Алексей Лагутин - Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

– Не тряси тут своими дойками. Ты прекрасно знаешь, почему я тебя про это спрашиваю. – возбужденным хриплым голосом говорил явно какой-то злой, но в то же время надменный старик. – Не отнекивайся.

– Смотришь на них, когда говоришь о делах? – медленно смеялся обворожительный молодой женский голос. – Может быть, ты сюда по другому делу пришел? Просто стесняешься?

– Убери свой ядовитый язычок обратно за острые зубы.

– Если стесняешься, я могу сама использовать этот язычок, чтобы ты успокоился.

БАМ! Примерно с таким звуком сердце Френтоса едва не выпрыгнуло из груди, повторяя сопровождавший это звук удара всего тело одного из дураков рядом о стену отеля, что мгновенно вынудило тайного слушателя под дверью выдать свое присутствие людям за дверью своим испуганным возгласом.

– Я сейчас эту стену тобой пробью! – пригрозив все еще смеющимся парням кулаком, крикнул Френтос. От того засмеялись и другие люди, небольшими компаниями по два-три человек стоящими неподалеку перед отелем.

Конечно, ни о какой скрытности теперь и речи идти не могло. Женский голос внутри, оказавшийся Френтосу относительно знакомым, мгновенно замолчал, услышав крики из-за дверей, но старик молчать даже не думал. Его не перебил и звук удара уже о внутреннюю стену едва не выбитой с петель ногой Френтоса двери. Его не перебили шаги твердых ботинок позади в его сторону, и даже то, что стоящая теперь перед ним в холле на ресепшне, за деревянной стойкой, Хемира смотрела именно в сторону дверей. Ей, к слову, картина вышибающего двери в ее владениях с ноги Френтоса была уже знакома.

– Это вы довели город до безумия, я знаю. Это вы, рассадник гадких тварей, вечно сводите людей с ума, а потом используете их в своих…извращенных целях. – едва не залез на стойку грудью уже задыхающийся от бесконечного потока собственных слов в разговоре, которого Френтос не застал, тот старик. Залезть на стойку полностью ему мешала только тянущаяся под его животом блестящая от окружающего света черная кожаная куртка.

Довольно скромно выглядел отель при цирке, пусть не слишком крупном, но более чем известном на Западе, наверняка нередко принимающим гостей. Как и снаружи, внутри он был хорошо ухожен, свеж и чист, украшен самыми разными элементами местной экзотики и кристаллами Зоота, инкрустированными в не менее экзотические держатели. В углах холла стояли горшки с большими папоротниками, тут и там с потолков свисали золотистые ткани, цветом точь-в-точь идентичные между собой, и наверняка связывающие отель тематически с самим городом и его золотыми песками. Дверь закрылась за спиной Френтоса автоматически при помощи дверных доводчиков, и повсеместный рокот барабанов снаружи, наиболее частых у центра города, почти мгновенно затих. Скорее всего, только теперь черноволосый старик в маленьких черных очках, с правда чересчур возбужденным и вспотевшим от того возбуждения лицом, стоявший перед Хемирой на ресепшне, наконец обратил внимание на внезапно дунувший в его сторону со стороны города ветерок, и перестал поливать собеседницу грязью часто скрытых мной в тексте грубых выражений из своих старых морщинистых губ. Наконец оторвавшись от этого дела, он даже решил смочить горло водой из стеклянного стакана, стоявшего, очень кстати, как раз у него под рукой. Едва сделав пару глотков, впрочем, он сразу довольно болезненно и сухо закашлял, подавившись содержимым от слишком частого дыхания, настолько уже горячего, что от него внутренняя сторона прозрачного стакана мгновенно запотела даже в окружающей, хоть и уже немного ослабшей, жаре.

– Приветик, любимый! – весело махнула рукой Френтосу Хемира.

Ее голос, как и ее внешность, были уже хорошо знакомы Френтосу по описанной мной ранее в первой главе «заварушке с Цезом». Эта Хемира, Слаки, была барменом в том самом борделе Хемир, куда Френтос ворвался в поисках Цеза, и была той же, кто, затем, буквально споил его крепким алкоголем, более чем дорогим, но совершенно бесплатно по до сих пор не понятным ему причинам. Не найдя Цеза в том борделе (и то был не ложный след, и Френтос убийцу даже встретил, хоть и не узнал), Френтос участвовал во множестве местных забав Хемир, включая подпольные бои на арене, где помог своим новым подругам заработать немалую сумму денег ставками в бою с некой странствующей воительницей Амелией и «любого, кто отважится бросить ей вызов». Когда-то Амелия входила в число приспешников Вестника Революции, Геллара, и с тех пор, как тот столкнулся лично с Мерсером и отошел от дел, уже не показывалась на публике под настоящим именем. Именно Слаки попросила Френтоса сразиться с Амелией от их лица, и подговорила почти всех своих подчиненных сделать ставку против нее, ибо ту саму на арену отправили очень богатые люди, готовые платить любые деньги за хорошее зрелище, устраивать которые Френтос был тем еще мастером. Их попытка заработать на ставках, выпустив на поле боя своего непобедимого воина, провалились вместе с полом арены, когда Френтос пробил его телом девушки. На самом деле, это был не простой бой даже для него, и девушка, будучи одетой в слишком прочные доспехи, даже от последнего удара Френтоса не слишком пострадала. Все же, победу в том бою присудили именно ему. Было это событие настолько громким, что владелицы таверны, Хемиры во главе со Слаки, едва на месте не отдались Френтосу после его победы, чему он сам не возражал, но чему помешало только вмешательство кое-чего более его манящего, что буквально вытащило несостоявшегося чемпиона подпольных боев за шкирку из толпы полуголых девушек, заранее приманив его толстым твердым кулаком. При этом, конечно, волоча Френтоса за собой подальше от обиженных на такой поворот девушек грубой силой, сам Таргот при их виде не моргнул и глазом и даже ничего не сказал.

– Что ты стоишь, как не родной? Разглядываешь меня? – продолжала улыбаться Хемира.

Ее мышиные уши, как и тонкие белые кошачьи усы, немного поменяли цвет с прежнего белоснежного на более сероватый за тот год, что они и Френтос не встречались. Будучи одетой в относительно откровенное платье с глубоким вырезом груди, она только доказывала Френтосу, что внутренне совсем не изменилась за последнее время, и ее игривый характер не мог пробить своими словами даже сумасшедший старик, теперь как можно быстрее старавшийся после тех слов отдышаться. Спешил он с этим, разумеется, не просто так. И Слаки, хоть старалась этого не показывать, совсем не хотела, чтобы тот вмешивался в ее разговор со старым другом.

– Да…Что у вас тут только что творилось? – почесал грязную после недавних забав в городе голову Френтос.

От тут и там проступающих пятен кирпича и камня, въевшихся в пропитавшуюся потом одежду, выглядел он, откровенно говоря, совершенно не презентабельно, и сам, возможно, впервые в жизни, понял, что в таком виде говорить с девушками было некрасиво, и сам тому был не рад. Тем более говоря с девушками, так выделяющимися своей, в прямом смысле, нечеловеческой красотой на фоне почти всех его прочих знакомых.