Дмитрий Котенко - Дериват

– Как раз вчера я подписал согласие на предоставление транспортного средства с мыса Рыбная Голова. Ушлая у Вас сотрудница, мистер Обнок. Никогда не замечал за молодыми представительницами прекрасного пола такую настойчивость, – выработанная опытом способность переключаться в рабочих процессах тут же подсказала советнику, что за люди перед ним. – Концентрационная зона… это опасно ведь, да, Мистер Спри?

– С учетом того, сколько людей гибнет в день у нас тут, я бы, может, поспорил, что в пораженных зонах менее безопасно, – Крео уважительно улыбнулся.

– Сотрудница? – тревога покрыла удивленную физиономии Обнока не рассеиваемым притуплением. – Совсем девица с ума сошла. Мы же должны были вылетать из Нового Дэнни с транзитом на военные самолеты в центральной всегломерации.

– Уже нет, – появившийся из неоткуда Гек Клем в куртуазной любезности прикоснулся к предплечью взбудораженного Поля Обнока, дабы успокоить вспыльчивого начальника Ханаомэ Кид. – Ваши подчиненные сказали, что мисс Кид, имея Вашу электронную доверенность, вправе выбирать наиболее пригодные для экспедиции виды транспорта и технического оснащения.

– Где ее черти носят? – крутя маленьким шаром для боулинга из стороны в сторону, Поль не унимал казавшуюся уже нелепой бедственную суматоху.

– Как я помню, мисс Кид сказала, что Гон и Клинтрек вполне компетентны описать советнику Моби и заместителю председателя Медианного комитета, Ба Нео, основные пункты нашей научно-исследовательской экспедиции с позиции государственного департамента, – Гек Клем кивнул в сторону проследовавших за ним коллег Ханаомэ Кид; за их щуплыми фигурами сияла в отблесках мраморного пола смуглая кожа Нейрэк, ее обнаженные части тела ненасытно поглощали отсветы плитки: секретарь Бэжамина Дэна также была приглашена в центральный дом поэтов для помощи Крео Спри. Раздался удар гонга: мюзикл-балет начался. Спри засмотрелся на ноги Нейрэк: грациозной композиции длин конечностей позавидовала бы любая балерина, что, наверняка, в настоящим момент, где-то в гримерной, дрожащими от волнения ручонками укладывает замученные стопы в пуанты.

– Она не пришла? – откинув все мысли прочь, Крео почти умоляюще смотрел на Гека. Он до последнего надеялся, что встреча с женщиной поможет притупить рассекаемый мечами вечерней мясорубки разум и раздуть огонь в сердце – то по-прежнему было сковано льдами скотского равнодушия за человеческую жизнь.

– Она, кажется, говорила, что сразу же пойдет в зал, – почесал затылок Гек.

– И неукоснительно следовала своему слову, – в вольной походке гедониста к группе разнородных специалистов подходил Жан Ба Нэо, человек, замыкающий состав запланированной дискуссии. – Я видел минут десять назад, как мисс Ханаомэ Кид в роскошном красном платье предоставила честь дому поэтов пустить ее в зрительный зал.

– Откуда вы ее знаете, если не секрет? – помимо ситуативных собеседников, неожиданности заданного Крео вопроса удивился он сам.

Заместитель председателя Медианного комитета одобрительно усмехнулся и продолжил закидывать в рот небольшие горсти арахиса.

– Положение зампреда Ба Нэо обязывает его знать много какой информации, – аккуратно вставил мистер Моби свое объяснение в ненароком всплывшую паузу. – Здравствуй, Жан.

– Такую как, например, сколько ломтиков чинерской ветчины просит положить в пиццу Ваша жена. Добрый день, советник, – Жан Ба Нэо добросердечно улыбнулся и с особой обходительность, не сочетающейся с его тяжеловесным постом, стал пожимать каждому руку. – Мы, кажется, с вами виделись на недавней конференции Федерации университетов. Гек Сойер, верно?

– Клем, – осторожно поправил зампреда Медианного комитета молодой геолог, – Гек Клем.

– Ах, значит, это был другой молодой оборванец с не менее неутолимыми порывами молодой души все доводить до идеала, – прикрываясь обаянием невинной улыбки, коварный лис Ба Нэо располагал к себе. – В Вашей работе, посвященной вопросу сланцевых залежей, на меня произвела неизгладимое впечатление критика методов эксплуатации природных пластов. Весьма похвально для столь молодого специалиста.

– Не такой уже и молодой, но спасибо, мистер Ба Нэо, – скрывая накопленную слухами и ребячески напущенную неприязнь к одному из самых высоко почтенных чиновников Земли, Геку не удалось подавить пережиток юношеского самодовольствия.

– Прошу простить меня. Я, пожалуй, проследую в зал, раз представление уже начинается. Мисс Нейрэк выскажет официальную позицию «Дэн и Роботы». – Крео хотел скорее увидеть девушку в обещанном ею же красном платье, и поэтому, воспользовавшись волной взаимных любезностей собеседников, направился к распахнутым роскошным дверям-гигантам, они вели в зрительный зал: там внутри, во мраке творческого уединения, постепенно гас свет, он в беззаботной щедрости передавал эстафету полного энергией искусства в нерешительные руки душ, созерцающих из-под темного омута зала.

– Постойте, ну куда Вы? – Поль Обнок думал нагнать Крео, но было уже поздно – фигуру буси-до поглотил темный зал, его непроницаемую черноту озаряли редкие вспышки фотокамер или софитов вдали.

– Интересно, какую должность ему предложили в этих новых Независимых Звездах Континента? – задался вопросом советник Моби, бессознательно смотря под ноги уходящему Крео, но продолжая думать о проигранном поединке.

– Вы об этом смелом молодом человеке? – зампред Ба Нео указал раскрошенной арахисовой шелухой на вход зрительного зала.

– Нет, я говорю об упертом мерзавце Вуменхэттене. Его непробиваемым космополитизмом можно только восхищаться. Кстати! Мисс Нэйрек, верно? Расскажите-ка мне о Вашем коллеге, мистере Спри.

***

Штанги декорационных подъемов, обрызганные вороной аэрозолю, разбросали над сценой астеризмы небесных светил – пульсирующее свечение софитов то сжималось, то растягивалось. Штанкетники, магнитным полем удерживающие софитную ферму, в свою очередь, висели на наитончайших нитях, выпущенных невидимой паутиной из желез колосники: образовывалась эдакая живая лестница поддержки, как будто гимнаста, придающего баланс растянутой в грече партнерше, удерживал другой ловитор

Крео шел по центральному пробору зала, минуя амфитеатр и попадая в партер. Перед ним на авансцене безудержно рукоплескал силуэт, обведенный штрихами бьющегося из-под рампы света. Из-за характера освещения зрелище выглядело поистине инфернальным: будто бы конферансье служил подземным силам смерти, а уста его говорили слогом Фаланда.

Дугообразная перекладина уже была готова распахнуть антрактный занавес и обнажить перед зрителем нулевой план сцены. Электромеханические лебедки, удерживающие декорации, в старческом одиночестве родителя томились в сыром трюме сцены и, несмотря на скрипящее страдание, гордо взирали сквозь паркетные расщелины на недосягаемые высоты штанкет.