Светлана Савиных - Дурий из Дуракии

Вечерами мы развлекались тем, что Ягын рассказывал о своих путешествиях в лицах, изображая тех, кого встречал на своём пути. У него это получалось настолько здорово, что я невольно заразился этим и сам стал пытаться изображать зверюшек, птиц и людей, которых мы встречали в наших путешествиях, к примеру, покупателей зелий в окрестных селениях. Потом, я стал один ходить за сырьём, относить товар на продажу. К этому времени, я умел не только собирать, заготовлять и обрабатывать добытые вещества, но и научился притворяться, в случае необходимости, в умалишённого или больного разными неприятными болезнями человека, от которого все будут шарахаться, типа падучей или паралича. Однако, лучше всего у меня получалось прикидываться больным на голову, нравилось пугать людей или вводить их в ступор своими странными речами. Я мог скопировать речь любого человека или животного и использовать это, чтобы обмануть преследователей. А такое тоже бывало, когда занимаешься торговлей таким редким товаром, да ещё и дорогим.

Солнце закатилось, только тонкая полоска неба горела на краю земли, освещая сумерки. Достав испекшуюся рыбу, сунул в костёр берёзу, чтобы хватило огня на всю ночь. Обколотив глину с двух самых крупных рыбёшек, с удовольствием обглодал их до косточек, а остальную завернул в тряпку и сунул в одну из своих котомок, висевших на ветке в глубине шалаша.

Не спалось. Несколько раз вставал за ночь, чтобы передвинуть ствол берёзы в костёр, прислушивался к голосам леса, плеску рыбы в реке. Каждый раз только закрывал глаза, видел умирающего Ягына и чувствовал, как вытаскиваю кол из его груди и кровь учителя выплескивается из раны мне на руки. Вздрагивал, от этого жуткого ощущения, и просыпался.

Как только забрезжил рассвет, сел, скрестив ноги, чтобы помолиться и привести чувства и мысли в равновесие. Слова, давно заученные наизусть, почему-то сегодня, то пропадали, то складывались не тем порядком. Пришлось приложить немало усилий и времени, чтобы почувствовать, что кошмар покидает меня, и я невольно уснул.

Проснулся так же внезапно, как и заснул. Показалось, посторонний звук нарушил гармонию птичьих голосов. Точно, по лесу кто-то тихо шёл, то удаляясь, то приближаясь, словно петляя, останавливался, будь то что-то искал. Упёршись ногами в шалаш, приподнялся к краю обрыва берега и выглянул.

Услышал голос почти прямо над собой.

– Ну, ты, дрыхнуть горазд. Я твой костёр давно учуял. Не стал близко подходить, чтоб не напугать. Ждал, когда покажешься.

Мужчина средних лет, с курчавой смоляной шевелюрой и короткой бородкой, в холщовой рубашке, с нашим тайным орнаментом по краю рукавов, упершись в бока, стоял над моей головой.

– Вылезай Дурий, Асу послал за тобой. Меня зовут Сит, я был учеником Ягына до него.

– Не знаю я никакого Сита, первый раз слышу. А кто такой Асу?

– Ладно, хватит ваньку валять. Иди огонь потуши, нам пора ехать, потом разберёмся.

Слез с шалаша, затушил пламя, поскидал все головешки, разобранные ветки шалаша и подстилку в реку, потоптался на берегу, чтобы убрать следы моей стоянки и пошёл по пологой части берега наверх, размышляя, как меня так быстро нашёл Сит, и кто он вообще такой. Нутром чую, не похож он на убийцу. Да, и, если бы был у него злой умысел, обшманал меня спящим, зачем ждать. А, потом, если он посторонний, то никак не мог знать о связи Асу с Ягыном и что тот был его учеником. Но, почему учитель не предупредил меня о нём?

Выбравшись наверх, увидел, как Сит направляется вглубь леса. Зачем? Словно услышав мои мысли, он крикнул, что тут, недалече, у него лошади стоят. Какой у Сита резон? Не пойму. Может он охотник? Или знахарь? Неужели провидец?

Сит откликнулся.

– Во мне всего понемногу: и охотника, и знахаря, и ворожея, ну и чуть прорицателя, скорее шамана. Такой путь мне выбрал наш учитель. Шевели ножками, а то мы так с тобой и к вечеру не доберёмся.

– О каком вечере речь? До Асу шесть дней пути.

– До Асу да, а до моего дома день.

– А, почему вы столько лет не навещали учителя, а сейчас, раз и пошли искать меня?

– Он мне сороку послал, когда понял, что беда…

– Какую сороку?

– Да ту, что у вас на крыльце постоянно вертелась, и ты её ещё прикармливал.

Точно, в последнее время завелась у нас такая напасть, таскала из дома, то кусок хлеба, то сахар. Пытался её обучить командам за корм, не слушается.

– Я хотел её с собой в походы брать, чтоб веселее было.

– Знаю, знаю, она мне о тебе всё выболтала, как и то, что избушку заколдовал…

– Дак, это для того, чтоб ничего не растащили.

– Смешной, ты же туда больше никогда не вернёшься.

– Откуда знаешь?

– Так работа у меня такая…

– Точно? А знаешь, как у меня жизнь сложится?

– Ну, общих чертах, неплохо…

За леском, действительно стояли две вороные лошади с косматой гривой, иссиня-чёрными глазами, косящимися в нашу сторону.

– Ты их не бойся, они с виду такие, а так добрейшие создания.

– Да я и не боюсь, только ездить на них не умею… Обычно, пешком, да пешком, ну и лишний рот ни к чему.

– Ничего, научишься. Дай-ка помогу.

Подхватил меня, словно пушинку, и закинул в седло. Ничего себе! Вроде, он почти с меня, а силища… может магия. Словно услыхав мои мысли, Сит откликнулся.

– Это не магия, а особая сноровка. Будет время, научу.

– Мне бы не помешало, в дороге всякое пригодится.

Сит махом взлетел на свою лошадь, и она подобно ветру сорвалась с места. Не успел ничего сообразить, как и мой конь рванул вслед, благо успел вцепится в луку седла, а то точно бы полетел на землю.

Казалось, кони не знали усталости, мчась с необыкновенной прытью по одним им видимым тропинкам, среди полей, пролесков и ручьёв. Этой дорогой я точно не ходил, поэтому понятия не имел, куда меня везёт Сит.

Спина с непривычки, от напряжения заныла, как и ноги, из-за приподнимания в стременах, чтобы не набить синяков о седло, и то ладно, что хоть с поводьями удалось справиться, удерживаясь рукой за высокую луку седла. Котомки Сит прикрепил к моему седлу сзади, и я боялся, что при такой тряске там всё превратится в труху. Скорее бы уж доехали, а то кажется, что скоро тело одеревенеет от усталости. То ли дело пешком идти… А, Сит гнал и гнал лошадей вперёд, словно нас кто-то преследовал.

Вдруг уловил запах мёда вперемешку с нагретым солнцем воском, видать недалеко большое скопление диких пчёл или пасека. И, точно, за косогором раскинулась, обнесённая жердяным забором, богатая усадьба, с домом, конюшней, хлевом полусотней ульев. Ворота распахнул, словно поджидавший нас, маленький парнишка и мы въехали в просторный двор.

– Коней распрячь, промыть, накормить и отправить на дальний луг, – суровым голосом крикнул Сит двум подросткам, вылетевшим навстречу из дома. Они, бойко подбежав ко мне, помогли спуститься и отвязать поклажу от седла.