаемся – всё нормально, а как чуть их заденешь – на коней и в ружьё. Этих начать разоружать – бардак со стрельбой начнётся. А нам тут гражданские войны не нужны – проще глаза на них закрыть.