Юрий Ситников - Досье на одноклассников

– Логично, – кивнул Димон.

– Глеб, у меня вопрос, – Люська постукивала пальцами по столешнице. – Если верить твоей версии о спонтанности, тогда ответь, откуда у нашего невидимки появилась ручка и бумага?

– Люсь, – вместо меня ответила Алиса. – Многие пришли с сумками и рюкзаками.

– А у охранника и ручка, и бумага лежат на столе, – напомнил Димон.

– И опять под подозрение попадают все. Глеб, что дало твоё умозаключение? Ну написали записку, ну скомкали лист, как это нам поможет?

– Я не утверждал, что это поможет, просто констатировал факт.

– Не могу я больше ходить в джинсах, – Люська встала. – У меня вся одежда после стирки села. Капец!

Я не придал значения её словам, своей севшей после стирки одеждой Люська грузит меня последние три недели. Уже привык слышать её стенания. Начинаю подозревать, таким образом она намекает на необходимость смены гардероба. Наверняка присмотрела в магазине какие-нибудь симпатичные шмотки, а денег нет. Вот и пытается вызвать во мне братские чувства, мол, ты работаешь, Иннокентий хорошо платит, поделись с сестрой. Знаем мы эти Люськины штучки.

Увы, на этот раз я глубоко ошибался. Правда выяснилась уже утром следующего дня, когда Люська ворвалась в мою комнату с дикими криками.

Глава четвёртая

Первое требование

– Глеб, я поправилась на шесть с половиной килограммов!

– С чем тебя и поздравляю, – пробубнил я.

– И это всё, что ты можешь мне сказать? – негодовала Люська.

– Поздравляю тебя и твои новые шесть с половиной килограммов. Довольна теперь?

– Глеб!

– Хорошо, подскажи, что ещё сказать?

Люська села на мою кровать и, заламывая себе пальцы, зачастила:

– Пойми, я никогда не поправляюсь, могу есть с утра до вечера – вес не колеблется. Я и взвешивалась от случая к случаю, не было надобности. А сегодня решила встать на весы. Плюс шесть с половиной килограммов!

– Много шоколада ешь.

– Шоколад не при чём! От него вообще не поправляются, научно доказано.

– Впервые слышу. Хотя, – я привстал. – Люсь, но ты же не один шоколад ешь. Вспомни, сколько мы пиццы уплетаем, пирожков, тортиков.

– С перееданием надо заканчивать, – Люська подошла к зеркалу, начала вглядываться в отражение. – У меня и щёки появились, как у отожравшегося хомяка.

– Не выдумывай.

– А вы, – она резко обернулась, испепелив меня гневным взглядом. – Друзья, называются. Не могли намекнуть, что я стала толстой.

– По тебе не скажешь.

– Но одежда-то на мне не застёгивается! Нет, я жирюга. Я местный жироприёмник!

– Прекрати.

– Не успокаивай меня. С сегодняшнего дня перестаю есть.

– Вообще?

– Точнее сказать, сажусь на строжайшую диету.

– Люсь, не превращайся в Диану. Вспомни, как сама подтруниваешь над её диетами. А Алиску как подкалываешь.

– Система дала сбой, – бормотала Люська. – Мне нельзя много есть. Значит так, из рациона исключается жареное, копчёное, мучное и сладкое.

– А что тогда остаётся?

– Овощи и фрукты.

– А мясо, рыба?

– Только приготовленные на пару.

– Ты не сможешь есть паровую еду.

– Посмотрим. Не успокоюсь, пока вес не вернётся на прежнюю отметку. Глеб, посмотри, я вся в жировых складках!

– Люсь, сядь.

– Зачем?

– Сядь на минутку, – повторил я.

Люська села.

– Слушай, а тебе не кажется, что это естественно?

– То есть?

– Ну… в подростковом возрасте в организме происходят изменения. Меняется фигура и всё в таком духе.

– И джинсы не сходятся? Не говори ерунды. Жрать надо меньше!

– В первую очередь откажись от шоколада, – настаивал я.

– В жизни на него не взгляну.

– Завтракать сегодня будем?

– Тебе яичницу пожарю, сама выпью зелёного чая без сахара.

– Одну ложечку можно.

– Ты кто, врач-диетолог, – вспыхнула Люська. – Нельзя мне чай с сахаром. Сахар – яд. А я толстозадая корова! Димке голову оторву, видел, как меня разнесло, и язык за зубами держал. Хоть бы один порядочный человек нашёлся и посоветовал встать на весы. Так нет, смотрели, как я превращаюсь в бесформенную массу, и молчали в тряпочку, – Люська выскочила в коридор.

– Люсь, не истери. Ты опять впадаешь в крайности.

– Не хочу ничего слышать!

За завтраком Люська смотрела, как я уплетаю яичницу и тихо меня ненавидела. А когда я взял эклер, не выдержала.

– Как ты можешь есть эту отраву?

– С большим удовольствием.

– Лучше не видеть, как ты засоряешь организм. Я иду собираться в школу.

С собой Люська взяла яблоко и очищенную морковку. Остаётся лишь догадываться, в кого превратится сестра, сев на диету. По Диане знаю, если женщина на диете, её характер становится невыносимым. А учитывая, что у Люськи он отвратный и без диет, страшно даже представить, что ожидает меня впереди.

…После первого урока я попросил ребят не расходиться.

– Есть разговор.

– Перемена десять минут, – сказала Светка. – Разговор нельзя отложить?

– Он не займёт много времени.

– Валяй, – крикнул Витька.

– То, что я сейчас скажу, покажется вам странным. Но один из вас поймёт меня правильно.

– Только один? – прыснул Стасон. – Не легче ли тогда переговорить с этим челом и не морочить нам мозги.

– Не легче, – ответил Димон и встал возле окна. В руках он держал смартфон, делая вид, что с кем-то переписывается. В действительности же Димон включил камеру. Требовалось запечатлеть реакцию класса на мои слова.

– Все помните воскресную репетицию? – начал я.

– Детский сад, – Маринка откинулась на спинку стула.

– Помним, конечно, – сказала Соня.

– А что произошло в воскресенье на репетиции? – Витька нахмурил лоб. – Почему я не в курсах?

– Потому что тебя в воскресенье не было в школе.

– Не гони, Свет. Я приходил, потусил немного в актовом зале, потом свалил.

– Дело не в самой репетиции, – продолжил я.

– А в чём, Глеб?

– В оставленной на столе записке.

– О какой записке ты говоришь?

– Мутновато изъясняешься, Глеб, – усмехнулся Витька.

– Тот, к кому я сейчас обращаюсь, прекрасно меня понял. Надеюсь, глупостей больше не будет.

– Не знаю, как вы, а я ничего не поняла, – Светка встала. – Глеб, извини, мне надо идти.

– Действительно, Глеб, или говори начистоту или мы уходим, – Витька перекинул рюкзак через плечо.

– Я всё сказал. Да, кстати, я ведь видел, кто это сделал. И даю этому человеку шанс на исправление. Твоё полное бездействие в дальнейшем взамен на моё молчание.

– Да что сделал-то, Глеб?

– Маразм крепчал, – Витька подошёл к двери.

Другие ребята тоже начали вставать из-за парт.

Не двинулась с места только Сонька. Дождавшись, пока все выйдут, она подошла ко мне.

– Можно уточнить, о чём ты говорил?

– Зачем, Сонь?

– Странный вопрос. Ты явно интриговал.