А. Писателев - Тысяча снов. Сборник рассказов

«Почему же ты раньше молчал?», – спрашивала она его взглядом, не смея прерывать процесс формирования алмаза звуком.

«Молчал?», – в недоумении смотрел на нее он.

«Почему ты не показывал свое отношение ко мне? Ничего не говорил?», – мягкий и нежный ее взгляд, шептал ему смысл ее мыслей.

«А разве мой поступок тебе ни о чем не говорит?», – отвечал глазами ей Океанов.

«Конечно же, но….», – хотела сказать она, но ей не дали закончить.

В лабораторию бесшумно вошел помощник главы комиссии по оценке экспериментов.

– Демонстрация перенесена на вечер. Начальника цеха нет на месте, а без него никак…. – Пожал тот плечами и ушел.

Весь день, чтобы успеть закончить подготовку не получавшегося до сих пор эксперимента, они работали вместе – его воображение и ее уверенность делали невероятные вещи. Взорвавшийся первый пробный алмаз, при демонстрации комиссии, миллионами мелких частиц из потолка и стен люминесцировал отраженные светом фиолета тени синевы, блестящей белости, розовой благодати, озаряя его помощницу как на сцене, когда она работала с графитом у шихты до наступления сумерек и появление комиссии….

– Океанов. – Обратился к нему глава комиссии по оцениванию нового метода синтеза по истечению дня. – Наш завод более не собирается финансировать эксперименты, не приносящие выгоды. Если сегодня эксперимент не удастся – мы закрываем проект.

– Но…. – Испуганно запнулся Александр. – Но, как же идеальные алмазы…? Не…. Недостатком метода являлось то, что в качестве пробы в каждом новом эксперименте я использовал чистый графитовый блок. – Все не понимая, понимающе кивнули. – Выход алмазов получался с большими потерями, деформированной структуры или с пробелами в устойчивой кристаллической решетке. И тогда мы…. – Александр воодушевленно взглянул на свою помощницу, выделив слово «мы». – Мы решили повысить температуру, ускорить интенсивность реакции, изменить исходную концентрацию раствора, но…. Нам будет необходима еще и уверенность! – И он многозначительно посмотрел в глаза своей помощницы….

– Ради частоты эксперимента, чтобы убедиться, что нас не обманывают, что этот метод действительно работает, – вмешался начальник цеха пониженным хриплым голосом, – я заказал специальный «сверх очищенный» от примесей графит. Так что, не стоит нас вводить в заблуждение, как в прошлый раз. Используйте только этот материал.

Он подошел к столу и положил две капсулы с графитом, вызывающе глядя на Александра. Наговор сработал на лицах членов комиссии, которые начали в недоверии перешептываться.

По маркировке на вакуумных банках с графитом УСПГ – 150, понятной только Океанову и начальнику цеха, в руках задрожала тревога – начальник цеха подсунул сверх реактивный графитовый образец, с возбужденным атомным составом. Он взглянул на начальника, который ехидно улыбался, ожидая ответа.

– Хорошо. – Почти неслышно, пытаясь не думать об опасности, сказал Океанов. – Мы готовы….

В лабораторию опустилась тишина. Даже мухи замерли от волнения. Дрожащие руки аккуратно погружали графит в раствор, как новорожденного младенца в ванну.

Она приложила ладонь к шихте с одной стороны, он, стоя напротив нее, приложил свою оледеневшую руку с другой. Его воображение и ее уверенность….

«У нас все получится….», – сказала она ему глазами, продолжая прерванный разговор, – «Ты только не молчи!».

«Первая стадия завершена», – напряженно глянул он в ответ.

«Как ты не понимаешь, что для меня, как и для тебя, важно услышать признание….», – она пронзала его мягким просящим взглядом.

«Вторая стадия завершена….», – старался сосредоточиться он, но не мог, постоянно думая о ней. Его всего трясло от волнения за работу, на которую он потратил предыдущие двадцать лет, и от волнения за нее, на которую он готов был потратить всю оставшуюся жизнь.

«Признание в своих чувствах….», – она не сводила с него своих глаз.

На ее краях ресниц проступили зеркально чистые слезы, освещенные фиолетовым излучением, целым космосом ее внутренних чувств к нему. Одна из них скатилась по щеке и упала в шихту с графитом. Ее дыхание неровно заколебалось, от выдохов жидкая прослойка в шихте дребезжала круговыми кольцами, алмаз бурлил в занавесе реактивности.

Она, отчаянно, сильнее нагнулась к нему, оказавшись лицом полностью над шихтой и, не в силах сдерживать больше внутреннее напряжение, громко закричала в него так, что все члены комиссии ужаснулись:

– Я люблю тебя!!! – Вибрации от ее голосовых связок эхом разбредались по всем предметам вокруг.

Разогретый раствор забурлил по внутренним стенам контейнера, обжег им руки. Океанова оттолкнуло неизвестной неожиданной силой выдоха назад. Он прикрыл лицо рукой, от надвигающегося разрывного свечения.

Прогремел резкий взрыв ярко-фиолетового излучения….

Члены комиссии повалились на землю. Океанов, лежа на полу, убрал руку с лица и увидел…, как Она все так же стояла перед шихтой. Но….

Часть алмаза при взрыве отлетела вверх и поселилась в ее живых зрачках, вонзилась в ее глаза, проскользнув сквозь несомкнутые веки, навсегда убив в ней чувства….

Как многогранна она была теперь…. Вся переливалась лучами световых отражений, огранка линий ее лица, скул, носа, губ и… глаз, ее фиолетовых глаз, говорила о том, что это самый безупречный алмаз, какой только может создать природа! Таким холодом смотрела она теперь на Океанова, безмолвным чувством чуждости к нему, к себе, ко всем, кристальным холодом….

На дне шихты все еще лежал и отражался блеском десятисантиметровый монокристалл алмаза, который образовался вследствие взрыва.

Комиссия ахнула в изумлении, все засуетились, стали доставать многократные сканеры-лупы, проверять грани совместимости. Но, сколько бы они не проверяли, Океанов знал, что никаких изъянов там быть не может, ни в кристаллической решетке, ни в структурном расположении, ни в четкости граней. Потому что настоящим идеальным алмазом – была Она….

Океанов так и не узнал ее имени. Хотя, как бы ее не звали, ее имя было Криста́лл.

– ДоГ’тор, здГ'раствуйте. Мама меня прислала к вам, сказала, чтобы вы помогли мне с насморком. На улице солнце, теплая погода, а у меня нос так заложило, что ничем не разложишь.