Жюль Верн - Матиас Шандор

Не успел он туда доехать, как доктор вернулся на борт "Феррато". Он рассказал Петеру Батори обо всём, что узнал от Пескада. Потом счёл долгом предупредить Матифу, что его друг пустился ради общего блага в довольно опасное предприятие.

Геркулес покачал головой и развёл руками. Потом он несколько раз повторил, как бы обращаясь к самому себе:

– Лишь бы ни один волос не упал у пего с головы! А не то…

Последние три слова прозвучали красноречивее длинной тирады, если бы Матифу был на неё способен.

Если бы сотворение земного шара было поручено человеку, он, вероятно, выточил бы его на токарном станке, как биллиардный шар, не оставив на нём ни шероховатостей, ни складок. Но мир был создан великим творцом. Вот почему на прекрасном сицилийском побережье между Аси-Реале и Катанией разбросано так много живописных мысов, рифов, гротов, утёсов и гор.

В этой части Тирренского моря, между Сицилией и итальянским берегом, обрамлённым отрогами Калабрийских гор, и находится Мессинский пролив. Какими были этот пролив, побережье и горы, над которыми господствует Этна, во времена Гомера, такими они остались и в наши дни. Они поистине великолепны! Если лес, в котором Эней отыскал Ахемениду, теперь исчез, то грот Галатеи, грот Полифема, острова Циклопов, а немного севернее скалы Сцилла и Харибда стоят и поныне на своих исторических местах, и мы можем увидеть тот самый берег, где некогда высадился троянский герой, чтобы основать новое государство.

Нельзя отрицать, что великан Полифем прославился такими подвигами, какими не может похвастаться наш гигант Матифу. Но у Матифу есть одно существенное преимущество – он жив, тогда как Полифем умер уже три тысячи лет тому назад, если он действительно жил на свете, как утверждает Улисс. Элизе Реклю, например, высказал предположение, что знаменитый циклоп не что иное, как вулкан Этна: "Его кратер во время извержения сверкает, как громадный глаз, на самой вершине горы, с которой скатываются в море обломки скал и становятся островами и рифами, подобно островам Фаральони".

Острова Фаральони, разбросанные в нескольких сотнях метров от берега и от дороги в Катанию (а в наши дни и от железной дороги из Сиракуз в Мессину), – это и есть древние Циклоповы острова. Тут же недалеко и Полифемов грот. По всему побережью раздаётся оглушительный грохот прибоя, врывающегося в базальтовые пещеры.

Среди этих-то скал вечером двадцать девятого августа два человека, весьма равнодушные к преданиям исторической древности, беседовали о разных вещах, представлявших не малый интерес для сицилийских жандармов.

Один из них, некоторое время поджидавший другого, был Зироне. Другой, только что показавшийся на дороге из Катании, оказался Карпеной.

– Вот и ты! Наконец-то? – воскликнул Зироне. – Как ты запоздал! Я уж думал, что Мальта исчезла в морской пучине вслед за своим старинным соседом, островом Джулия, и ты отправился на съедение тунцам на дно Средиземного моря!

Читатель видит, что, несмотря на пролетевшие пятнадцать лет, компаньон Саркани не утратил ни своей болтливости, ни врождённой наглости. Он стоял, сдвинув шляпу на ухо, накинув на плечи коричневый плащ, в длинных до колен гетрах и больше всего смахивал на бандита, каким всегда был, да и теперь остался.

– Я не мог прийти раньше, – ответил Карпена. – Только нынче утром я высадился с пакетбота в Катании.

– Вместе с товарищами?

– Да.

– Сколько же их?

– Дюжина.

– Только-то?

– Да, но зато какие парни!

– Откуда они, из Мандераджо?

– Отовсюду понемногу, но больше всего с Мальты.

– Как бы они ни были хороши, их все равно мало. В последнее время работа становится все трудней и опасней! Жандармы так расплодились в Сицилии, что их скоро станет больше, чем папских прихвостней. Впрочем, если у тебя товар хорошего качества…

– Да, Зироне, ты и сам увидишь. Кроме того, я привёз с собой замечательного мальчишку, он раньше был ярмарочным акробатом, – ловкач и проныра, которого можно, если понадобится, переодеть девчонкой; я думаю, он сослужит нам хорошую службу.

– Что же он делал на Мальте?

– Добывал часы, когда подвернётся случай, а когда не попадались часы – носовые платки.

– Как его зовут?

– Пескадор.

– Ладно, увидим, как пустить в дело его таланты и смекалку… Куда же ты девал своих парней?

– Они на постоялом дворе Санта-Гротта, над селением Николози.

– И ты снова собираешься там хозяйничать?

– Да, с завтрашнего дня.

– Нет, с сегодняшнего вечера, как только я получу новые указания. Я жду здесь, когда пройдёт поезд из Мессины. Мне бросят записку из последнего вагона.

– Записку… от него?

– Да… от него! Его злополучная свадьба все откладывается, – добавил, смеясь, Зироне, – а мне приходится пока зарабатывать ему на жизнь! Ну, да чего не сделаешь для такого лихого товарища!

В это время со стороны Катании послышался далёкий гул, непохожий на рокот прибоя. Приближался ожидаемый Зироне поезд. Вместе с Карпеной они поднялись на скалы и остановились против железнодорожного пути, который здесь не был огорожен.

Паровоз перед входом в небольшой туннель дал два свистка, возвещая о приближении поезда, который шёл тут с небольшой скоростью; вскоре послышалось пыхтенье паровоза, и два ярких луча прорезали мрак, освещая рельсы далеко впереди.

Зироне внимательно вглядывался в вагоны, пробегавшие в трёх шагах от него.

Перед тем как с ним поравнялся последний вагон, одно из окон опустилось, и в нём показалась женщина. Увидев бандита на его посту, она быстро выбросила из окна апельсин, который покатился по дороге и остановился шагах в десяти от него.

Эта женщина была Намир, шпионка Саркани. Через несколько-минут она уже умчалась в поезде по направлению к Аси-Реале.

Зироне подобрал апельсин, или, вернее, две половинки апельсиновой кожуры, связанные бечёвкой, и скрылся с Карпеной за высоким утёсом. Там он зажёг небольшой фонарик, раскрыл апельсин и вынул из него следующую записку:

"Он присоединится к вам в Николози через пять-шесть дней. Больше всего опасайтесь некоего доктора Антекирта!"

Саркани узнал в Рагузе, что этот таинственный человек, возбудивший всеобщее любопытство, был два раза у госпожи Батори. Это встревожило Саркани, привыкшего опасаться всех и вся. Вот почему он послал эту записку своему сообщнику, не пользуясь даже почтой, прямо через Намир.

Зироне сунул записку в карман, потушил фонарь и, повернувшись к Карпене, спросил:

– Слыхал ты когда-нибудь о докторе Антекирте?

– Нет! Но, может быть, маленький Пескадор слышал о нём. Он все знает, этот ловкий мальчишка!

– Ладно, увидим. Скажи, Карпена, как ты думаешь, тут не страшно путешествовать ночью?