Мария Новик - История одной тени

Далла привалилась к стене в дальнем углу и, положив руку на бортик колыбели, дремала, сидя на лавке. Кровница всю ночь успокаивала Морана – лишь пять иларов назад он угомонился, позволив всем отдохнуть – и сама уснула прямо тут, видимо, боясь, что дитя вновь проснётся, почувствовав, что его оставили в одиночестве в огромной комнате.

Ардиец на цыпочках прошёл к столу, налил в кипятник с носиком ковш воды и повесил на жерди прямо над пылавшим камином. Он отправился к полкам, чтобы приготовить себе цветочного чая, но задел ногой древко громоздкого ухвата, отчего тот с грохотом упал на пол и, пару раз отскочив, перевернулся. « Неуклюжий алака! – отругал себя Турн. Он замер, как рынь 12 12 Рынь – крупная амбарная мышь размером с мелкую собаку. , паскудно жрущая зерно в амбаре. – Сорок годичных циклов на военном постое ничему тебя не научили, байсар! » – продолжал злиться он.

Малыш не издал ни единого звука. Только колыбель начала плавно раскачиваться от его слабых движений и раздалось шуршание ткани вперемешку с глубоким вдохом кровницы – Далла проснулась.

– Мм-м-м… – она потянулась и зевнула, разлепила веки и уставилась на него сонным взглядом. – Светлого дня, Турн, долго я спала?

– Если ты никуда не отлучалась с ночи, то, почитай, пять иларов.

Далла прикрыла глаза и покачала головой, несколько раз зевнув. Она медленно поднялась со скамьи, расправила примятый подол сарафана, разгладив складки, и развернула широкие лямки. Кровница на миг потеряла равновесие и ухватилась за бортик колыбели, отчего та сильно качнулась. Звон маленьких погремушек, подвешенных над младенцем, едва уловимо пронёсся по комнате.

– Ты не здорова? – с беспокойством поинтересовался Турн. Он напрягся, готовый тут же броситься Далле на помощь. Её бледность вызывала у него сильную тревогу.

– Моя спина этого не выдержит, – поморщилась кровница и приложила ладонь к пояснице. Немного размялась, покачавшись из стороны в сторону, и снова зевнула.

«Да уж, сидеть на скамье столько иларов в одной позе – такого никому не пожелаешь!» – Турн кивнул своим мыслям. Он вспомнил, как в далёкой молодости, когда был ещё совсем юным туаримом, его наставник жёстко тренировал байсаров. Отбрасывая от своего разума назойливые наставления сурового учителя, все его взгляды, ругань и тяжесть кулака, которую даже сейчас, через столько годичных циклов помнил ардиец, он выудил из памяти занятия по стойкости. Тогда нужно было выдерживать несколько ликов сидения на одном месте, равно как и стояния, лежания и зависания в воздухе. Последнее давалось Турну тяжелее всего. Он обладал сильной магией, но даже её не хватало на то, чтобы уметь сохранять постоянный приток магии в ноги и спину и держать себя в нуне 13 13 Нуна – единица измерения расстояния. Одна нуна – десять земных сантиметров. над землёй.

– Разделишь со мной утреннюю трапезу? – после недолгих раздумий предложил арди.

– С радостью, – улыбчиво ответила кровница, подошла к столу и села.

Во всей Ардии не сыскать более непокорного народа, чем туаримы. Они отступают от правил всегда, почти каждый лик, словно специально с малых лет взращивают в груди бунтарство. По законам и правилам Далла, как кровница, обязана заботиться не только о малыше, но и о его родителях. Однако Турн всегда всё делал сам, когда представлялась возможность. И сейчас решил тоже накрыть на стол собственными руками.

Далла сидела молча, дожидаясь, когда глава семьи приготовит травяной чай, залив сушёные листья кипятком, нарежет сваренные яйца и свежие овощи. Арди постоянно следил за кровницей – она бросала на него колкие недовольные взгляды, однако молчала. И правильно: объяснять ей в который раз, что приличиям здесь не место, Турн за сто два цикла устал – именно столько он знал сиэ Ифии. И именно столько пытался втолковать ей, что Туарим – свободный от жёстких устоев край.

По комнате, смешавшись со свежестью собранных после вечери плодов и запахом варёных яиц, разнёсся приятный аромат пряных трав, Колыбель закачалась, но младенец не спешил просыпаться. Турн улыбнулся – он никак не мог нарадоваться своему первенцу, который находится под защитой самой Киросы, да и всех Вахди.

– Она назвала его Моран, – с ноткой обиды произнесла Далла, кинув взгляд на прекратившую колебаться кроватку. – Похоже, она прониклась духом своеволия в Туариме. – Она хмыкнула и с вызовом посмотрела на Турна.

« Опять решила потягаться со мной. Неугомонная руат », – он покачал головой и несколько раз предупредительно поцокал языком. Люди всегда отличались от других представителей населённых миров излишним недовольством. Даже суримы с ними не сравнятся. А уж они-то горды и высокомерны настолько, что можно дивиться до скончания веков.

– Уйми, наконец, свой гнев, – миролюбиво сказал Турн. – Ты забыла, в каком мире живёшь, Далла? Уж больше отлика минуло с тех пор, как ты обитаешь в Туариме. Сколько мы ещё будем ссориться по пустякам? – улыбнулся он, насмешливо сощурив большие, пестрящие ржой на радужке глаза. – Ты кровница моему первенцу. Большей чести и представить нельзя. Как для меня, так и для тебя.

Далла открыла рот… но с языка не сорвалось ни единого слова. Она примирительно покивала, улыбнулась и отпила глоток из внушительной деревянной кружки. Оторвала ещё одну веточку ложжи – местного кустарника-пряности – и кинула в напиток, до носа Турна донёсся аромат хвойной смоляной свежести.

Они просидели так до самого позднего утра, когда Илсаян на небосводе уже вошёл в полную силу. Смеялись, рассуждали о жизни, своих семьях и труде. Когда пришла пора браться за работу по хозяйству, Далла всё же настояла на том, чтобы самой поухаживать за Турном. Он был не против, хотя мысленно и порицал такое рвение: его дом – его правила. Но это Далла… ничего не поделаешь с её отчаянными суждениями и приверженностью всегда безукоризненно выполнять правила.

Нагрев воды, начала мыть в тазу посуду. Заметив, что Далла внезапно замерла, Турн нахмурился. Он почувствовал её напряжение и страх.

– Ифия поднималась с постели? – неожиданно тихо и испуганно спросила она, медленно повернувшись к нему. Тот словно забыл обо всём на свете. Из разума выветрились все до единой мысли, а перед глазами возник образ иррам. Тревога внутри забилась подобно завывающей каарши.

– Быть может, она сильно устала, – Турн словно пытался успокоить сам себя этой догадкой. – Она жаловалась на недомогание в последнее время. На неё сильно повлиял поступок Лавны, – имя Торай Воды он произнёс с нескрываемой ненавистью. Слишком много она натворила, великое зло и боль принесла в его дом.

– Не замечала в ней таких перемен, – с сомнением произнесла Далла. – Как она рвалась с постели сразу после родов, ты и сам знаешь. Что бы ни случилось, какая бы хворь ни накрыла, Ифия вставала с рассветом.