Игорь Ревва - Старые долги

К какому мнению пришли учёные, обсуждая находку, неизвестно. Как неизвестно и то, почему они решили после вернуть плиту на то же самое место, откуда она и была взята. Да и само место то было теперь известно лишь одному военному – наёмнику, ксионийке, которой так удачно удалось избежать гибели и остаться единственной, знающей месторасположение артефакта.

Птицы в голове пели очень громко, но как-то глухо. Наверное из-за того, что кругом были облака и земля вращалась слишком быстро. За этим оглушительным шумом остальных звуков было не разобрать. К тому же было почему-то темно, хотя в глаза и бил яркий слепящий свет.

– Очухалась, киска?..

Что эта птица такое говорит? Почему – очухалась? Я же дома, на ферме… нет, это же университет, курсы бойцов… или я в космосе? Да, точно! Это же исследовательский корабль «Мечта»!..

«Мечта», штурм, бегство… мама…

– Дай ей ещё разочек хорошенько, – другая птица… нет, не птица – имперец…

Сильная пощёчина обожгла щёку. За ней тут же последовала вторая – по другой щеке. Тсар-Киркс-Тсир застонала и помотала головой.

– Давай, давай, просыпайся, киска!..

Тсар-Киркс-Тсир открыла глаза и тут же сощурилась. Яркий свет слепил её. Почему так ярко? Ах, вот оно что… она лежит на спине и смотрит в небо. А там тучи, но всё равно слепит почему-то… и в голове гудит, как в колодце, когда туда бросаешь живого кракпана на верёвочке…

Тсар-Киркс-Тсир попыталась сесть, но у неё ничего не вышло. Ноги не слушались и руки тоже. Она попробовала пошевелить ногами, но те будто срослись, превратились в единое целое. И руки – как-то неестественно вывернуты, за спину, неудобно так лежать, и вытащить их почему-то никак не получается…

– Ну, как ты, девочка? – над ней склонилось широкое лицо имперца. – Уже можешь говорить?

– Где я? – голос у Тсар-Киркс-Тсир оказался неожиданно слабым.

– На планете, киска, на чёртовой негостеприимной планете, – ответило широкое лицо. – Но мы отсюда скоро улетим. Вот мамочку твою отыщем, заберём её и полетим на корабль.

– На «Мечту»? – спросила Тсар-Киркс-Тсир.

Широкое лицо усмехнулось, и где-то рядом громко захохотали.

– Не, на «Мечту» – это вряд ли! Она теперь достояние мусорщиков, эта ваша посудина!

Тсар-Киркс-Тсир ещё подвигала плечами и вдруг до неё дошло, что руки её скованны за спиной наручниками. Она пошевелила ногами – ноги, похоже, тоже.

Она поворочалась немного, пытаясь сесть. Это ей не удалось, но туман в голове почти полностью рассеялся и теперь Тсар-Киркс-Тсир смогла оглядеться по сторонам и понять, что же происходит.

Шагах в десяти от неё, распахнув люк, стоял штурмовой флаер «Кондор». В раскрытом люке, вытянув ноги и положив на колени передатчик, сидел альгатиреец. Возле флаера, небрежно прислонясь к его броне, стояли двое имперцев. И ещё один имперец – он показался Тсар-Киркс-Тсир самым крупным и широколицым – присел прямо возле неё на корточки.

– Похоже, ты уже пришла в себя, – кивнул широколицый имперец. – Ну, тогда ты должна понимать, что времени у нас очень мало, нам нужно немедленно возвращаться. И ты, конечно же, полетишь вместе с нами. Поняла?

Тсар-Киркс-Тсир ответила лишь хмурым взглядом.

– Надеюсь, что поняла, – спокойно заявил широколицый. – Но проблема в том, что мы не можем оставить на планете твою маму. Мы обязательно должны забрать её с собой. Ты ведь летела туда же, куда и она? Где она приземлилась? Может быть, где-то недалеко?

Тсар-Киркс-Тсир молчала.

Широколицый коротко размахнулся и влепил ей ещё одну пощёчину.

