Евгений Читинский - «Линия Сталина» лейтенанта Старновского

А пока он сообщит о подожженном грузовике и колонне автомашин, движущейся в направлении Минского укрепрайона. Русские явно готовились к обороне на этом рубеже. Все-таки Вернер не удержался от злорадной улыбки, когда вспомнил, как красноармейцы горохом высыпались из машин, прячась от страха в траве. Но тут же улыбка сошла на нет. Кое кто из этих русских не испугался и открыл ответный огонь. Безумцы!

Здесь мы сделаем небольшое отступление и сообщим читателю об одном примечательном эпизоде начала войны, который доказывает, что ружейным огнем можно было вполне реально сбить самолет противника, да не какой-нибудь, а именно мессершмитт-109. Такой факт изложен в донесении начальника политуправления Юго-Западного фронта руководителю Главного политуправления Красной армии от 20 августа 1941 года.

В нем говорится:

«На днях, во время кровопролитных боев на подступах к Киеву летал на бреющем полете немецкий истребитель Ме-109. Находящиеся в этом районе пять бойцов 22 комендатуры 21-го района авиационного базирования под командой младшего лейтенанта Броварова открыли залпом винтовочный огонь, которым и подбили его. Фашистский стервятник был вынужден был совершить посадку в районе киевского аэродрома. Летчик задержан».

А тем временем наши красноармейцы, проводив взглядом удаляющиеся истребители противника, стали потихоньку подниматься с земли. Почти все с опаской смотрели на сержанта и нет-нет да и скашивали глаза на убитых дезертиров.

– Метко стреляет, сволочь! – прошипел один из отряхивающихся бойцов, бросив злобный взгляд на командира. Товарищ поднявшегося тоже отряхнулся и поддакнул:

– Да уж!

Первый тихо произнес:

– Ну ничего, в следующий раз все по умному сделаем. Нам бы только ночи дождаться!

Сам Синицин стоял как оглоушенный. Злой подошел к нему и хотел сказать что-то ободряющее, но понял, что сейчас это делать бесполезно, поэтому лишь коротко бросил:

– Фока, Петр, возьмите бойцов, и пусть они затащат тела в кузов последней машины, где ящики с оружием. Здесь их хоронить некогда. А на место приедем – там и закопаем!

Сидоров по военной привычке коротко сказал:

– Есть! – и, кивнув Фокину, скомандовал, – Пошли!

Выбрав самых сильных красноармейцев, они заставили их перетащить убитых в кузов полуторки.

Сержант мрачно наблюдал за этой картиной. Затем с тоской в голосе сказал:

– Не думал я, Валентин Евграфович, что война вот такая вот будет.

Злой вздохнул и ответил:

– Ты все правильно сделал, командир. А если бы они сбежали? С тебя бы и спросили в первую очередь! Да и вообще, не бери в голову, завтра ты об этом уже забудешь! Война только начинается, а немец вон как прет!

Сержант кивнул головой и скомандовал:

– По машинам!

Вскоре они, наконец, добрались до первого поста, расположенному на проезжей дороге. Тут же чуть в стороне находился небольшой железобетонный ДОТ, который имел по одной амбразуре на каждую сторону. Худющий красноармеец выставив винтовку со штыком, строго спросил:

– Кто такие, куда едете?

Синицин устало подал документы

– Пополнение! – коротко пояснил он.

– А почему без оружия? – удивленно спросил часовой.

– Драпанули, вот возвращаем! А оружие в ящиках.

– Проедете вон за тот поворот, там в паре километров основная цепочка ДОТов. А мы просто тыловое охранение.

– Понятно! Спасибо!

Когда грузовики проехали, красноармейца окликнули из ДОТа:

– А че они без оружия-то?

Теперь уже часовой ответил:

– Дезертиров возвращают на фронт. К нам!

– А где нормальное пополнение? Они что там, с ума сошли? ДОТ без пехоты любой дурак с гранатой взорвет!

Часовой иронично сказал:

– Не боись, я с флангов вас прикрывать буду.

Вскоре грузовики подъехали к небольшим возвышенностям, с восточной стороны которых имелись врытые в них землянки. Тут же рядом находилась полковая кухня. Из ее трубы вился дымок, а все вокруг вкусно пахло пшенной кашей.

Сержант вышел из кабины, загнал складки гимнастерки назад, придал своему виду уверенность и строго спросил повара:

– Где начальство? Кому доложить о прибытии пополнения.

Солдат в белом колпаке и переднике вытащил половник из котла и съехидничал:

– Это вы что ли пополнение?

– Ну мы!

– Сержант, тут не пополнение нужно, а полевое заполнение.

Гудериан нервничал. С обеда 24 июня 1941 года и до вечера 25 июня 1941 года он безуспешно топтался на месте, а русские продолжали непоколебимо стоять. Не помогали ни обходные маневры, ни удары по флангам. Куда ни кинься, везде сплошная оборона русской пехоты, усиленная пушками, к которой на выручку своевременно подходит мобильный танковый резерв.

Это бала явная неудача немецких войск и первая пробуксовка плана «Барбароса». Радости от истребления русских танков в предыдущие дни как-то поубавилось. Решительного преимущества это явно не давало.

Единственным выходом из создавшегося положения было уничтожение пехоты противника, чтобы она больше не могла удержаться до прихода «пожарной команды», которая смогла бы «потушить» прорыв немецких танков. А самое главное – нужно было лишить русские стрелковые дивизии их пушек!

Даже простенькие русские «сорокапятки» в умелых руках представляли собой проблему. С дистанции ближе 500 метров они уверенно пробивали лобовую часть башен (30 мм) танков Pz. Kpfw. III., если попадали в ее нижнюю часть или под основание. В этом случае сразу же выводился из строя командир танка, наводчик и заряжающий. Особенно неприятно было то, что русские танки Т-26, вооруженные такими же пушками, старались атаковать не в лоб, а зайти во фланг и поразить бортовую броню немецких танков с убойно близких дистанций. Причем делали это успешно, пока те были связаны боем с русской пехотой.

Вдобавок ко всему у русских оказались в изобилии связки гранат и снарядов, что было обусловлено тем, что рядом были склады 40-ой армии, которые поспешно опустошались. Здесь же, в тылу у обороняющихся, находились и многочисленные подразделения артиллерии, выведенные на полигоны накануне начала войны. Особенно сильно ими укрепили позиции на рубеже железно-дорожной насыпи Русиновичи – Тальминовичи.

Так что вывод напрашивался простой и вполне очевидный. Используя преимущество в авиации, попытаться если не уничтожить живую силу противника и его пушки, то значительно их проредить. После чего быстро прорвать оборону русских до подхода их мобильных резервов.

Именно поэтому вечером были нанесены особенно сильные авиаудары по позициям 55-той стрелковой дивизии, сводным отрядам остатков 14-го мехкорпуса и 28-го стрелкового корпуса. А потом в атаку пошли немецкие танки.