Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

– Нет – нет!

– Трудный вы народ, евреи, – скрипучим сердитым голосом заговорил Тиберий, оглядываясь по сторонам. – Не хотите наслаждаться жизнью. А жизнь даётся человеку один раз. Если она тебе не нужна, то отдай её во имя несчастных. Сделай выбор и дай мне ответ сейчас.

– Я ничего не знаю, – тихим шёпотом сказал Иосиф. – Я не умею.

Он надеялся, что Бог его не слышал, истово надеялся, что Бог остался во дворце рядом с Элиазаром или где-нибудь в другом месте, потому что верующих было много, а Элиазар должен был читать богоугодные молитвы, которые, само собой понятно, нравились Богу.

У Иосифа было белое лицо. От бурного смущения и ужаса оно полыхало ярким румянцем.

– Но ты согласен? – резко спросил Тиберий. – Дай ответ!

– Да.

Тиберий краем тоги обтёр ставшее влажным от трудного разговора лицо. Утирая лицо, всадник заметил, что мимо них рабы пронесли закрытые занавесками носилки. А Закон запрещал частным людям пользоваться носилками в городе из-за блуда, который устраивали в них богатые матроны. За занавесками мог скрываться «любопытствующий», государственный или частный шпион влиятельного человека.

– Зайдём в портики. Жарко, – сказал усталым голосом Тиберий, морща лоб и думая о том, есть ли ещё какой способ добиться милости у Нерона. – Нет. И не думай себе, Иосиф, что ты речами убедишь Поппею помочь освободить смертников. Не думай. Глупо.

И вдруг Тиберий заговорил озорно, блистая глазами:

– Подходишь почти бегом. Одну руку сразу сюда! Вторую – сюда! Ногой так! А потом так!

– Она будет драться.

– Нет, Иосиф. Она честная, как это ни странно, – Тиберий в сомнении посмотрел на Иосифа. – Влюбишься, вот тогда будет беда.

Он замолчал, потому что вновь увидел носилки, занавески на которых чуть раздвинулись. Страх коснулся его души. Всадник ощутил дыхание смерти. Он расширенными глазами смотрел вперёд, а мысленно созерцал посланцев Нерона. Они шли к его дворцу. Это были преторианцы, значит, они имели приказ императора убить Тиберия Александра на Гемониях.

Можно было сколько угодно жалеть тысячи всадников, перебитых по приказу Агриппины и Нерона, но понять, что они испытывали в душе перед смертью, можно было только на Гемониях за минуту до своей смерти, на лестнице, что вела к Тибру. Воды Тибра каждый день увлекали вниз, к морю обезглавленных аристократов. Их тела цеплялись за вёсла кораблей, бились об их носы. Простолюдины смеялись, а всадники, патриции, все богатые люди вздрагивали.

– Он здесь! – раздался громкий крик.

Иосиф поднял голову. Он был в полной растерянности оттого, что должен был сделать, поэтому он не обратил вниманье на носилки, на то, что люди начали быстро покидать улицу. Торговцы хватали своё имущество, торопливо собирали его в мешки, совали на повозки, озираясь по сторонам. Портики, где стояли Тиберий и Иосиф были частью огромного банка, перед входом которого несли дежурство огромные мускулистые африканцы с дубинами в руках. Едва они услышали крик, как тотчас опустили дубины и повернулись лицами к стене здания.

– Уходим, – сквозь зубы шепнул Тиберий.

– А что произошло?

– Молчи. За нами следят «любопытствующие». Уходим.

Крупное тело всадника дрожало. Его ноги подгибались. Тиберий глянул в сторону поворота улицы. Из него выскочил рослый широкоплечий раб с железным ошейником, длинноволосый, в грязной длинной рубахе. Всадник присел, а потом, закрыв лицо концом тоги, метнулся за торговые ряды. И там распластался на земле, прикрыв свою голову пустой корзиной.

Раб остановил свой стремительный бег на середине улицы, повелительным жестом повёл рукой.

– Ломать. Забрать всё ценное. Возьмите в банке столько, сколько сможете унести.

Это было обычное ограбление, и Иосиф попятился за колонну портика, чтобы не мешать грабителям. Но раб заметил Иосифа. Убрал с глаз длинные волосы и, криво усмехнувшись, зычным голосом крикнул:

– Ты посмел быть красивым! Я накажу тебя за это!

И он прыжками помчался к портикам, на ходу замахиваясь огромным кулаком. Раб вложил в удар всю силу разбега и мощь крупного тела, чтобы изуродовать незнакомца, а лучше – убить его одним ударом кулака.

Иосиф резко отшагнул вбок и коротким тычком кулака в висок сбил с ног раба.

– Сюда! На помощь! – завопил главарь банды, вскакивая на ноги.

Его банда, что с хохотом крушила торговые ряды, разбрасывала и ломала всё, что можно было сломать, поспешила на крик своего вожака, размахивая короткими дубинами. У каждого из грабителей под плащом был металлический панцирь.

Иосиф вонзил ногу в пах тому, кто подбежал первым. Грабитель завопил нечеловеческим голосом и рухнул на землю. Второму Иосиф вонзил пятку в панцирь, смяв его на груди настолько глубоко, что железо сдавило дыхательные пути, и грабитель, валяясь на земле, хрипел, махал руками, как при смерти. Третьему Иосиф ударом кулака расплющил лицо и повернулся, ища вожака банды. Но тот в это время скачками убегал по улице, а за ним бежали те его соратники, которые могли бежать.

– Иосиф, Иосиф, сюда, – услышал он в тишине, что установилась после побега банды голос Тиберия. – Ты что наделал. Это же… им… им… император.

– Где император?

– Тот с ошейником. Нерон… О, боги, что теперь будет. Ты всё погубил. И себя погубил. И народ свой погубил. И меня.

Обхватив дрожащими руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону, Тиберий плакал, а мысленно он видел Гемонии.

Иосиф знал, что Нерон был актёром, певцом, кифаредом, спортсменом, но все эти увлечения императора секретарь посольства не мог совместить с его игрой раба и главаря банды. Иосиф предположил, что люди по какой-то непонятной для него причине ошиблись. Приняли бандита за Нерона.

Между тем, преторианец, получивший от Иосифа удар в пах, постанывая, медленно поднялся на ноги и, держа руки на поясе, хромая, пошёл прочь, не взглянув на своих товарищей. О них заботились горожане. Люди засунули палки под панцирь посиневшего лицом второго преторианца, пытаясь выправить доспехи или снять их с тела, и вскоре облегчили ему возможность дышать полной грудью. Он торопливо окинул взглядом улицу, со свистом втягивая воздух в лёгкие, нашёл Иосифа, указал на него пальцем и зло проговорил, смеясь:

– Ты можешь считать себя мёртвым!

Третий преторианец лежал неподвижно. Ему тоже люди помогали из страха вызвать неудовольствие Нерона.

Все, кто находился на улице, молча, удивлённо рассматривали Иосифа, посмевшего ударить императора. Чья-то рука мягко коснулась плеча Иосифа, и тихий голос сказал:

– Если ты такой смелый, то пройди сюда. Тебя ждут.

Иосиф обернулся. Рядом с ним стояли рабы, держа закрытые носилки, а тот, кто обратился к Иосифу, протягивал ему повязку, жестом показывая, что нужно завязать глаза.