Виктор Вассбар - Я был счастлив. Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет

Первое, что бросилось мне в глаза, – жалкий стыдливый испуг нашего товарища, и только потом нищенская обстановка его жилища.

Мы что-то говорили, слушали и отвечали, потом вышли из того вагончика. Не знаю, кто как, но я с защемлённой душой. С тех пор во мне что-то перевернулось, я стала смотреть на мир другими глазами. Мне было стыдно идти в школьную столовую, когда большинство моих сверстников не могли себе позволить даже калач за 5 копеек.

И ещё немного о школе.

В виде анекдота, но не анекдот. В нашем классе было девочка – Галя Смирнова, её тянули на медаль. Как-то учительница русского языка и литературы вызвала её к доске и, прочитав русскую народную поговорку, сказала, чтобы она сделала разбор предложения. Галя, вероятно, впервые слышала ту поговорку и не полностью поняла её, но переспрашивать не стала. Взяла мел и стала писать предложение на доске:

– Назвался груздем, полезай, – и замерла, задумалась, потом чётко вывела, – в пузо. – Класс грохнул от гомерического смеха.

Моему поколению ребят и девчат немного не повезло. Пять лет в стране проводили школьный эксперимент, – десятилетку превратили в одиннадцатилетку. Я училась 11 лет. Но мои воспоминания не об этом. На летних каникулах мальчик из нашей школы (он учился в девятом классе), попал в грозу на пляже. Тёплый летний дождь, каникулы и просто жизнь воспарили его душу, он резко вскинул голову и, высоко подняв руки, побежал. Блеснула молния, ударила его в левый локоть и вышла в правый, юноша погиб.

От автора.

Первые в жизни я ел дичь в доме у родителей Светы, это когда мы с ней крепко подружились, без вольностей, и я иногда оставался у них на ночь.

На четвёртом курсе у нас был свободны выход в город, без обязательной увольнительной записки для первых трёх курсов. После лекций мы уходили из училища и до утра следующего дня проводили время по своему усмотрению.

Тушёная утка с картошкой мне понравилась, а когда мы со Светой гостили у её родителей во время моего отпуска, то моей любимой закуской под хорошую русскую водочку, не такую как сейчас с отвратительным запахом, отдающую железом и горькую как хина, была «Докторская» колбаса с красными солёными помидорами. Солёные помидоры на столе Светиных родителей были всегда, даже когда по причине слабого здоровья они продали свою дачу.

С одеждой и обувью были трудности. Мы, конечно, не ходили в ремках, но латки на одежде были у многих моих одноклассников. В тяжёлые послевоенные годы выбор в одежде, как в зимней, так и в летней был не велик. Плохо дело обстояло и с зимней обувью, она была однотипна и неказиста. Тряпичные ботинки у женщин и мужчин, валенки у детей. Правда, в шестидесятые годы с приходом на наш рынок чехословацкой и индийской обуви ноги мужчин и ножки женщин облачились в красивые модельные туфли, но цены на ту обувь были заоблачные, – 35—40 рублей мужские туфли, женские ещё дороже, а средняя получка 80 рублей. С тканями в советское время была проблема. Красивые и добротные ткани появлялись в магазинах редко и стоили они очень дорого.

