Араксис Пронин - Хроники Братства Путников. История в инкарнациях

Тот, к кому был обращен призыв и взгляд девушки, стоявшей на краю поля, высоко задрав голову, уже не мог ничего разобрать в своем головокружительном полете. Он не мог докричаться до своего пилота, как и прежде поглощенного идеей уничтожить возникшего на его пути врага. Он не мог сосредоточиться на происходящем, его начинало мутить, потому как в постоянных рывках виражей, оставив пулемет, он хотел выглянуть из маленького бортового окошка вниз на землю, – туда, куда еще не смотрел, в надежде увидеть то, что поможет ему выбраться из западни, в которой он очутился. Бескрайнее заснеженное поле, взрытое танками, дымящиеся обгоревшие остовы домов деревни неподалеку, падающие навзничь пехотинцы, погибающие от вражеских пуль, взрывы мин и гранат, ожесточенная борьба за жизнь, – вот то, что он увидел внизу, когда ему предоставилась возможность. И во всей той мясорубке ярким пятном, привлекшим его внимание, вырисовывался силуэт девушки, непоколебимо и спокойно стоявшей на поле, не обращая внимания на свистевшие вокруг нее пули и гремевшие взрывы снарядов. Ее взгляд на доли секунды встретился с обезумевшими глазами Георгия и вместе со знанием истины происходящего придал ему сил, вернув способность действовать осознанно.

«Ты в ловушке времени» , – вновь звучал голос в его голове, но теперь он знал, что являлось его источником. – «Но теперь ты знаешь об этом, и она начинает разрушаться». Георгий мог только завороженно наблюдать со стороны за всеми своими боями, проистекавшими перед ним последовательно и, вместе с тем, одновременно. Не спрашивайте меня, как это возможно, но так было. Понимание того, что все это время он был пленником пространственно-временной петли, могло свести его с ума, но голос Гайвы каждый раз возвращал его к действительности: «Мне нужна твоя помощь и согласие. Ты хочешь закончить тот бой?» Мужчина закрыл глаза, чтобы не видеть мелькавшего за бортом самолета расползавшегося по швам мира.

«Да», – еле слышно проговорил он.

«Я могу помочь тебе увидеть то место в этой петле, где она замыкается, но разорвать ее – только в твоих силах».

«Зачем ты помогаешь мне?» – Георгий задал вопрос голосу молодой девушки в своей голове.

«Не время задавать вопросы. Так надо. Делай!»

