Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

– В Писании нигде не сказано, что Богу угодно предательство.

– А во имя народа?

– Акта дороже мне всего на свете.

– И матери?

– И матери, – спокойно и твёрдо ответил Иосиф. – Не требуй от меня, Элиазар, того, что я никогда не сделаю.

– М – да, женщины в Риме сложные, – протянул Тиберий.

– Между прочим, знай, – задумчиво глядя на Иосифа, сказал Элиазар, – Аристобул предупредил меня, что ты не крепкий в вере.

– Оно и хорошо, – добродушно прогудел Тиберий. – Тем проще и свободней Иосиф будет говорить с Поппеей. А уж она, если скажет: да, то может и кулаками выбить у Нерона милость для смертников. – И он рассмеялся, мысленно представив драку между патрицианкой и императором.

В Остии вельможу ждали галера и военная эскадра кораблей сопровождения, а он решил задержаться в Риме, предчувствуя какие-то важные события. Что-то носилось в воздухе величайшего города мира.

Небольшой конный отряд Нерона вихрем промчался по площади, свернул на улицу, что вела к Тибуртинской дороге, и только тогда всадник Тиберий выступил вперёд из круга своих друзей и клиентов. Он пошёл впереди них навстречу Поппее. И так как люди, при виде вельможи, начали приветствовать его, он красивым величественным жестом поднял вверх и вперёд левую руку. Дело в том, что красивый жест рукой всадника вызывал у Нерона приступы сильного раздражения, потому что он сам хотел обладать таким жестом, но не смог овладеть им, несмотря на долгие тренировки. Через друзей Нерон предупредил Тиберия, чтобы он не смел приветствовать народ по-римски. И тогда всадник начал поднимать левую руку. Горожане знали, почему он так делал, смеялись и хлопали в ладоши, всегда кричали ему: «Привет тебе, лучший всадник Рима!» Они и сейчас приветствовали его, не без умысла. Он скупо улыбался и щедрым жестом правой руки приказывал казначею раздавать сестерции народу, бормотал идущему рядом с ним Иосифу:

– Сколько слышу, а привыкнуть не могу. Приятно, как в первый раз. Хорошо быть эллином. Слабый я на лесть людскую.

У всадника был штат «любопытствующих», и они знали, где находилась Поппея.

Иосиф думал о словах Аристобула, которые сказал ему раздражённый Элиазар. Некрепкий в вере, значит, не верующий. Идя рядом с Тиберием, Иосиф не решился читать мысленно защитительную молитву против блуда и против женщин. Это было бы кощунственно. Бог огорчился бы и сказал бы: «А к сему человеку я подходить больше не буду». Иосиф мысленно увидел, как Бог, огорчённый Иосифом, медленной поступью уходил прочь и уносил с собой всё светлое, всё прекрасное, что было в мире, уносил от Иосифа. «Боже, не покидай меня! Не во имя блуда я творю сие, а во имя дела!»

Город поразил Иосифа своим великолепием, обилием людей на улицах, свободными нравами. Всё удивляло секретаря посольства, всё интересовало его. Он влюбился в Рим, как можно было влюбиться в женщину с первого взгляда. Его смущало, а в то же время ему было приятно, когда римские женщины, благородные матроны заступали ему дорогу, обращаясь с приветствием к Тиберию. Они пылко смотрели в лицо Иосифа и раскрывали одежды, чтобы показать ему интимные части тела. У Иосифа перехватывало дух, а Тиберий хохотал и тихо говорил:

– В Риме – красота: дорогой товар. Будь осторожным. Бойся вон тех. – И он взглядом указал на обильно накрашенных молодых женщин, – Они мужчины. Их любовь опасная, потому что они ревнивые, всегда готовые идти на крайность.

А между тем, группа накрашенных мужчин шла сбоку от колонны Тиберия и делала знаки Иосифу. Мужчины томно вздыхали, поднимали одежды, показывая Иосифу свои мускулистые бёдра, принимали сладострастные позы. Они чуяли исходившую от Иосифа женскую чувственность. Их глаза горели от вожделения. Телохранители Тиберия замахами дубинок отгоняли накрашенных мужчин от колонны.

Клиенты Тиберия преградили путь носилкам Поппеи. Она уже готова была разразиться бранью, как перед ней появился любезный вельможа и сразу заговорил, указав пальцем на грузовые носилки:

– Здесь тайные египетские омолаживающие, врачующие средства, внушающие красавицам и только красавицам особливую страстность с мужчиной, даже на большом расстоянии. А так же пятьдесят талантов золота. Это подарок для тебя, Поппея, от Иосифа. Он приехал из Иерусалима с просьбой к императору.

У красавицы лицо было закрыто повязкой до глаз. Её гнев утих, когда она услышала о тайных средствах, а взглянув на Иосифа, Поппея сняла с лица повязку. Её лицо было холодным, надменным и властным, его пересекали царапины, загримированные пудрой, но всё равно заметные. Она устремила пронизывающий взгляд на Иосифа и заговорила голосом, в котором звучали и холод, и металл:

– Тиберий, я не от каждого человека могу принять подарок. А про еврейских мужчин мне говорили, что они скромные. Тиберий, ты же знаешь, что я не люблю скромных людей. Скорей всего я не приму подарок.

В последних словах холодной красавицы был намёк. Тиберий сильно наступил на ногу Иосифа и негромко сказал Поппее:

– Я готов открыть тебе тайну, но боюсь, ты усомнишься…

– Говори немедленно.

– Иосиф нескромный, – почти шёпотом ответил Тиберий. – А вчера… – и он многозначительно замолчал.

– Тиберий, не раздражай меня. Говори.

– Он ударил того, имя которого я не смею назвать по причине его божественного бытия.

– Да?! – смеясь, вскрикнула Поппея.

Выражение её лица изменилось. Оно стало мягким и тёплым. Красавица улыбнулась Иосифу скромной улыбкой. Нужно было действовать, а Иосиф молчал. Тиберий, взъярённый поведением Иосифа, вновь наступил ему на ногу и заговорил, скупо жестикулируя руками:

– Иосиф делает левой рукой так, а правой – так. А ногой так. А потом – вот так.

Красавица рассмеялась и целомудренно прикрыла глаза ладонью.

– Неужели он так делает? Евреи скромные.

– Он почти эллин.

– Но почему Иосиф молчит?

– Он готовится для особливых отношений.

– Да, Поппея, – заговорил Иосиф нарочито греховным голосом. – Я хотел бы говорить с тобой таким языком. Но понравится ли он тебе?

– Не знаю, – мягко ответила Поппея, покачав в сомнении красивой головой. – Попробуй убедить меня своим красноречием, если оно есть у тебя. Я хочу тебя послушать. – Она указала жестом руки на место против себя в носилках, а рабам властно приказала: – Домой.

Тиберий торопливо шепнул на ухо Иосифу:

– Она ждёт от тебя другое. Запомни. Иначе посмеётся над тобой.

Едва Иосиф поднялся в носилки, как быстрая рука задёрнула занавески. Поппея откинулась на спинку кресла, чуть раздвинула ноги и, холодно глядя на Иосифа, сказала ледяным голосом:

– Я слушаю тебя. Не разочаруй меня разговором.

Иосиф придвинулся к Поппее и, обняв её узкий пояс, правую ладонь погрузил между ног молодой женщины. Лицо Поппеи дрогнуло. Она удивлённо посмотрела на Иосифа, мягко отстранила от себя его правую руку и удержала в своих пальцах.