Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

– Дать из моей казны каждому пролетарию по 500 сестерциев!

В Риме было более пятисот тысяч пролетариев. Проститутки Италии рванулись в Рим, чуя поживу, наводнили собой улицы огромного города. Городской страже, преторам Нерон запретил запрещать прилюдные соединения. Соединения шли всюду. Благонравные жители Рима боялись выйти на улицу, спешно увозили детей, жён в другие города, где было немного потише.

В неаполитанской гавани стояли наготове сотни кораблей для бегства Нерона в Египет или в Парфию. Парфянский царь охотно дал Нерону убежище в своей стране. Преторианцы не пропускали на дороге римлян в Неаполь, обыскивали всех. Нерон пел, танцевал в театрах, играл в драмах, комедиях, занимался лепкой, рисованием, сочинением стихов, игрой на кифаре, которую не снимал с плеча, даже во время военных учений, во время бега со щитом в руке.

Тегеллин изыскивал особые способы удовольствий для императора. На открытом месте, на улицах, он поставил харчевни, где занимались торговлей самые красивые неаполитанские матроны. У кого не было денег, тот брал у кассира и шёл в харчевню, где покупал матрону для соединения. Но Нерону это показалось слишком скромно. Он вывел матрон на арену большого цирка, приказал им встать в позу «оленя». А вся его свита и все, кто хотел, обходили матрон. Народ ломился в цирк, бесплатный. Отон и Афраний голые подолгу танцевали танец соединения мужчины с мужчиной. А когда Нерон с орхестры спросил патрициев: смогли бы они показать не танец, а кое-что другое, Отон охотно встал в позу «оленя», а Афраний сжал руками его бёдра… Стотысячная толпа зрителей аплодировала патрициям, которые, не желая быстро покидать арену, затягивали действие тем, что менялись местами.

Снедаемый завистью, Нерон тут же в орхестре отдался Пифагору, чтобы превзойти патрициев, кричал, как насилуемая девушка, а потом овладел Спором и вышел замуж за Пифагора, со всеми обрядами и пирами для народа.

Каждый день в Неаполе был чудный праздник. Неаполитанцы обожали императора. Сабинянка Поппея, она же императрица, появлялась на людях в золочёном боевом мундире легата со шлемом на голове. Красавица потребовала от Нерона назначить её командующей сформированными легионами. Нерон, восхищённый новым видом Поппеи, готов был произвести её в полководцы. Но Тегеллин объяснил ему, что Поппея – копия Агриппины. Что она может стать опасной для своего мужа, если в её руках появится власть. Нерон запретил жене появляться в лагерях. Его кабинет министров постоянно занимался работой, управлял огромной империей. И Нерон, порой сутками не вставал из-за рабочего стола.

Подкупленный Иосифом министр Патробий каждый день напоминал Нерону о еврейском вопросе. Поппея спрашивала его: когда же он даст ответ Иосифу, который уже передал в императорскую казну сто талантов золота?

Сидя за рабочим столом, ночью, Нерон с улыбкой посмотрел на жену и на министров, что окружали его. Положил крупный изумруд на кипу документов. Нерон любил Поппею. Но если бы она в позе «оленя» соединилась на арене цирка с сотней мужчин, он бы аплодировал ей. Однако император видел другое, то, что показал ему Тегеллин. Император, прижившись лицом к дверной щели, круглым глазом смотрел, как Поппея соединялась с Иосифом, слышал её голос:

– Ты мой повелитель. Делай со мной всё, что хочешь.

Такой Поппею император никогда не знал. На ложе находилась незнакомая ему женщина с удивительно красивым голосом. Он отпрыгнул от щели и помчался прочь, ничего не видя перед собой. Слёзы застилали его глаза, обильно катились по лицу.

Тегеллин скачками догнал императора, схватил его поперёк туловища и остановил.

– Август, что с тобой?

Император задыхался, рыдания клокотали в его горле. Он утёр лицо концом тоги. Долго сморкался в неё. Хрипло сказал:

– Он должен умереть, но я не хочу выглядеть убийцей любовника своей жены. Это смешно.

– Да, Август, – оживлённо заговорил Тегеллин. – Зверь уже готов. Он сидит голодный две недели.

Нерон досадливо поморщился заплаканным лицом.

– Я понимаю твои чувства, Софоний. Но посмотри шире… Эти его волнуемые Хрестом ещё живые?

– Да, Август. Они подозрительно живучие. Тут что-то не так. Охрана не зоркая.

– Софоний, немедленно приготовь документ, в котором я дарую свободу волнуемым.

– Август! – вскрикнул изумлённый Тегеллин.

– А то, что мне надо, ты разве не понял? – мягко спросил Нерон и озорно рассмеялся.

– Догадываюсь, Август, – нерешительно ответил Тегеллин, ничего не понимая.

– В тот час, когда я предложу Иосифу выйти на арену, ты прочитаешь мой дар.

– А после его смерти, что сделать с волнуемыми?

– Удавить всех. Надоели! – зло прорычал Нерон. – Тысячи жалоб поступают мне на волнуемых! Я уничтожу заразу. А их Храм в Иерусалиме превращу в песок!

Нерон приятно улыбнулся своей жене и мягко сказал:

– Мой положительный ответ вы узнаете завтра в Большом цирке.

Глава пятая

Император покрутил в пальцах крупный изумрудный камень, окинул взглядом трибуны с людьми, орхестру, где сидели его друзья, полководцы, мягко улыбнулся Иосифу и сказал:

– Ведь ты жаждешь получить высшую награду империи: поцелуй бога?

– Да, Август.

– Иди туда. Дайте ему оружие древнего римлянина.

– Август, что это за оружие? – смеясь, спросил Тегеллин.

– Палка с обожжённым концом.

Под трибунами прозвучал рёв льва. Иосиф вздрогнул. Нерон дружелюбно, располагающе улыбнулся Иосифу.

– Иосиф, я вижу на твоём лице счастье. Ты будешь ещё более счастливым, когда Тегеллин прочитает мой дар о «волнуемых Христом». Ты получишь сей дар из моих рук, когда вернёшься оттуда, – и Нерон медленным героическим жестом руки указал вниз на арену, покрытую песком.

Тегеллин тонко хохотнул и плотно сжал губы, увидев строгий, неодобрительный взгляд Нерона, раскатал свиток и начал громко читать дар. В нём подробно, с римской точностью, перечислялись убытки, обращённых в рабов людей, материальные потери за годы рабства, возмещения потерь государством, а так же права и обязанности, которые полагались вольноотпущенникам, и местожительство.

В цирке было тихо. Все понимали, что император обрёк человека на смерть. Но император знал, что все эти мелочи жизни будут вскоре забыты людьми. А в их памяти останется дар еврею, милосердие Нерона ко всем народам империи.

Он рывком встал с кресла, словно торопясь, полный скрытого, но хорошо видимого волнения, принял позу государственного мужа, простёр правую руку в сторону читавшего документ Тегеллина. Шумно, горестно вздохнул так, что эхо заметалось над цирком.

– Довольно, не мучай меня! – взволнованным, громовым голосом заговорил Нерон. – Всё это и больше того я готов подарить Иосифу. Но он может отказаться и покинуть цирк. И я буду первым, кто милостиво, с пониманием отнесётся к нему. Я ударю в ладоши. Итак, я жду ответ, Иосиф. Что ты решил?