Георгий отстранился от маленького круглого окошка и потянулся к своему месту, но там он к своему удивлению обнаружил никого иного, как самого себя, – одну из множества своих собственных проекций, проявившуюся из спутанных друг с другом петель. Пока он пытался завладеть пулеметом, другая его часть, сжав рукоятки, с ожесточенным лицом, полным ненависти и страха, отстреливалась от кружившего рядом врага. Его проекции двоились и троились в его глазах, и, как он ни старался отстранить их, его руки проходили сквозь едва ощутимое уплотнение воздуха его собственного, но чужого тела, не оказывая на них никакого воздействия. Схватившись за нож, он попытался прервать свое собственное сопротивление, уничтожив часть себя, но его острое лезвие проходило вдоль нитей и волокон ставшей осязаемой петли, не причиняя никому вреда. Георгий чувствовал, что сам начинает растворяться и исчезать из той реальности, в которой его действия не были прописаны задуманным кем-то сценарием. Отбросив исчезнувший в темноте клинок, Георгий порывисто выдохнул и, зажмурившись, вполз на свое место. Он почувствовал, как все его отслоившиеся части, как к магниту устремились в него, соединяясь с ним и делая его руки неподъемными. Вернувшись в предусмотренный проектировщиком петли сценарий, он вновь схватился за орудие. Преодолевая сопротивление, стремившееся уничтожить ту часть его сознания, что начинала бороться за выход из ловушки, Георгий с усилием перевел дуло пулемета в сторону от самолета противника и одной продолжительной очередью разрядил все патроны. Не зная, чего ожидать, он потянулся за спинку сиденья, но там не было ничего, кроме пустоты. Вдруг через заиндевевшее стекло своей кабинки он увидел, как прямо на него через снежную мглу надвигался, разрывая воздух лопастями своего винта, вражеский самолет. У него не было ни времени, ни сил, чтобы испугаться, но на какое-то мгновение в его мысли закралось сомнение: а вдруг этот внутренний голос – это всего лишь выдумка, плод его собственного воображения и уставшего мозга, мираж, галлюцинация или, что еще хуже, – воздействие врага, хитроумная пропаганда, цель которой – заставить его сдаться, сложить оружие, покинуть поле боя. Все эти мысли едва успели пролететь в его голове, как двигатель его самолета был изрешечен пулями. Очутившись в тишине заглохшего мотора, заполненной запахом льющегося из пробитых баков керосина, он силился понять, зачем он выпустил в воздух всю обойму. Проскользнув в переднюю часть кабины, он дотронулся до плеча пилота. Хлеставшая из разорванного горла кровь ясно давала понять: ему уже не помочь. Дотянувшись до штурвала, Георгий потянул его на себя, стараясь плавно выровнять машину, начинавшую сваливаться в пике. Высматривая подходящее для посадки место сквозь испещренное сетью мелких трещин стекло и валивший из моторного отсека едкий дым, он вновь отчетливо и ясно увидел на границе поля и леса силуэт девушки. Она изо всех сил удерживала с ним ментальную связь, чтобы довести его до окончательного выхода из ловушки, в которой он очутился, и не дать ей возможность снова схлопнуться.

Она видела, как исчезали и растворялись мелькавшие среди деревьев силуэты солдат, уходя по разъединившимся нитям полотна времени, пройдя насквозь через терявшую свою силу и власть над их душами западню. Закрыв глаза и подняв верх широко раскрытые руки, она держала в своих пальцах тонкие нити их судеб, сплетенных воедино, стараясь, как можно бережнее распутать и разъединить их, выудив из хитросплетений спирали времени. Она чувствовала и видела, как многие из тех, кого она высвобождала, умирали в бою, но некоторые возвращались домой в том же времени и месте, в котором им не посчастливилось исчезнуть из реальности, «пропасть без вести». Она видела и различала, как в этом клубке переплетенных жизней и судеб ярким светом выделялась одна нить, при прикосновении к которой, по всему ее телу пробегал импульс, ставший знакомым за годы работы и обучения в конторе. Будто это Нить Жизни кого-то, кто давно ей знаком. Подцепив ее кончиками пальцев, Гайва стала вытягивать ее из этого клубка. Виток за витком, понимая с каждым своим движением, что именно эта нить и есть та основа, на которую намотались все последующие петли. Именно эта Нить Жизни была целью того мага, что создал для нее эту ловушку. Чем-то этот человек был значим для дальнейшего хода истории. Вот только чем? Через некоторое время, будто ведомый той нитью, что Гайва все быстрее и быстрее, выпрямляя, пропускала через свои руки, прямо к ней из темноты вышел весь испачканный сажей и грязью боец. В его глазах было невозможно что-либо прочитать: только опустошение и отчаяние. Увидев девушку, он остановился и окинул ее блуждающим взглядом. Он уже очень давно не видел ничего иного, кроме норовившего оборвать его жизнь врага. Он вообще не жил последние тридцать, или может, сорок, пятьдесят лет, потеряв счет времени в этой постоянной борьбе за иллюзорную победу. Он был мертв все это время, но теперь он знал, кто вернул его к жизни, и узнал ее сразу же, будто уже видел ее когда-то: в прошлом, или может быть, в будущем, – с этими петлями никогда невозможно сказать наверняка. Кивнув Гайве в знак приветствия и признательности, Георгий прошел мимо нее, с каждым шагом превращаясь в полупрозрачную тень, исчезавшую за деревьями, возвращаясь в то время, из которого исчез, попавшись на приманку, созданную специально для таких, как он, не приемлющих иного результата, кроме победы.