Игорь Ревва - Старые долги

Атаковавшие же военные были точны и быстры. Впрочем, это были не просто военные, и даже не военные вовсе, хотя многие из нападавших и показали себя отменными профессионалами, и все они носили обычную военную форму, только без знаков отличия. Это была чья-то личная охрана, маленькая такая частная наёмная армия. И возглавлял её старый знакомый Сайбара, тот, кто в течение почти пяти суток без перерыва на сон и отдых тянул из него жилы своими допросами: человек, называвший себя Бьёрном Соргансоном – высокий и крепкий седовласый мужчина, умеющий и драться, и стрелять, и (как уже хорошо знал Сайбар) долго разговаривать.

Но проблемы Сайбара после штурма только начались. Когда в живых на корабле не осталось никого, кроме него и боевиков Соргансона, внезапно выяснилось, что ни в одном из контейнеров нет той стальной плиты, которая и была целью всей операции. Холодея от ужаса Сайбар припомнил, что учёными обсуждался вопрос, брать ли эту плиту на корабль или же вернуть её на место и оставить там, где нашли. Зачем им это было нужно – возвращать плиту обратно, – Сайбар так и не понял. И сколько он ни ломал голову, так и не смог припомнить, к какому же решению они пришли. Хотя, если рассуждать здраво и исходить из того, что артефакта на корабле обнаружено не было, ответ делался очевиден.

Самое сложное заключалось в том, что Сайбар не присутствовал при находке плиты и не мог точно указать место на Аллюре-III, где её следовало искать; с той группой учёных был расстрелянный уже наёмник из числа людей и ксионийка, которой удалось сбежать на флаере и на охоту за которой был отправлен один из имевшихся на «Нарвале» «Кондоров».

Надо сказать, что Соргансон быстро сообразил, что к чему. Он мгновенно связался с экипажем «Кондора», велел прекратить огонь и приказал не уничтожать цели, а взять их живыми. Сайбар пережил несколько неприятных секунд, выслушивая доклад, что один флаер уже уничтожен, а второй, похоже, подбит. Но потом выяснилось, что уничтожен был «Орёл», и оба они – Соргансон и Сайбар – вздохнули с облегчением.

На «Кондоре» было четверо профессионалов – трое людей и альгатиреец. Все они были очень хорошо вооружены. А ни на одном из флаеров оружия не было. И теперь Соргансону оставалось только ждать, пока его бойцы привезут сюда ксиониек или хотя бы старшую из них. Но Бьёрн Соргансон был предусмотрительным командиром. Поэтому он отдал на бот приказ, чтобы немедленно начали сканирование инверсионных возмущений в атмосфере над поверхностью планеты. Для чего это ему было нужно, никто пока не знал.

Звёзды не возникают сами по себе. И никогда они не появляются незаметно. Возникновение звезды – это всегда яркое событие, во всех смыслах этого слова. И пройдёт ещё не один миллиард лет, прежде чем на планету возле звезды можно будет высадиться живому существу. Но с Аллюром всё было не так.

Эта звезда вместе с пятью вращающимися вокруг неё планетами появилась словно бы из ниоткуда. Просто в один из своих регулярных рейсов какой-то торговый корабль, всегда ходивший по одному и тому же маршруту, сообщил, что в секторе, где он проводит корректировку между гиперпрыжками, карта звёздного неба перестала совпадать с реальным положением вещей.

Это сообщение провалялось без внимания несколько дней – мало ли, какие ошибки мог допустить в расчётах или наблюдениях штурман старой торговой посудины. Но потом аналогичное сообщение было получено от владельца прогулочной яхты. Владелец её был учёным, достаточно известным, хотя и со своими странностями; именно поэтому его сообщение обсудили, поудивлялись и благополучно забыли ещё на некоторое время.

Следующее сообщение об этой системе пришло уже с борта Имперского крейсера, и сообщением его назвать было затруднительно. Вот тогда к Аллюру был выслан для изучения специальный корпус. Впрочем, Аллюром эта звезда стала позже, в тот момент она ещё была безымянной, как и все только что открытые звёзды. Хотя, конечно, и к открытым звёздам её можно было отнести с трудом.

Всё это случилось в три тысячи семьсот четвёртом году, тогда же координаты звезды были занесены на карты, сама она под именем «Аллюр» была включена в каталоги, а все пять планет системы были наскоро обследованы, признаны непригодными для жизни и полностью лишёнными полезных ресурсов, и благополучно забыты на целых четыре года.

Но в самом конце прошлого года Аллюр вызвал неожиданный и необъяснимый интерес у крупнейшей металлургической компании Империи – Межпланетного Металлургического Концерна. Ходили упорные слухи, что руководство концерна состоит в близком родстве с Императором Арнольдом, и поддержка правительства в снаряжении экспедиции позволяла слухам этим верить.

Собственно говоря, ММК интересовали не все планеты системы, а только третья. Планета своими характеристиками напоминала бы пригодный для обитания мир, если б не вечный холод и полное отсутствие любых форм жизни. Орбита, скорость вращения, атмосфера, сила тяжести и прочее – всё было едва ли не идеальным. За исключением температуры и нетающих снегов со льдами. Возможно, через несколько миллионов лет эпоха льда тут окончится и тогда можно будет попытаться колонизировать её. Пока же она не особо годилась даже для устройства на ней заправочной станции.

Ситуация с остальными планетами системы была ещё менее радужной – где-то не было воды, где-то воздуха, где-то всё ещё бурлила вулканическая деятельность. Так что экспедиция даже и для разведки высаживаться на них не стала. Все силы были направлены на изучение Аллюра-III. К тому же на южном полюсе планеты были обнаружены пещеры, ведущие глубоко под землю, и там-то и сконцентрировали все свои силы учёные умы экспедиции. И в одном из коридоров этих пещер была обнаружена стальная плита, стоившая жизни экипажу и всем пассажирам космического корабля «Мечта».

Её сразу же начали называть «стальной», хотя даже на вид было заметно, что это какой-то сплав. Размеров она была небольших, один худосочный лаборант без особых усилий мог удержать её на весу, правда, не очень долго. Надписи на ней (если это именно надписи, а не рисунки) были то ли вырезаны, то ли выплавлены. А на обратной стороне плиты точно так же были нанесены причудливые рисунки (если это именно рисунки, а не надписи).

Впрочем, одному из охраны было совершенно всё равно, надписи это или рисунки. Для него имело значение лишь то, что они оказались ему до боли знакомыми. Ещё бы! Столько долгих бессонных ночей он провёл, пытаясь разобрать их, столько научных статей переворошил, со столькими специалистами успел переговорить – хочешь не хочешь, а запомнишь каждую закорючку. И сейчас закорючки эти хоть и оставались Сайбару непонятными, но в его глазах мгновенно превратились во всё возрастающую сумму гонорара. А уж что там решат учёные – это их дело; Сайбару неважно даже, будут ли это учёные Академии или неизвестного ему заказчика; Сайбар готов удовлетвориться деньгами.