Тсар-Киркс-Тсир вскрикнула.

– Я спрошу ещё раз, ладно? Где твоя мать?

– Я не знаю, – мрачно ответила Тсар-Киркс-Тсир.

Широколицый ударил её ещё раз, потом ещё, потом ещё. Каждая пощёчина была настолько сильной, что в голове у Тсар-Киркс-Тсир опять зазвенело и рот её наполнился вкусом крови. И сквозь этот звон она услышала слова имперца:

– Где твоя мать?

– Я не знаю, – ответила Тсар-Киркс-Тсир. – А и знала бы, то не сказала!

– Она, наверное, где-то неподалёку прячется, – высказал предположение один из имперцев, что стояли возле флаера. – Эти кошки за своими котятами всегда следят…

Тсар-Киркс-Тсир скосила глаза и посмотрела на говорившего. Тот стоял, вертя в руках её боевые перчатки. Эх, были бы они у меня сейчас, подумала Тсар-Киркс-Тсир. Да были бы у меня свободны руки… я бы вам показала, вонючие обезьяны…

– Он прав? – спросил широколицый. – Твоя мать где-то рядом? Может быть, ты её позовёшь?

Тсар-Киркс-Тсир молчала.

– Ну, давай! Позови её! – широколицый влепил ещё одну короткую и звонкую пощёчину.

Тсар-Киркс-Тсир приподнялась, насколько могла, и плюнула в него, но не попала – кровавый сгусток пролетел в нескольких сантиметрах от щеки имперца. Тот беззлобно рассмеялся и вытащил из ножен нож с широким лезвием.

– Давай, киска, позови свою маму! И громче!..

С этими словами он медленным движением погрузил нож в левое бедро Тсар-Киркс-Тсир.

Дикая боль пронзила ногу, Тсар-Киркс-Тсир не выдержала и громко вскрикнула, но потом спохватилась и закусила разбитую губу.

– Ну, давай же! – подбодрил её широколицый. – Громче! Громче!..

Он двинул лезвие чуть ниже и принялся его поворачивать. Боль была невыносимой, Тсар-Киркс-Тсир заорала во всё горло.

Широколицый выпустил нож из ладони, оставив его торчать в ноге, протянул руку и пощёлкал пальцами.

– Ну-ка, дай-ка мне эти её игрушки! – приказал он, и ловко подхватил брошенные товарищем боевые перчатки. – Смотри-ка, острые! – усмехнулся он, пробуя пальцем лезвия.

Затем он оценивающе посмотрел на Тсар-Киркс-Тсир.

– Ты не могла бы кричать громче? – поинтересовался он. – А то мама тебя не услышит. Или, может быть, тебе нужно глаза выколоть – для стимула, а?..

И в этот момент из леса начали стрелять.

Стреляли, похоже, из «Гадюки», и стреляли очень метко – у сидевшего в люке альгатирейца мозги вышибло с первого выстрела. Один из стоявших возле флаера изумлённо заозирался по сторонам, получил точно в голову следующий выстрел и повалился на траву. А второй испуганно присел и торопливо кинулся к оружию, сложенному в десяти шагах между ними и деревьями, откуда стреляли; добежать до него имперец не успел всего пары шагов.

Широколицый быстро склонился к Тсар-Киркс-Тсир, прижал лезвия перчаток к её горлу и громко крикнул:

– Не стрелять! Прирежу сучку!

Наступила тишина.

Тсар-Киркс-Тсир чувствовала, как лезвие впивается ей в горло с такой силой, что она едва могла глотнуть. Одного движения было достаточно, чтобы перерезать его.

– Ну-ка, выходи сюда! Иначе она умрёт!..

Тсар-Киркс-Тсир всхлипнула. Как всё глупо получилось…

Из-за деревьев выступила фигура с бластером в руках. Тсар-Киркс-Тсир от удивления захлопала глазами. Это точно была не мама, это был ещё один имперец. Отсюда лица его не разглядеть, и непонятно, могла ли она видеть его на «Мечте».