И всё же в начале шестидесятых годов жизнь стала относительно хорошая, – исчезли продовольственные талоны, появился белый хлеб и белая мука, сахар песок нескольких сортов по 78 копеек и 83 копейки, сахар рафинад и колотый по 1 рублю за кг, торты, пирожное, печенье, конфеты и бочонки с чёрной осетровой икрой. В магазинах появились даже консервы из китовое мяса. На жестяных банках этого продукта красовалась лента-этикетка с рисунком плывущего по морю кита, испускающего из себя фонтанчик воды. Мама те консервы не покупала и я не знаю вкус китового мяса. Ещё были консервы из камбалы в томатном соусе и шпроты в масле, я любила только в томатном соусе. Из свежей морской рыбы в магазине была только камбала, а из копчёной и маринованной только селёдка. Интересный факт торговли мясом. С приходом к власти Н. С. Хрущёва в магазинах появилось мясо сортового разруба, так гласил плакат с рисунками, только на самом деле его не было, на прилавке лежали кости, а не мясо, которые, куда деться, всё же покупали, но очередей за таким мясом не было. Очереди были за коровьими хвостами. Я не помню их цену, но, вероятно, она была не велика, так как их покупали все. В голову приходила смешная мысль: у хвоста корова, а не у коровы хвост, и мясо не на костях, а на крохотном кусочке мяса огромные кости. Шли люди по городу, в руках авоськи, а в них, свесив острые кончики, сидели хвосты и, казалось, мычали: «Му-у-у!»

Страна развивалась, было трудно, но выходила из военной разрухи. С ростом промышленного и сельскохозяйственного производства в магазинах стали появляться красивые ткани и обувь, но всё это было, как сказала выше, по очень высоким ценам. А то, что хотелось иметь, можно было купить на вещевом рынке или из-под прилавка с переплатой, и то по великому знакомству. Такова была социалистическая система торговли. Те, кто стоял за прилавками продуктовых магазинов, хотели красиво одеваться, а те, кто имел прямое отношение к одежде, вкусно есть. Набрал силу принцип товарных отношений; «ты мне, я тебе», – БЛАТ на ДЕФИЦИТЕ. Работники торговли стали элитой государства. Но возвращусь к рассказу о моей юности.

С высоты 21 века смотрю на мои улетевшие годы и спрашиваю себя:

– Хотела бы я возвратиться в прошлое?

Отвечаю:

– Нет, не хочу! И не потому, что моё детство босоногое, не потому, что сейчас магазины ломятся от продуктов питания и одежды, а тогда об этом мы не могли даже мечтать, а потому что не хочу ломать в моём прошлом ни-че-го. Могут появиться соблазны перемены в моём прошлом некоторых его частей, исправления поступков и слов, но тогда исчезнет часть меня собой, что обеднит мою жизнь, а это уже полужизнь, полусмерть. Лично в себе я оставляю всё так, как есть, а в этой книге раскрываюсь в допустимых моим сознанием пределах, – с некоторым скрытием самого сокровенного, того, что есть у каждого человека. Я говорю тебе, потомок, читай, но фантазировать на тему о моей жизни не надо, ибо твои домыслы не будут иметь никакого отношения к моей реальности. Твои фантазии на эту тему – это фэнтези.

Пролетели одиннадцать школьных лет. Год 1965, выпускной вечер – стол с напитками и сладостями, прогулка по набережной Иртыша. Наши мальчишки дорвались до свободы, решили показать свою молодецкую удаль, но не придумали ничего интересного ни для нас – девочек, ни для себя, кроме как напиться водки и одуреть от неё. Я поссорилась со своим другом, с которым дружила несколько лет и мы расстались…

Потом, после недели отдыха, снова зубрёжка – подготовка к экзаменам в институте. Подала документы в медицинский, но в тот 1965 год институт заполонили студенты из Монголии, их приняли всех, предполагаю, что даже с неудами, а нас заваливали. На первом экзамене по физике я отлично ответила на билет, но экзаменатор задала дополнительный вопрос, на который я не ответила, он был не из школьной программы, естественно, мне двояк. Пошла работать в регистратуру поликлиники завода СК (синтетического каучука). На следующий год снова в медицинский, все экзамены сдала хорошо, но даже набранное количество балов и положительная характеристика с работы не помогли. Тот год медицинский отдали пришедшим из армии парням. Соседка Наташа Михайлова посоветовала поступить на вечерний факультет в автодорожный институт. Приняли с учётом моих экзаменационных оценок в медицинском, училась и работала в штабе ГО (гражданская оборона) чертёжницей. Там познакомилась с девушкой годом младше меня – Аллой Липатниковой.