Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

Приближались сумерки, и Нерон пошёл провожать свою мать на подаренный ей военный корабль. На причале в окружении сотен людей он обнял Августину и долго смотрел ей в глаза, изображая мальчишеское простодушие, несвойственное ему, то грусть, а потом – весёлость и озорство. Он клятвенно и очень громко обещал матери приехать к ней на виллу, завтра. Когда Августина поднялась по трапу на палубу биремы, сын поднял вверх правую руку, долго смотрел, на корабль, что быстро удалялся в сторону моря. Тихо смеясь, император сказал Сенеке:

– Вот и всё. Конец. Идём пить.

Озеро было длинным, и когда военный корабль медленно прошёл его, наступила ночь, звёздная, тихая. За дамбой кормчий Прокул направил бирему в сторону приморской виллы Августины, в то же время удаляя корабль от берега.

Адмирала била лихорадка. Пот заливал его глаза, и он раздражённой, трясущейся рукой смахивал его с лица. Не заметил, как разбросал по телу, висевшие на шее награды. Он напряжённо осматривал море, берег, высчитывал пройденное кораблём расстояние. Хлопнул по плечу кормчего.

– Начинай.

В центре корабля была каюта, где находилась Августина с двумя вольноотпущенниками – Ацерронией и Креперием Галлом, который ранее по приказу хозяйки нацепил себе на пояс под тогу меч. Ацеррония сидела в ногах возлежавшей на ложе Августины и непрерывно говорила о том, что её сын изменился, стал очень добрым. Внезапно рухнул вниз потолок каюты. Это была свинцовая плита. Она раздавила Галла и повисла на высоких спинках ложа. Только в этот момент Агриппина поняла, как сын решил убить её.

Свинцовая плита быстро сминала своей тяжестью спинки ложа, и обе женщины бросились на пол. Они услышали крик Никиты и узнали его:

– Скорей в каюту!

Агриппина подползла к Галлу, выдернула меч из ножен. Ацеррония выскочила первой из каюты. Она не умела плавать, в ужасе завопила:

– Спасите меня! Я, Августина!

На корме прозвучал громовой голос адмирала:

– Убейте её баграми!

Корабль не распался на части. Механизм не сработал. Ночь была светлой, и Августина увидела стоявшего на корме адмирала с разбросанными по телу золотыми лепёшками наград. Борт корабля был рядом с женщиной, а матросы были заняты Ацерронией. С баграми они бросились на вольноотпущенницу и, торопясь, неловко, мешая друг другу и промахиваясь, начали убивать служанку.

Агриппина рывком сбросила с ног сандалии и помчалась на корму с мечом в руке. Адмирал увидел её, отступил за спину кормчего Прокула и завопил, указывая пальцем:

– Вот она! Всем наверх! Убейте её!

На бегу Агриппина выхватила левой рукой спрятанный на её груди кинжал. И когда перед ней появился с багром матрос, она отбила удар кинжалом, и сильно вонзила меч в пах матросу. Тот душераздирающе завопил и замолчал, получив второй удар в горло. Кровь фонтаном брызнула из его вены на шее.

При виде этого страшного удара и фонтана крови, адмирал затрясся всем телом и откликнулся на крик матроса:

– Всем на палубу! Скорей! Если вы мужчины! Это говорю я, ваш адмирал!

Вооружённые матросы один за другим выскакивали через кормовые люки с нижней палубы наверх. Они преградили дорогу Агриппине. Но она не остановилась, бросилась с мечом на предателей, зная, куда бить и как бить, вонзая клинок в лицо, в горло, в пах. Она молчала, сметая с ног одного за другим матроса, а они непрерывно вопили и криками взбадривали себя, и пятились, заливая своей кровью палубу.

Адмирал дрожащими руками сорвал с шеи лепёшки наград, потом стянул тяжёлый панцирь, сбросил одежду и отступил к борту судна, громовым, властным голосом хрипя:

– Вперёд! Вы не мужчины! Отступаете перед бабой! Это говорю вам я, сильный, крупный мужчина!

Его хрен мелко дрожал.

На палубе уже было более тридцати матросов, а они отступали перед женщиной, потому что никогда не были в бою, потому что боялись смерти. А смерть летела им в лицо. И они в страхе, крича, отпрыгивали назад, запинались, и в последний момент своей жизни видели свирепый короткий замах меча, а потом наступало небытие.

Голый адмирал уже находился по другую сторону борта, висел на нём, готовый в любое мгновенье прыгнуть в море, забыв, что он не умел плавать, продолжал осипшим голосом руководить боем.

– Что вы творите?! С одной бабой не можете справиться! Всем наверх!

Палуба наполнилась гребцами, и тогда Агриппина пробилась к борту и бросилась в море. Но даже в это напряжённый момент рассудок не покинул её. И она, погрузившись в воду, прошла под плоским днищем корабля на другую его сторону, так как матросы могли расстрелять её из луков. И они стояли у борта, и ждали, когда Августина появится над водой. Она в это время тихо плыла к берегу.

Когда в пиршественный зал, заламывая над головой руки, вбежал голый с одной набедренной повязкой адмирал, все вскочили на ноги.

– Ты почему голый? – спросил Нерон, растерянно глядя на адмирала и предчувствуя беду.

– Всё утонуло… Я потерял… о, боги! Все награды!

– А мать?! – закричал Нерон. – Ты утопил!?

– Нет. Она… – Никита в полной растерянности развёл руками в стороны. – Она убила девять матросов и исчезла.

В зале наступила тишина. И в этой тишине стал звучать странный звук. Это стучали зубы Нерона. Он мысленно видел, как его мать, возглавив рабов, народ, шла сюда, на императорскую виллу, чтобы наказать его за попытку убийства матери. Он видел, как его вниз головой сунули в мешок, где уже сидели обезьяна, собака, петух и змея. А потом живой, но уже покусанный зверями, Нерон полетел со скалы в море.

Кто-то рядом с императором пронзительно завопил, оглушая Нерона криком.

– Замолчи, не мешай мне думать! – Крикнул озлоблённо Нерон и догадался, что в зале кричать мог только он.

Вновь наступила тишина. Все услышали далёкий топот бежавшего человека. Звук приближался. У Нерона затряслась голова. Он сжал её руками. Попятился, когда в зале появился Агерин – вольноотпущенник матери.

– Август, с ней всё в порядке. Божественная мать просила передать тебе, что не сможет завтра принять тебя.

Нерон быстро вопросительно взглянул на Сенеку, продолжая держать голову руками. Тот тихо ответил:

– Обвини мать в покушении на тебя.

Нерон облегчённо вздохнул, прыжком метнулся к центуриону, вырвал меч из ножен, сильно метнул его к ногам улыбавшегося Агерина и закричал:

– Мать послала ко мне убийцу! Уничтожьте его!

У Агерина от изумления расширились глаза. Он не успел сказать ни слова, как пронзённый мечами преторианцев повалился на пол. Нерон взял Сенеку под руку и отвёл его в сторону от потрясённых событиями людей.

– Говори, что делать.

– Нужно подумать.

– Нет. В любую секунду она может захватить власть.

– Тогда остаётся одно: убийство. Но смогут ли преторианцы убить Августину? Ведь они связаны клятвой.