Катерина Белик - Желя. Добрая девочка и сплошные неприятности

К счастью, платья оказались на месте. Сняв их, вернулась к кухне, но там по-прежнему в дверях сидел Варгин-кот. На этот раз не шипел, а просто умывался. Но я не стала рисковать и пытаться пройти мимо него.

Присела на скамеечку в тенёчке, возле кухни. Придётся ждать, пока Малюта вернётся. Ну, или господин Драгош.

Вообще здорово заклинатель придумал везде у себя во дворе скамеечки ставить и столики. И на веранде у дома стоят и тут. Я подпёрла щёку рукой с зажатыми в ней платьями и прикрыла глаза. В последнее время сплю и сплю, а глаза всё равно сами собой закрываются.

Почувствовав, что кто-то тянет из моей руки платье, я открыла глаза, подпрыгнула на лавке и дёрнулась. Напротив меня сидело чучело. Соломенное чучело женщины, такое, как сжигают на Масленицу. Только сейчас оно сидело напротив меня, подпирало щёку одной соломенной рукой, а другой пыталось стащить у меня платья.

Когда первый испуг слегка сошёл, я начала разглядывать свою гостью. Это определённо была она. Хотя последнее время у меня есть проблемы с определением мужчин и женщин. Головой ей служил полотняный мешок, набитый соломой, которая кое-где торчала из ткани. На нём были вышиты большие зелёные глаза и красные губы, которые как будто слегка улыбались. Щёки когда-то были намалёваны свёклой, а брови углем, но сейчас от этого остался лишь небольшой след. Ещё на голове был повязан выцветший платок, из-под которого виднелся другой.

У чучела были довольно большие груди, которые не давали возможности ошибиться в её причастности к женскому полу. И на эти груди и её соломенное тело в целом был натянут голубой сарафан. Мой сарафан! Тот самый, что был в свёртке, который мои братья должны были оставить рядом с сундуком! Значит, вот кто стащил все мои вещи! А ещё к единственному оставшемуся у меня платью ручки свои соломенные тянет! Крадунья! Кстати, из-под сарафана выглядывало какое-то цветастое платье и кажется даже не одно. Что-то подсказывало мне, что там есть ещё парочка моих вещей. Да уж, вкус у этой соломенной воровки тот ещё. Или она живёт по принципу – всё, что имею, ношу на себе. Что, конечно, правильно, ежели по округе ходят всякие расхитчики чужого тряпья. И неважно, что она как раз одна из них.

Соломенная тряпичница опять потянулась к зажатому в моей руке платью. Смотрелось это жутко. Только представьте: бессловесное чучело с пугающей улыбкой на тряпичном лице тянет к вам свои руки.

– Су… сударыня, чего ж вы ручки-то свои ко мне протягиваете? Не люблю я этого! – наконец смогла из себя выдавить.

Чучело замерло, склонило на одну сторону голову, будто присматриваясь, потом ткнуло пальцем в сторону моих платьев, затем себе в грудь. Это что? Мол, я ей должна оставшиеся вещи отдать? Ага, разбежалась!

– Сударыня, вы и так в моём сарафане, а возможно, и не в одном!

Я начала злиться. Я, значит, тут в чужой мужской рубахе, а она в моих платьях! И ещё хочет? Вот наглая соломенная расхитительница!

– Ты бы сарафанчик-то вернула!

Я вскочила со скамьи и только собралась вцепиться в эту воруху, чтоб забрать свои вещи, как на дворе появился запыхавшийся Малюта.

– О, Жель, уже познакомилась с бабой Мартой? – он подбежал к чучелу и наспех её приобнял. – Здрасьте, баб Март! Давно вас не видно было. Отлично выглядите! Новое платье? Вам идёт!

При этих словах я аж задохнулась от ярости:

– Это моё платье!

Малюта, видимо, услышал в моем голосе злобу или почувствовал, что сейчас я прыгну на эту вороватую бабу Марту и начну сдирать с неё мои одёжки, поэтому начал толкать меня в сторону кухни. Выглядело это довольно забавно, учитывая, что доставал он мне разве что до коленки. Но я вдруг почувствовала ужасную усталость и лишь поэтому поддалась рыжему. Уже в дверях он спросил:

– Ты чего не вернулась сразу?

– Тут Варгин шипел на меня, не пускал, – буркнула я. – Эта ваша баба Марта спёрла мою одежду, которую мне с собой передали, и ещё оставшееся платье хотела утащить! Чего это твой хозяин привечает всяких крадуниц, а на меня зуб точит? Я, между прочим, ничего не воровала!

Малюта устало вздохнул и привалился к косяку:

– Баба Марта неплохая, Жель. Она прошлой весной первый раз появилась у нас на дворе. Вроде сбежала из какой-то деревни, когда её на Масленицу сжечь хотели.

А ведь и вправду, в том году дошли до нашей деревни слухи, что у соседей прямо перед празднеством чучело пропало. И якобы один из мужиков божился, что видел, как оно убегало. Тогда все решили, что он медовухи перепил и ему с пьяных глаз привиделось.

– Хозяин тогда сказал, что кто-то из деревенских перестарался с её очеловечиванием и умудрился в неё жизнь вложить, совсем чуть-чуть, но всё-таки. В общем, он тогда жутко поругался с деревенскими, и бабу Марту им не выдал. Сказал, что её теперь спалить – это же самое, что живого человека убить, хоть она и соломенная.

Я внимательно слушала, что мне говорил Малюта. Значит, убивать людей для заклинателя – запрет… Что ж, можно вздохнуть спокойно, он меня скорее всего не убьёт. Если я, конечно, для него рангом не ниже соломенного чучела.

– А чего ваша баба Марта так неравнодушна к моей одежде?

– Не только к твоей. Ты же знаешь, на Масленицу чучело одевают в старое тряпьё, иногда в этом и одежду-то трудно распознать. Ну вот, баба Марта как очеловечилась, как глянула на себя, так у неё на этой почве этот… как его… комплекс развился, так хозяин сказал.

– Пусть припарки делает, помогает, говорят, – попыталась я перебить Малюту, но он строго на меня посмотрел и продолжил.

– Хозяин сказал, это пройдёт, особенно если её не обижать. Так что ты не серчай на неё, Жель.

Издалека послышался какой-то шум.

– Хозяин! – Малюта толкнул меня глубже в кухню и захлопнул дверь.

Что ж, хоть что-то приключилось, пока я в заточении. А то только сон да еда. Кстати, насчёт сна. Усталость, возникшая при общении с бабой Мартой, никуда не делась, так что пришлось плестись к лавке, чтобы прилечь. Вообще, такое ощущение, что с тех пор, как я попала к господину Драгошу, я только и делаю, что сплю.

Мне опять снился кошмар, только теперь уже с участием бабы Марты. Я вскочила с лавки, тяжело дыша. Было уже утро. Взгляд как-то сразу метнулся в сторону двери. Видимо, это стало уже привычкой – проснуться и пойти проверять дверь. Но на этот раз в проходе кто-то стоял. Ещё не совсем отойдя ото сна, я вскрикнула и прижалась к стене.

– Тихо, девочка, я тебя не трону, – проговорил мягкий женский голос.

Где-то я его уже слышала.

Женщина подошла ко мне ближе и уселась на стул, стоявший у стола. Смутно стала припоминать, где я её уже видела. Кажется, это к ней меня относил заклинатель, когда я перепила медовухи. Она, как и в прошлый раз, была в длинной цветастой юбке, красной рубахе и платке.