Светлана Савиных - Дурий из Дуракии

Сит спрыгнул с сундука, пружинистой походкой прошёлся по комнате и сев за стол напротив меня, с плохо скрываемым отчаянием сказал.

– Ты, понял. Учёба закончилась, ты теперь один на один с жизнью, рассчитывать ни на кого нельзя, даже меня: сегодня я есть, завтра – нет.

Зачем он так? Я не маленький ребёнок.

– Да, понял я, понял. Что, ты, так кипятишься? Тебе и твоей семье угрожает опасность из-за меня? Так, я завтра уйду и больше не потревожу.

Словно сдувшийся шарик, он обмяк и тихо сказал.

– Мы все из одной семьи… Он… и мой учитель. Если не будем держаться друг друга, пропадём не только мы, но и те знания, что он нам дал.

Сит отправил меня спать на сеновал, сказав, что так легче будет утром будить, не потревожив домочадцев. Вместо ожидаемого стога сена, увидел застеленную чистым бельём низкую деревянную кровать с высоким, набитым соломой матрасом. Рядом стоял холоднющий кувшин с молоком, сверху прикрытый ломтём хлеба. Похоже, это мой завтрак. Спать вроде не хотелось, но улёгшись на матрас, словно провалился в его объятия и почувствовал, что засыпаю.

Проснулся утром от того, что меня трясли за плечо. Мальчишка, лет семи, в длиннющей рубахе, подпоясанной плетёным ремешком, приложил палец к губам, чтобы не шумел и поманил за собой. Прихватив свои пожитки и завтрак, спустился с сеновала. Кругом, в белёсых предрассветных сумерках, ещё лежал туман, по сапогам скатывались с травы капли росы. Похоже, день будет жаркий. Груженая бочками меда, подвода стояла за воротами, тут же меня ожидал Сит. Мальчонка сел на подводу спереди, к взрослому парню, державшему вожжи. Поздоровавшись со мной, Сит подошёл к старшому и что-то шепнул ему на ухо, затем вернулся ко мне и как бы извиняясь сказал, что, если кто в дороге остановит и спросит, откуда я, наплети что-нибудь, но не говори, что от меня, мол просто подсел на мимо проезжавшую подводу. Кивнул головой, удивившись, в очередной раз, переменам, произошедшим в нашем крае. Сит похлопал меня по плечу, велел передать привет Асу, и телега двинулась в путь.

Я устроился на телеге сзади, тут было достаточно места даже прилечь, можно и поспать, под монотонное постукивание бочек друг о друга и потряхивание на дорожных ямах. Однако, стали одолевать беспокойные мысли о моей будущей судьбе, смогу ли найти в себе точку опоры, какой был для меня учитель, устрою ли свою жизнь или так и буду перекати-полем. Ситу хорошо, у него дом, хозяйство, крыша над головой, а у меня… Может Асу подсобит, раз у него для меня есть срочная работа. Если получится закрепиться в столице и найти себе дело, то больше не придётся мотаться по полгода в странствиях, спать, где придётся и есть, что придётся, может тогда и жизнь наладится.

Дорога лентой уходила вдаль, среди полей, раскинувшихся на косогорах, пахло дикой редькой, пыльной дорогой, нагретой жарким солнцем. Вот потянуло свежестью, влажным песком и рыбой, видать река недалече. Ехал бы и ехал так бесконечно, не утруждая ноги, любуясь всей этой красотой, да ещё и с едой под боком. Устроился поудобнее, чтобы наконец позавтракать, а то молоко от жары в крынке прокиснет.

Где-то после полудня, подвода съехала с дороги и остановилась у леска. Старшой подошёл ко мне и предложил отобедать. Расстелив на траве полотнище, мелкий нарезал каравай на ломти, достал варёные яйца, миску с кусками тушёного мяса и баклажку с квасом. Отобедав, поблагодарил ребят за еду и хотел уже сесть на подводу, но старший сказал, что дальше мне придётся идти пешком, потому что Крючья за холмом и не надо, чтобы нас вместе видели. Ясно. Поблагодарил ребят за подвоз, пожелав счастливого пути, перекинул котомку через плечо и зашагал по тропинке, ведущей в лес. Рядом прогромыхала подвода, ребята помахали мне рукой и скоро скрылись с глаз. Лес был небольшой, выйдя из него, увидел, как на ладони, всё селение, раскинувшееся внизу, и подводу с ребятами, которая остановилась на въезде у ворот, видать на проверку стражей. Ничего себе тут порядки завели, будь то не мирное время, а война какая идёт. Приняв своё новое обличье, поковылял вниз по косогору, придумывая себе легенду на случай расспросов.

Спускаясь по косогору, сообразил, что недостаточно ковыляния, глупого лица и невнятной речи, тут надо что-то посущественнее. Достал из потайного кармана котомки мешочек с плакунцом, распустил тесёмку и аккуратно просунул туда мизинец. Почувствовал липкие прикосновения многоножки и по телу из пальца стала растекаться тонкая струйка холодка. Пока совсем не онемели руки, затянул покрепче узелок на мешочке и сунул обратно, на место. Идти становилось труднее, тело начало подёргивать мелкой дрожью, в ногах пропало чувство опоры, будь то они из ваты. Но, по мере приближения к стражникам, уже посматривавшим в мою сторону, первые симптомы отравления прошли, и меня только периодически передергивало всем телом, да глаза покрылись лёгкой поволокой, как у чуть тронутого умом, чего и добивался.

Дорога у ворот была пуста, и не удивительно, уже за полдень, лучше бы, конечно, проходить тут утром, когда вереница телег с товаром создаёт суматоху и подстегивает охрану поторапливаться с проверкой.

Когда поравнялся с охранниками, они перегородили дорогу и, глядя на меня, с сожалением, старший спросил.

– Зачем идёшь?

Заикаясь, от подёргивания, ответил.

– Ты-ык, к ле-ка-а-р-ю.

– К какому?

– С-ка-а-за-ли у ры-ы-н-ка жи-и-вёт.

– А, к Солиду. Сам-то откуда?

– По-о-д-ря-я пье. З-на-а-е-те?

– Нет. Наверно далеко отсюда?

– Д-ы-ык, ско-оль-ко в-в пу-ти… у-уж и не по-о-мню.

– А как зовут?

– Д-д-уу-ри-ий.

– Надо же, редкое имя, прямо в честь прадеда нашего правителя, – пошутил он.

– Ну-у-у…

– Ладно, только долго не задерживайся… Нам тут чужие совсем ни к чему.

– Я-я о-о-д-ни-им ма-а-хо-м.

Младший не выдержал и рассмеялся.

– Ну, ты, одним махом, пока от тебя толку добьёшься, поседеешь.

Он хотел ещё что-то сказать, но старшой зыркнул на него строго и обратившись ко мне, протянул круглый кусочек буйволовой кожи с выжженными символами Крючья, коротко бросив.

– Топай, только метку не теряй, у нас такие порядки, без неё тебя ни в какой город не пустят, можешь и в тюрьму загреметь, не все такие добрые, как мы.

Отойдя в сторону, освободили дорогу, и, пока ковылял к воротам, чувствовал спиной их взгляды. Вроде, поверили. Сейчас надо срочно найти место, где отлить: действие плакунца заканчивается, будет сильно воду из тела отжимать. В трактир нельзя, серебро в моих руках будет выглядеть подозрительно. Сначала надо его где-то разменять. Заприметил справа большую конюшню, у которой толпился народ. Отлично, затеряюсь среди них от взгляда охранников, а там видно будет…