Михаил Морозовский - Задание на лето. Книга первая

– И я Мишка! – улыбаясь, жмёт Мишка чуть влажную крепкую руку молодого парня.

– О, да мы тёзки! Ну, тогда я тебя с ветерком домчу! – радостно восклицает парень.

– Не надо с ветерком, – как то не уверенно и тихо говорит Мишка, опуская глаза.

– Да ты никак сомлел? – солдат мельком глянул на бледнеющее лицо Мишки. – Не ел, что ли сегодня?

Водитель теперь уже пристально смотрит на Мишку, а Мишке становиться очень страшно: ведь солдат смотрит на него, а не на дорогу, а машина, кажется, ещё чуть-чуть и взлетит, или наскочит на другую. Или… Мишкины фантазии разыгрались не на шутку: – А этот всё газует и газует, вон и стрелка уж упёрлась в девяносто километров и тоже дрожит. А этот всё жмёт и жмёт на газ. Точно умрём. А ещё и хулиганит – быстро так бьёт по два-три раза по пибипке, и та очень громко сигналит и заставляет встречные машины съезжать на обочину…

В это время солдат делает резкое движение к Мишке, чем ещё больше загоняет его в стопорное состояние страха. Мишка вжимается в спинку сидения, не понимая, что происходит, а парень уже быстро вращает ручку стеклоподъёмника, и опускает стекло полностью. Но свежий ветер, ворвавшийся в кабину машины, разом приводит Мишку в чувства и страх понемногу отступает…

– Это у тебя с непривычки. Ты вперёд не смотри, смотри по сторонам, сейчас пройдёт. Тёзка, ты уж извини, медленней я сегодня не могу, и так опаздываю. А в части у нас знаешь, что бывает за опоздание? У-у-у!.. Старшина параграфом по башке так долбанёт – мама не горюй! Да ещё жара сегодня, вот ты и сомлел. Ты подыши ветерком-то…

– А можно в окошко?! – оживился Мишка.

– Валяй, дыши!

Мишка с удовольствием высунулся из кабины и тут же захлебнулся сильным потоком встречного ветра. Выпускает его и снова, чуть приоткрыв рот, глотает воздух и задерживает дыхание. Вот это да!

Впереди маячит серая «Волга» и никак не уступает дорогу военному «ЗИЛу». Солдат привычно отрывисто сигналит несколько раз, но это не помогает. «Волга» упрямо идёт по середине и места на трассе уступать не собирается. Более того, она как будто играет с могучим «ЗИЛом», мешая ему сделать обгон, маневрируя то вправо, то влево.

То, что случилось дальше, сильно напугало и надолго запомнилось Мишке: парень потянулся левой рукой куда-то ниже панели приборной доски, и в следующие мгновение всё пространство вокруг вдруг взорвалось!..

4.

– А-а-а! – кричит Мишка!

– Уа- уау-ва… – дико ревёт сирена!

«Волга» вильнула туда-сюда, и быстро скатившись на обочину, резко, с заносом тормозит, а затем останавливается полностью.

Большущие клубы пыли накрывают её, и она совсем исчезает из вида. Но это Мишка видит уже в зеркало заднего вида – так всё быстро произошло. Он испуганно смотрит на солдата.

– Ну, а как иначе, Мишаня?..

Мишка не знает как иначе, только теперь ему совсем разонравилась такая скоростная езда и захотелось поскорее выйти из этой жутко быстрой машины.

– Да ты никак испугался, тезка? Сирены не слышал? – спросил снова весёлым голосом солдат.

– Не… Только в кино… Но там не так…

– Что не так?!

– Не так… – Мишка долго подбирает слово… – Не так страшно-громко что ли…

– Всё, договорились, больше не буду, – и солдат принялся насвистывать какую-то незнакомую Мишке мелодию.

Остаток пути они так и промолчали…

– Во-во, мой поворот! – громко крикнул Мишка, и солдат от неожиданности аж вздрогнул, чем не мало повеселил Мишку.

– Что ты так кричишь? Вижу я! Сейчас остановимся, а здесь нельзя – вон знак стоит….

Машина ещё проехала метров пятьдесят и лихо, как и в прошлый раз под Новосибирском, свернув на обочину, затормозила.

– Ну будь, тёзка, – протягивает солдат руку Мишке и улыбается.

Мишка с удовольствием звонко бьёт ладошкой по ладони солдата. – И ты… будь! – и быстро открыв дверцу, довольно проворно спрыгивает с высокой ступеньки «ЗИЛа», обходит его спереди, и так же быстро, перебежав дорогу, направляется к перекрёстку, и лишь немного отбежав, оборачивается, чтобы посмотреть – не стоит ли ещё на обочине солдатская машина. Машина стоит.

Водитель, высунувшись из окна, машет ему рукой. Мишка подпрыгивает, тоже машет рукой солдату, и в следующее мгновение «ЗИЛ» буквально срывается с места. И снова встаёт на середину трассы и, быстро-быстро удаляясь, превращается в маленькую чёрную точку, которая скрывается за поворотом дороги…

– Эх, хорошая машина, – думает Мишка, направляясь к тому перекрёстку, который только что проскочили. Вращает воображаемый руль, представляя себя водителем большой машины, и как его машина подкатывает к остановке, к сидящим на обочине людям.

Высокое солнце палит нещадно, и видно, как ожидающие на остановке, прикладывают руки козырьком к глазам и следят за маленьким водителем необычного транспортного средства…

Остановки как таковой здесь не было. Был натоптанный за долгие годы многими сотнями людей утрамбованный пятачок – без трещин, без травы. По краям дороги слой пыли толщиной в добрую ладонь. Сбоку – канавы, наполненные грязной дождевой водой и несколько большущих луж. Лето хоть и жаркое в этом году, но дожди зачастили. Вот и сейчас из-за того высокого, длинного подъёма, что проглядывает через вибрирующее марево вдалеке, и на который взбирается серой змейкой грунтовой тракт, медленно выплывает маленькое чёрное пятно.

1.

– Стороной пройдёт, – уверенной скороговоркой частит толстая бабка в длинной чёрной юбке, сидящая на двух здоровенных тюках. На голове старухи чёрный с яркими жёлтыми и красными цветами платок. Она лихо лузгает семечки и выплёвывает их на площадку перед собой. Несколько чешуек прилипло к её волосатому с бородавкой подбородку, но она их не замечает.

– Знамо, стороной, – лениво зевая и потягиваясь, отвечает ей высокий худой мужчина в серой со множеством мелких отверстий шляпе, – вон туда идёт, – машет он куда-то в сторону. На нём чуть коротковатые, хорошо выглаженные чёрные штаны, рубашка снята и небрежно переброшена через левое плечо. В правой руке – серая сетка с большими ячейками, в ней газетные пакеты, на одном из которых проглядывается селёдочное пятно. Бутылка водки, обёрнутая в серую упаковочную бумагу, хлеб, три банки рыбных консервов. Старая, заношенная, непонятного цвета вытянутая майка совсем не гармонирует с аккуратностью этого высокого мужчины:

– Да, пройдёт… Мож, чуток заденет, пыль собьёт.

– Аккурат накроить, – это суховатый старичок, что стоит чуть ближе старухи к дороге. Его кручёные пальцы сжимают набалдашник какой-то самодельной трости, чуть кривой, но с красивой резной ручкой. На старике серая кепка, длинная косоворотка, подвязанная поясом, тёмно-серые с вытянутыми коленками штаны, пыльные штиблеты неопределённого возраста и цвета: – Через часик, коль не уедем и накроить, как пить дать!