Алиса Альта - A.S.Y.L.U.M: Дети Сатурна

Настя окинула взглядом комнату, пытаясь наложить на пространство невидимую кристаллическую решётку. Высунуть голову за границы всевидящих нейронов зловредной блондинки и правда не получалось.

– Ладно, дочка, – неожиданно мягким голосом сказала Элайла. – Совсем мы тебя утомили. Ты спать ложись, а то поздно уже.

Солнца в Аримане не наблюдалось; с определённого момента, местность медленно погружалась во тьму, будто чья-то невидимая рука регулировала настройки яркости. Волна жужжания накрывала город: ариманцы, повинуясь какому-то общему ритму, словно неугомонные насекомые, начинали шумно раскладываться по кроватям. Напрасны были Настины уверения в том, что она совсем не хочет спать; девушка пошла по рукам радушного семейства, которое настойчиво, но ласково хотело уложить её в вертикальную кровать в районе второго этажа. Вырвавшись чуть ли не с силой, Касьянова выторговала право спать в углу первого этажа на тёмно-синем мохнатом коврике.

В этом городе не вели счёт по часам и минутам, здесь даже не было привычного для Касьяновой деления на семь дней недели. Система была двоичной: один день назывался дочеднём, другой – сыноднём, а блок из двух таких дней именовался детоднём. Всё в Аримане измеряли такими детоднями: ни чисел, ни месяцев, ни лет не существовало.

Позже, после длительных расспросов, Насте удалось обнаружить хоть какие-то ориентиры во времени. Вместо «месяца» здесь в ходу были «прорывные» – двадцать восемь-тридцать дней, как средний цикл между менструациями. «Год» заменяли на «подготовку» – время беременности. «Первокровью», кажется, называли срок в двенадцать лет – в честь периода, когда у девочки начинаются месячные. Был ещё более приятный для слуха термин «поколение» – Касьянова, правда, не поняла, соотносится ли он с двадцатью или тридцатью годами.

Разумеется, ни о какой точности летоисчисления в Аримане не было и речи; в ходу была популярна фраза «невесть детодней» – универсальная формула на все случаи жизни. События давних времён терялись в глубинах прошлого, горожане ничего не могли поведать об анналах своей истории. Мир сотворила Ариматара-Мархур-Здорма в великой милости своей; вскоре Настя могла бы читать лекции на эту тему не хуже, чем гарвардский профессор.

Поэтому девушка готова была молиться на наручные часы, которые случайно закинула в рюкзак, уезжая из Петербурга, и которые ей любезно вернули вместе со всеми вещами на выходе из Запретного города. И хотя в Аримане они приносили пользы не больше, чем зарядное устройство на необитаемом острове, часы всё же помогали девушке поддерживать ментальное равновесие, не чувствовать себя выкинутой из цивилизации.

Первая ночь у Зашоров закончилась трагически: Касьянова, толком не отошедшая от нервотрёпки в тюремной камере, была нагло выдернута из сахарных снов жёсткой экзекуцией. Дижон основательно потоптался по её спине, пытаясь достать висевший над девушкой деревянный ключик. Часы на руке показывали пять утра; гомонливое семейство подымалось на рассвете, и по Насте вовсю скользили и топтались дети.

– Ты прости, доченька, – сконфуженно поникла Элайла, крутясь вокруг своей оси, чтобы поймать хихикающую Гаяру. – Тихми́ в доме совсем нет, кормить тебя нечем. Но мы будем обязательно молиться Великой Матери, хвала её плодородному лону.

– Чего, простите, нет? – растерянно заковыляла к ней Настя, в жизни не встававшая в такую рань. Собственный мозг представлялся девушке раздувшейся кислой медузой.

– Тихми, – важно начала поучать Элайла, – это наше всё. Это такое существо…

– Вещество, – поправил её подошедший Урчи.

– Да, существо, из которого можно делать всё.

– Как это – всё? – поразилась Настя.

– А вот так это, – сказал отец семейства, чрезвычайно собой довольный. – Дают тебе серую массу, а ты что хочешь из неё, то и делай.

– Потрясающе, – пробормотала Касьянова. – Это решило бы все проблемы «Единой России».

– Но ты потерпи, вагинушка, хорошо? – ласково погладил её по плечу Урчи. – Закончилось тихми у нас. Хвала Ариматаре-Мархур-Здорме.

– Кто, простите? – заметно напряглась девушка.

Усач нелепо заморгал, как бы не понимая сути вопроса.

– Вам бы, наверное, не очень понравилось, – сурово продолжила брюнетка, – если бы я вас величала «мой маленький пенис».

– О! – приятно ошарашенный, воскликнул Урчи. – И правда похоже, что у меня маленький? Я очень старался, но он никак не уменьшается. Друзья смеются надо мною; но я надеюсь… Ходят слухи, что в один прекрасный день Ариматара-Мархур-Здорма найдёт средство лишить всех мужчин отличительных признаков. Вот это будет счастье!

– Да будет благословенна великая мудрость Святой Прародительницы в детоднях грядущих!.. – внезапно закричала Умини, со стеклянными глазами раскачиваясь в неком подобии кресла.

– Да осветит небо твоё благородное лоно, Настюша, – умилилась Элайла, – да разбухнут сосцы твои, да возрастёт твой живот, да принесёт Ариману десятикратное потомство!

Девушка рассерженно замолчала; она решила, что ещё не всё понимает в культурном коде этого города и что к погружению в иную реальность надо подходить постепенно.

– Спасибо, – тихо прокашлялась брюнетка. – Так что насчёт тихми? Раз оно у вас закончилось, может, вы бы могли одолжить его у соседей?

Перспектива голодать не прельщала Касьянову от слова «совсем». В рюкзаке было пару банок рыбных консервов и пакет овсяного печенья, но её начинало подташнивать от одного взгляда на изрядно надоевший паёк.

– Нет-нет, – хором нахмурилась супружеская чета. – Мы не хотим пачкать грязью их пороги. Им тогда придётся плохо думать о Святой Прародительнице, чтобы начать их отмывать. Мы потерпим.

– Потерпим, дорогие мои? – ласково окрикнул ребятишек Урчи, и они подлетели к нему за порцией обнимашек и поцелуйчиков.

Касьянова совсем приуныла: голодный человек – злой человек. Усевшись в позе лотоса в углу, возле своей кровати, она изучала жизнь этого гостеприимного семейства, как изучает зоолог экзотический муравейник.

– А можно мне такой браслет? – обратилась она с лёгкой улыбкой к Элайле.

Все женщины Аримана носили на правой руке разное число разноцветных браслетов. Поначалу Касьянова думала, что это указание на возраст, но позже начала сомневаться: на руке тридцатилетней женщины могло быть и пять, и пятнадцать браслетов.

– А сколько малышей у тебя там, в Иных землях? – поинтересовалась Иксит.

– Нисколько, – смутилась Настя.

«И для того я отправилась путешествовать в фантастические места, чтобы терпеть типичные приставания родственников?», – подумала девушка.

– Бедняжка, – ужаснулась Элайла. – Надеюсь, Великая Матерь одарит тебя своей милостью и пошлёт кучу детишек.