Геннадий Горчаков - Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

Сказки часть лишь правды донесли о том, что всё живое было, мыслило, любило, тогда всепониманье было и мыслью промышляло всё – от человека до былинки, и даже камень мысли излучал, и все могли друг друга понимать, а значит, и общаться. Да, были времена – куда уж веселей! Тогда всё радостью дышало и песни ею звонкие слагало.

Продолжение рассказа о Доброславии

Те времена, которые застали мы и о которых речь пойдёт, мало отличались от незапамятных времён. В Доброславии всё как будто бы застыло, всё было так, как миллионы лет назад. Конечно, жизнь на месте не стояла, она текла и развивалась, и вместе с ней росли, умнели и взрослели доброславы, Суры и племена иные, чьи души восходили в Краса-те и радостно к Добру стремились. Богов они не помнили уже, одни легенды о временах остались тех, когда те Боги запросто среди людей ходили и их всему учили: письму, ремёслам, семейной жизни и многому чему ещё, что жизнью мы зовём. Но память о Богах конечно же жила: легенды, песни, мифы и скульптуры даже в их воздвигались честь. В Доброславии всё так же деревянная скульптура трёх Богов стояла, всё так же в Чаше Огнь серебряный горел. Над Богами кедры возвышались, их ветвями защищали от врагов, которых пока что не видали, но, говорят, они летали о трёх и даже больше головах – Драконами их звали, за тридевять земель Драконы проживали. Суры не раз встречали их, когда летали в своих лодьях над Дальними Горами, но доброславы там не бывали. Им Горы некий страх внушали, а в Долине Голубой всё было мирно, тихо и покойно. Долина им была мила. Здесь вечно Солнышко сияло, и пели Небеса, и Радость на крыльях Счастья тут летала и не давала сумраку на души пасть и омрачить чело – было всем здесь хорошо!

И потому по-прежнему здесь жили столько, сколько кто хотел, о пресловутой смерти ровным счётом не знали ничего, и образ старушки страшной с какой-то там косой лишь смех бы вызвал даже у детей. Когда дух уставал от здешних многосуетных забот, то просто в Навь он уходил, а то и в Правь – в Мир Огненной Красы, а отдохнув и сил набравшись, на Явь дух снова приходил, чтоб в новых испытаниях себя развить и силы добрые трудами укрепить. Так называемая смерть, которую эоны лет спустя невежды в культ страшный возвели, всего лишь означала меру делам и мыслям всем на Яви, да и понятия такого не было тогда. Из Мира в Мир все запросто ходили, как если бы к себе домой. И когда на Яви жили, то также по Мирам иным бродили – обычно было это всё во сне. А иногда по собственной нужде, когда о чём-то предков хотелось расспросить; да и души те, что жили в тонком теле, на Явь нередко приходили, чтобы дать совет иль просто пообщаться, а то рожденье будущее себе определить, так что заранее все знали, кто и когда у них появится на Яви, и потому-то вместо слёз по уходящим радостно грустили, мечтая о скорой встрече новой. И если б кто-то вздумал им сказать, что здесь живут один лишь только раз, то дружно на смех подняли бы его: они ведь знали только Жизнь.

По характеру все доброславы спокойны были, как сами Небеса, что Мудрость Вечности хранили и проливали её щедро светом ярких звёзд и жаркими лучами полдневного Светила, но только в меру, чтоб не опалить тот юный дух, что здесь резвился беззаботно. Доброславы беззлобны были и страхов никаких не знали. Да и чего бояться было и кого? Они не знали понятия такого и многого чего ещё, что боль, печаль, тоску и горе бы несло. Доброславы лишь радость знали и любовь – Лада чувство светлое такое в них вложила, что доброславы всё в своей Стране любили: и шелест лепестков цветов, и сонный плеск волны; и свет Луны вальяжной, с которой некогда пришли на Явь, чтоб здесь развитие своё продолжить; и тихий звон ручьёв, что из лесов дремучих струились меж холмов; и сами эти лесами поросшие холмы; пространства светлые, которые доселе туч не знали; лишь лёгкие, как перья птицы, облачка по ним скользили.

Дружно доброславы жили семьёй одной, не ведали обид – какие тут обиды, когда друг друга все любили и зависти не знали – чему, кому завидовать, да и зачем? Даже в воздухе понятие такое не витало, здесь более всего любили помогать и вместе мыслями своими строили дома, мосты, дороги. И пакости такой не знали – лени. Природа Мать, не говоря про Ладу, Учителем была, а Природа всегда движением живёт, потому тут радостно трудились и отдыхали сообща под радости щитом. Богиню Ладу Властитель Яви Сатанэль недаром некогда «Садовницей» прозвал. Вслед за нею доброславы тоже растения любили и их учили, как им расти, какие им иметь цветы или плоды, определяли вкус, и цвет, и форму, хотя в те времена для нас седые и юные для доброславов они питались ароматом, праной солнечных лучей, любили воду ключевую пить, чтоб прояснился разум и новых сил приток бы получить. Но более всего любили учиться у Богов и у самой Природы: сперва внимали голосу и Краса-те явлениям её, затем названья им давали, и коль вибрации звучанья совпадали, то новое рождалось творение у них – вещь появлялась.

Доброславы язык творили для людей, вибрации улавливая всех вещей и их преображая в звуки. Явленьям и вещам давали имена. Само понятье «имя» означало, что вещь известна для другого в сущности своей, открыто говорила: «Вот я, и можешь мной владеть, моё лишь имя назови». Любовью называли то, что всё тогда любило, любовь гнездилась в середине, что сердцем стали звать. Любовь сама же загоралась от того, что как кресалом высекало Свет Огня – явленье это к Владыке Солнца Ра вело и стали так и звать – К-Ра Свет ведущий – или К-Раса-та. Здесь‚ на Яви, К-Ра-са была, а там, на Небесах, в глубинах Звёздного Огня, была иная КРаса-та, что Истиной была полна Светлейшего Огня.

Собственно понятия явлений и вещей уже в готовом виде в психопространстве Нави обитали, и их оттуда надо было мыслью или звуком извлекать, то бишь вибрацию явлений напрягать в сознании своём – и вещь нужная являлася тебе. Так в воображении сперва всё мыслью создавалось и в материю на Яви облекалось – всё мыслью строилось тогда, в первоначальные те времена, когда материя была пластична и легка и мысли сразу слушалась она. Достаточно озвучить было слово, воображение напрячь, как сущность слова (его имя) себя в материю здесь облекало, форму принимало. Тогда не надо было пил, лопат и топоров, чтоб тот же дом себе построить – в воображении своём ты дом себе построил, и мыслеобраз тот в материю себя сам облекал. И надо было только мысль Краса-тою прокалить, чтоб вещь красивую в мир Яви получить. Так мыслью точной, сильной, из Мира Мысли, что Правью называли, всё нужное для жизни добывали и горя и нужды не знали – все радости великой предавались творенья Краса-ты. А Чаша Светлого Огня, что Боги оставили для доброславов‚ в том мыслетворчестве им помощью великою была. И если раздражение случайно какое возникало в сознанье чьём-то, то Свет из Чаши его тотчас Огнём своим сжигал.