Константин Стерликов - Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Том 2

– Я согласен, мне это по душе, возражать не буду, дело стоящее и нужное. И для врага это будет незаметный и неординарный и сильный ход, – в глазах Парахина загорается озорной огонь, – но все должно проходить под бдительным надзором и опекой взрослых бойцов! После тщательной разъяснительной работы! И подробного инструктажа…

– Само собой разумеется! – воодушевленно произносит Бармет, – Я их всему обучу! Всем премудростям… Да и мы всегда будем рядом. Прикроем если что, в нужный момент. Не беспокойтесь!

– Не нравится мне эта затея, – хмурится Храмов, – я категорически против! И настаиваю на возвращении детей в свои семьи, на хозяйственные работы под присмотром своих отцов, пусть трудятся, там пользу приносят! Но не под фугасами немецкими им носиться, в нашей сваре дикой и жестокой участвовать. Это война, а не игрушки… Забавы кончились! Этот вон Миша ваш, совсем малой… Как можно его на опасные задания отправлять? Какая может быть разведка? Его бы наоборот, вглубь, в дальние штольни, подальше от взрывов и осколков… Ну эти ладно, старшеклассники, вымахали уже. Но этот… «мальчик-с-пальчик»! Куда? Вы о чем вообще, товарищи?

– А Вы сказку про «Мальчика- с – пальчика» до конца читали? – поднимает упрямый взор Разогреев, – помните, что там было, дядя командир? Чем там все закончилось? И что с великанами, которые так похожи на фашистов, стало?

– Вот так вот, товарищ комиссар! Что скажете? Есть что возразить? – смеется Парахин, – Все будет нормально, отличные ребята, по-моему! Таких так просто не возьмешь…

– Заигрались мы все похоже… тьма все-таки на нас действует! Хотим мы этого или нет, – качает головой Храмов, – мало нам горя… Мы еще глубже лезем. Туда, где все стирается в слепой сумрачный омут. Что от нас останется?

– Зря Вы так волнуетесь, Федор Иванович! – успокаивает Бармет, – Мы ведь не изверги, что пацанов на пулеметы, на растерзание фашистам бросим. При любой акции будет обеспечено надежное прикрытие.

– А если они в лапы к фашистам попадут? – расходится Храмов, – Об этом не думали? Что тогда будет?

– Даже если такое случится, чего я допустить не могу, – поясняет Бармет, – в силу надежно разработанных планов операций, какой с них спрос? Пацаны, забегались… Случайно оказались. Ничего не знают! С перепугу забрели на запретную территорию! Виноваты, больше не будут… Спешат домой!

– Вы недооцениваете фашистов! – не мигая сурово смотрит Храмов, – Там ни о какой гуманности речи быть не может… Это звери! Они и грудных младенцев зарежут, как поросят на завтрак, глазом не моргнут, тем более таких красавцев рослых! Опасно все это и безответственно… Жизнями нельзя так играть! Это не шахматы. И не бывалые солдаты, а дети!

– Не сгущайте краски, товарищ комиссар! – спокойно и холодно произносит Парахин, – Не нагоняйте жути! Итак темно у нас… А тут луч света наверх появился, все под контролем! Новые возможности открываются…

– Мы ведь тоже не дурачки безмозглые! И не рохли сопливые, – включается Данченко, – Мы все осторожно делать будем. Зря рисковать не станем. Самое важное – выполнение задания, результат. Нам товарищ старший лейтенант уже много объяснил и показал.

– Да и поймать нас нереально! – замечает Проценко, – Тут каждая яма, каждая расщелина, как свой родной подвал. Если что шмыгнем в такую трещину в земле, что и полевая мышь не поймет. Или в степи растворимся, как тени полуночные, ищи свищи! Вместе с ветром упорхнем…

– А меня вообще никто не заметит! Я хоть где пролезу… – улыбается Разогреев, – сами сказали, я самый маленький. Так вот это мой конек! Попробуй меня найди, даже здесь…

– Парни не простые! Их голыми руками не схватишь, обожжешься сразу! Я в них уверен. И задачу поставленную выполнят, и урожай хороший принесут с полей, и лишнего ничего не натворят! – одобрительно кивает Бармет, – Нам такие в гарнизоне нужны! Они и кадровым бойцам фору дадут!

– Лучше бы они со всеми гражданскими вышли… Еще тогда! – сокрушается Храмов, – Да переждали это неспокойное время. А чтобы проявить себя у них еще целая жизнь впереди. А здесь она в любой момент оборваться может…

– Негоже советскому человеку в оккупации сидеть! Тем более парню уже почти призывного возраста! – возражает Парахин, – Если есть возможность помочь нашему общему делу, почему нет? Молодое поколение должно расти на живых примерах, закаляться в огне настоящих сражений, чтобы потом мощными титанами защищать рубежи нашей Родины и идти дальше, к новым победам!

Тяжелые удары кирки вгрызаются в темную поверхность отвала, слитую с мраком, откалывают часть скалы из под которой струйкой просыпается песок… Упорный бой с камнем только разгорается… По стенам и потолку пляшут причудливые раскинувшиеся шальные тени. Сзади раздаются приглушенные голоса.

Лейтенант Велигонов приглядывается, потом снова вонзает кирку в упрямый неподатливый камень…

Рядом воентехник Трубилин бьет молотком и зубилом, надсекает породу, выгребает осколки саперной лопаткой… В узком проходе назойливым покровом мутной взвеси, висит едкая известковая пыль.

– Видно плохо, даже в упор, – трет глаза Велигонов, – у меня уже крошка не только на зубах, уже и на веках хрустит… Так скоро из человека в подземное существо превратишься! Жизни в теле все меньше, камня и тьмы все больше!

– Пробьем ход, вылезем, отряхнемся… Заодно и умоемся! – подбадривает Трубилин, выискивая очередной квадрат для отбоя, – Напьемся всласть! Нас ждет целый фонтан божественного изобилия влаги! Вот оно настоящее богатство жизни! Ни деньги, ни вещи… Только сейчас и понимаешь, насколько ценны самые простые вещи.

– Соленый колодец, насколько я помню, фашисты разным строительным мусором и железом закидали, а если это все нагромождение в срубе покачнется и рухнет, и все наши усилия окажутся напрасными?

– Исключено! Разведка проверяла, все надежно. Там двигатель автомобильный сел плотно, хоть прыгай на нем… И переплетение из разбитых телег и балок. Получился как каркас сверху… Фашист думает что сверху воду уже никак не взять, ведро естественно не проскочит. Они даже внимание к колодцам ослабили. Часть огневых точек убрали, перенесли. Полностью уверены в своем успехе….

– А мы значит, снизу под завалом должны выйти?

– Точно… И возьмем все то, что нам причитается! Напоим всех, и раненых, и гражданских! Всех, кто от нестерпимой жажды мучается….

– Дорога жизни у нас сквозь камень получается? Прорубим скалу, вдохнем живое начало в гарнизон?

– Да, скорее тоннель жизни! Хорошо, что у вас железнодорожников нужный инструмент оказался. И кайло, и молоты и ломики, и прочие важные в катакомбах предметы. Повезло, что вы их с собой принесли и не выбросили во время наружной обороны за ненадобностью… С молотом против танка ведь не пойдешь! А лишнее в окопах тоже не к месту. Вот вы нас и осчастливили. А то бы мы куковали здесь, хоть руками скребись, хоть зубами камень грызи… Штыком и лопаткой саперской тоже много не нароешь!