Любовь Хилинская - Исчезновение золотой курицы, или Держите меня семеро!

Пролог

– Кощеееей! – раздался зычный женский голос снаружи.

Нет ответа.

– Кощеэээээээй! – в голосе уже появились истерические нотки.

– Хоспаде, да что ж такое! – закатив глаза, его бессмертие жахнул кулаком по столу.

– А ничего, ничего, – кудахтал Андрюшенька, суетясь вокруг хозяина, – вот увидите, скоро само все закончится!

– Я иногда жалею, что бессмертный, – пожаловался ему Коша, уронив голову на руки и покачав ею сокрушенно. – Лучше б я умер.

– Кощеееей! – голос стал громче.

– Я проверю, я схожу, – стуча пятками, скелет выскользнул из кабинета, но вскоре вернулся.

И, если так можно сказать о существе, состоящем исключительно из костей, на нем лица не было.

– Там! Там! – тыкал он пальцем в сторону окна

– Скажи, что там снег выпал посреди лета! – взмолился Коша, приподнимаясь, оперевшись руками о столешницу.

– Ах, если бы! – патетически воскликнул скелет, заломив руки. – Там Дульсинея!

Кощей закатил глаза и быстро вышел из кабинета. Миновав холл, распахнул тяжелую входную дверь, оказавшись на улице, и завертел головой в поисках супруги, но ее нигде не было.

– Поднимите голову, – тихо посоветовал Андрюшенька, вжав череп в плечи.

– Твою ж дивизию! – выругался Кощей, узрев законную супругу сидящей верхом на коньке крыши. – Душа моя, что ты делаешь наверху? – осведомился он нарочито мягким голосом.

– Я внезапно проснулась и решила, что нам пора крышу менять, – плаксиво пожаловалась жена, невинно хлопая глазами.

Руки ее до побеления вцепились в крышу.

– Лично тебе менять? – осведомился Кощей, гадая, как эта неугомонная забралась так высоко.

– А кто еще? – сварливо отозвалась Дульсинея, а потом скуксилась: – Ты меня совершенно забросил в последнее время. Я себя чувствую гадким пленником в твоем мрачном замке.

Кощей вздохнул. Покосился на скелета. Тот пожал плечами и отступил на шаг, боясь попасть под раздачу.

– Любимая, – осторожно начал Бессмертный, – ты бы спустилась вниз. Здесь и разговаривать удобнее.

– Я не могууууу! – зарыдала вдруг Дульче. – Сюда я забралась, а обратно мне страшно!

Кощей сложил ладонь козырьком и уставился на крышу. Да уж, как хрупкая девушка забралась туда – отдельный вопрос. Зачем она это сделала – уже не так важно. Как ее спустить оттуда – вот проблема! Эх, жаль, он летать не умеет.

Конечно! – осенило его. Горыныч!

Змей в своем обличье зверя летал прекрасно, а с Дульсинеей у него самые что ни на есть дружеские отношения – в свое время эта неугомонная спасла зад одному из троицы, вытащив из него яблоневую ветку. Тот теперь был готов защищать жену Кощея от самого Кощея, в чем тот неоднократно убеждался. Вот и теперь, стоило только через портал позвать ящера, тот тут как тут – явился, не запылился. Захлопали кожистые крылья, взметая пыль с земли, три головы зорко глядели в разные стороны, лапы растопырились, мягко спружинив и удержав тело в правильном положении, после чего Змей распался, образовав троих совершенно одинаковых мужчин.

– Что случилось? – встревожился Валигор, усмотрев на лице Бессмертного озабоченное выражение.

– Жена скалолазом заделалась, – кивнул тот наверх.

Все три брата задрали головы и синхронно присвистнули – Дульсинея помахала им ручкой.

Взметнувшись ввысь, Змей осторожно перехватил женщину лапой и также бережно спустил вниз.

– Я уж думал, ты наконец уйти решила от этого изверга, – пробасил Валидуб, на всякий случай встав между мужем и женой.

– Я б с радостью, – хихикнула Дульче, – но куда уж теперь уйдешь? – и похлопала себя по выступающему беременному животу.

Кощей закатил глаза. Андрюшенька щелкнул челюстью. Валигор хмыкнул.

– Пойдемте чай пить, гости дорогие! – Скелет разрядил обстановку и застучал пятками в сторону дома.

Все направились следом.

После чая Дульсинея сослалась на усталость и ретировалась в свою комнату, очередную пакость придумывать, не иначе, решил Кощей, мрачно сдвинув брови. До того, как купить треклятый тест на беременность, оказавшийся положительным, жена была совершенно обычная, ну, вернее, с легкой придурью, но у кого не так? А теперь же эта легкая придурь превратилась в такое… Врагу не пожелаешь! А ведь до родов еще четыре месяца! Как не сойти с ума за это время, Коша не знал. Все дела пришлось отложить, даже Навь, которая по-прежнему была на нем, оказалась заброшена, так как ежеминутно происходили события, требовавшие его личного присутствия. Сначала Дульсинее потребовалось сменить всю мебель в доме. Пережили. Потом для мебели оказалась обстановка не та. И это вынесли. Потом случилась масштабная ревизия всех припасов с записью в тетрадь в клеточку. Кощей скрипел зубами, когда Дульче в пижаме сидела в сокровищнице, скрестив ноги, и примеряла все украшения из большого сундука, доверху забитого всякой всячиной – каменьями самоцветными, украшениями заморскими, диадемами всякими и бусами, и прочей женской дребеденью. Он даже поклялся, что велит притащить этот сундук в опочивальню, но жена хотела здесь и сейчас перемерить все. Вернее, не все, а ВСЕ. Нацепив на себя несколько ожерелий, на каждый палец кольца по три штуки, на голову корону, она с алчным взглядом рылась в сундуке, спрятавшись там чуть не по пояс, а потом шла наверх как новогодняя елка, наотрез отказавшись снимать сокровища с себя. Как уж ее муж не убеждал, что это все итак ее, она не снимала и первые несколько дней спала в короне, пока не явилась ее бабуля, уговорившая внучку запереть сокровища в сейф, а то «ходют тут всякие!». Теперь Дульсинея Бессмертная зверем смотрела на любого, кто смел даже взглядом мазнуть в сторону входа в сокровищницу, а сама перед сном открывала тетрадку с записанными в ней перечнями и считала вместо овец золото и бриллианты. Судя по всему, в животе у нее поселился кто-то до одури жадный. Настоящий Кощей, шутил Чернобог, заявившись в момент обострения ревизии и застав невестку попой кверху в очередном сундуке.

Сын его закатил глаза и покачал головой. Сил его больше не было с этим справляться.

Вот и сейчас, проводив взглядом довольную женщину, Коша вздохнул. Он знал, что означает этот взгляд – Дульче в спальне сейчас примется перемерять все украшения, после чего спустится в подвал и там будет пересчитывать золотые слитки, а потом жаловаться, что кто-то их трогал и сдвинул на сантиметр с места, не иначе, утащить пытался. Семейная жизнь становилась пыткой.

– Ничего! – хохотнул Змей, – скоро родит, там придурь вся пройдет, как рукой снимет.

– Если бы! – вздохнул Коша, покосившись в сторону лестницы на второй этаж.