Дмитрий Котенко - Дериват

– Ты куда? – Ханаомэ Кид сперва не придала значение ретирующемуся Спри, но тут же встревожилась, увидев, как его фигура пересекла дверной проем центра управления. – Стой. Да что стряслось-то? – Второй десантник последовал за Бэей, ринувшейся вон из зала. Она наконец-то отстегнула от пояса кабель для связи.

Ханаомэ Кид хотела уже выйти из помещения, чтобы нагнать устремившегося в неизвестном направлении Спри и пробиться благим матом сквозь его барьер беспечности – настолько его скотское молчание засело у нее в печенках. Однако на самом пороге помещения что-то на изображаемом диапроекторе одернуло ее внимание – Бэа повернула голову в соответствующем направлении. Ван Брюе прислонил руку в стеклопакету, по изолирующей оболочке окна пробежала рябь, тянущая за собой покрывало пикселей – их рендеринг проявлял изображение, не имеющее что-либо общее с истинным содержимым комнаты-лекционной. На полу у ног девушки валялся скомканный лист бумаги – карта, которую изрисовывал Спри с высохшим синим маркером, в центре было написано «Пять Би».

Буси-до шел в три раза быстрее обычного. Редкие лампы, спрятанные за бесконечной тесьмой труб, отсекали освещение большей части пути, из-за чего в мраке ноги мужчины так и норовили задеть акустико-оптоволоконный кабель: его целостность, как тут же вспомнил Спри, вызвался проверить один из десантников капрала Дуэ.

Спри поднялся на третий этаж, откуда группа изначально вышла на застекленные просторы амфитеатра. Осталось немного, почти на месте, картографически ловко прикинул Крео. Длина коридора теперь не казалась такой томительно тягучей: еще пара рекреаций и мужчина бы достиг дверей лекторской комнаты «Пять Би», кодовая нумерация которой отпечаталась в сознании.

«Пять би», дверь в приснопамятную комнату будто сама примчалась к нему, намного раньше, чем предполагал Спри. Еще несколько обведенных роком намеков ученого с записи диапроектора, и мозг Крео был бы расщеплен до вегетативного безобразия.

Бесцветные в темноте стены затрезвонили эхом кличущей Крео чиновницы. Спри взялся за холодный металл сферической ручки; еще несколько мелькнувших мыслей, и он был готов повернуть ее против часовой стрелки. Очередное звонкое обращение Ханаомэ Кид, которая вот-вот догонит его. Ее девчачий голосок мешал мужчине сконцентрироваться: меж стонов скрежещущих трубопроводных пустот и выкрикиваемого по протяженному дефиле имени Спри уловил неправдоподобные этому могильному гроту мелодичные звуки по ту сторону двери. Буси-до без проблем мог перевести слова песни на покинувшем слоге; бренчащая гитара отбивала задорный ритм.

Выдохнув, Крео смирился с тем, что страх, рано или поздно, проникнет через взбудораженное сито самообладания и, слизко прокрутившись по спирали кишок, пронзит хлипкую отвагу. Можно было лишь смягчить этот дурной эффект – лишить страх эффекта внезапности, услужливо пригласив его лично в хоромы и так уже пошатнувшейся психики. Он снова взглянул на окно в лекционную, но, как и несколькими часами раннее, когда группа проходила мимо, комната продолжала оставаться стерильным плато из незанятых низкорослых раскладных стульев. Пиксельная частица на стекле безотчетно дернулась: нестабильное напряжение, как моргнувшее от беспрерывного контакта веко, выдало маскировочный характер мнимого светопрозрачного окна. Светодиодная штора в виде обычной инсталляции с пустыми партами обманула зевак-исследователей.

Крео Спри открыл дверь. Ни один пламенный куплет песни, в которой солист воспевал подвиги воздыхателя, исполняющего любой каприз его искусительницы, не смог дистиллировать смрадную дымку мертвечины: все стулья были заняты полуразложившимися останками нечт, когда-то они были людьми. Складывалось ощущение, что тела мертвецов подвергли бальзамированию, причем неизвестный садист сделал это неумело и совсем неэкономно.

Музыка ускоряла свой лиричный ансамбль, тем самым взвинчивая дезориентацию шокированного посетителя – только дьявол мог с таким коварством, тайком под носом у странников, разместить здесь захоронение. Перед взором Спри, как у контуженного солдата, пробежали вспышки наиболее запомнившихся кадров с записи первого исполнительного офицера-ученого: то самое слепящее серебро, прикрытое спинами ученых, к коим относился и сам Ван Брюе; те искрящиеся инфернальным кармином светила, подглядывающие, со слов сотрудников, через стены. Что-то выжидающе дремало среди работников ИТЭР-3 – они и не подозревали о резне, которая уже была на пороге комплекса.

Человек десять, не меньше – непонятно, с какой целью сосчитал мертвецов буси-до. Не примкнет ли он к их числу, безоружно находясь в хомутах помутненного рассудка? В его глаза врезался бейджик халата одного из скелетов: тот был отличительно обугленным по сравнению с остальными. Черными буквами по стальному глянцу напечатано на покинувшем языке: «Гладкова А.В.».

Всхлипы – чреда агонизирующего удушья, – звук застрявшего в костях лезвия. Спри, не теряя ни секунды, покинул помещение; музыка, хоть и приглушенно, тонкими струйками продолжала изливаться из лекционной.

Крео смотрел в темноту коридора, чреватую будоражащим ненастьем, – мандраж подкосил всегда считавшего себя стоиком буси-до. Сквозь непроглядную чернь прорвались очертания десантника – поиск причины неполадок с кабелем обернулся для него фатальным исходом. Военный удерживал толстыми подушечками перчаток тю-о меча, пробившего его грудную клетку. Не находящий слов инородному наросту на теле, десантник упал на колени и сделал заключительный вздох. Лезвие хлестким рывком покинуло бронированную фигуру солдата – ассасин толкнул ногой обескровленную кучку плоти и медленно побрел к Спри.

– Стой! Назад! – Крео выставил ладонь подоспевшей Ханаомэ Кид, девушку отделяли какие-то пять метров от пригрозившего ей Спри.

Убийца оценивающе изучал посмевшего остаться на месте мужчину в баллистической армейской куртке, ее оттопыренный легким электрическим полем ворот едва скрывал силуэт чиновницы, отсутствовавшей в смертной смете «Третьего»: проскрипцию он получил от Б’Дода, Тринадцатого, в ходе инструктажа.

Делать было нечего, вывод всплыл в мозгу Спри – необходимо принимать бой. Один раз он одолел схожего противника, хоть и с помощью подставного человека в черном. Несмотря ни на что, буси-до был готов.

«Третий» резким движением пошатнулся. Карминовые светила, что только-только в лекционной привиделись Спри, нависли над алым колпаком ассасина. Убийца не успел и вскинуть тати, как неизвестное существо схватило его одной рукой за промежность, а другой за ключицу, проминая углеродное волокно вместе с металлом внутрь хрустнувших костей. Оно подняло ассасина над стальной головой, знакомо отливающей серебром в редком мерцании инсталляционной лампы, и, не церемонясь, с легкостью увлеченного ребенка, что выпускает пух из порванного мишки, разорвало убийцу на две части. Разбросанные по полу, как мокрые косички мопа, внутренности подсвечивались светом пиксельной лампы: сияние исходило из глубины оконного изображения. Свет, преломляясь через кровяную кляксу, размазанную об умный стеклопакет, просвечивал напольное месиво тошнотворным пурпурно-алым цветом.