Гомер - Илиада. Перевод А. А. Сальникова

И голова как яйцо – острым вверх, редким пухом покрыта.

220 Враг Одиссею он был, но сильней ненавидел Пелида.

Их он всегда порицал. А теперь он напал на Атрида,

С криком его поносил, как умел. На него аргивяне

Гневаться стали уже, слышен был негодующих ропот.

Только Терсит всё сильней порицал Агамемнона, буйный:

225 «Эй, Агамемнон, скажи, что ты сетуешь, чем недоволен?!

Не у тебя ли шатры переполнены медью искусной?

Может быть, мало тебе лучших пленниц прекрасных, которых

Первый себе ты берёшь, когда мы города разоряем?

Золота жаждешь ещё? Чтоб его кто-нибудь из троянских

230 Конников славных принёс для тебя, чтобы выкупить сына,

В плен приведённого мной, или кем-то другим из аргивян?

Хочешь ты новой жены, чтобы с ней наслаждаться любовью,

В пышном шатре одному? Нет, Атрид, недостойное дело,

Будучи нашим главой, в беды нас вовлекать постоянно!

235 Робкое племя! Слабы как ахеянки мы, не ахейцы!

Лучше домой отплывём, а его мы оставим под Троей!

Пусть насыщается здесь он чужими наградами вволю!

Пусть он узнает: в боях кто опора ему и подмога?

Он Ахиллеса, – а тот несравненно храбрее Атрида, –

240 Как обесчестил, отняв его деву и властвуя ею!

Мало озлоблен Пелид, он в душе своей слишком беспечен,

Или, нанёс бы, Атрид, ты обиду последнюю в жизни!»

Так возмущался Терсит, оскорбляя владыку Атрида,

Буйный болтливый урод. Тут к нему Одиссей устремился.

245 Гневно взглянул на него и воскликнул он голосом грозным:

«Смолкни, безумный болтун! Хоть и громко орёшь да без толку!

Смолкни, Терсит, и не смей средь толпы скиптроносцев порочить!

Мужа презренней тебя, я клянусь, не найти средь ахеян,

Тех, что под Трою пришли биться вместе с сынами Атрея!

250 Лучше царей имена не склоняй ты в толпе понапрасну!

И порицать их не смей! И о бегстве помалкивай лучше!

Знает ли кто наперёд достоверно, чем окончится дело?

Счастливо мы или нет, возвратимся в родную отчизну?

Ты ж, безрассудный, сидишь и ругаешь вождя и владыку,

255 Что аргивяне ему слишком много дают из трофеев,

Сам же обиды царю произносишь прилюдно в собраньи!

Слово тебе я даю, и, поверь, оно скоро свершится:

Если ещё я тебя безрассудным таким же увижу,

Пусть уж моей головы на плечах моих крепких не будет,

260 Пусть уж от этого дня не зовусь я отцом Телемаха,

Если тебя не схвачу, не сорву я твоих одеяний,

Плащ с твоих плеч и хитон, и всё то, чем ты стыд прикрываешь,

И, со слезами тебя не пошлю к кораблям многоместным

Вон из собранья мужей, и позорно избитого мною!»

265 И в доказательство слов по хребту и плечам его стукнул

Скипетром он золотым, так, что вздулась багровая метка

Вдоль на горбатом хребте. Сел Терсит, задрожал весь от страха,

Сжался от боли, из глаз его брызнули крупные слёзы.

Гадкое сморщил лицо, горько слёзы свои утирая.

270 Хмуры все были, но тут все от сердца над ним рассмеялись.

Так говорили мужи, глядя дружно один на другого:

«Истинно, множество дел Одиссей совершает великих,

Что ни творит, всё – к добру: даст совет ли, готовит ли к бою.

Ныне ж герой Лаэртид совершил знаменитейший подвиг:

275 Буйного критика он обуздал и заставил заткнуться!

Больше уж тот наперёд не отважится с сердцем горячим

Зевсу любезных царей оскорблять непочтительным словом!»

Так говорила толпа. Тут встаёт Одиссей градоборец,

Скипетр держа; и при нём – светлоокая дева Паллада,

280 В образе вестника. Встав, повелела умолкнуть народам,

Чтобы и в ближних рядах, и в далёких данайские мужи

Слышали речи его и узнали всю мудрость совета.

Так Одиссей Лаэртид многоумный сказал перед войском:

«Царь Агамемнон! Тебе, скиптроносцу, готовят ахейцы

285 Вечный позор перед всем на земле честным племенем смертных,

Выполнить слово своё не желают, хотя дали клятву, –

Ратью летя за тобой в этот край из цветущей Эллады, –

Клятву: вернуться назад, лишь разрушив великую Трою.

Ныне ж ахейцы слабы, словно дети, или словно вдовы,

290 Друг перед другом ревут, и желают домой возвратиться.

Тягостно дело войны, каждый в дом свой вернуться желает.

Путник, и месяц один находясь далеко от супруги,

Сетует, если корабль, снаряжённый обратно в дорогу,

Держат то вьюги зимы, то мятежного моря волненья.

295 Мы вот уже девять лет круговратных воюем под Троей!

Нет, не могу упрекать, что ахейцы томятся и ропщут.

Но, если так, то тогда стыд-позор нам, ахейские мужи,

Медлить так долго в войне, и ни с чем по домам возвратиться!

Нет! Потерпите, друзья! Подождём же ещё, и узнаем,

300 Верить пророчеству нам, слову Ка́лхаса, или не верить!

Твердо мы помним его! Вы – свидетели, – все аргивяне,

Коих ещё не настиг смертный час, что несёт Парка Морта.

Помните, словно вчера, корабли наши стаей слетались

В гавань Авлиды, неся гибель Трое и гибель Приаму.

305 Мы на святых алтарях совершали богам гекатомбы,

Стоя под явором там, под ветвистым, большим и прекрасным,

А из-под корня его, бил чистейший родник серебристый.

Чудо мы видели там: из подножья алтарного выполз

Пестрый кровавый дракон вида страшного, Зевс Олимпиец

310 Сам его вызвал на свет. Тот явился и взвился на явор.

Там, в вышине на ветвях под листвою в гнезде притаились

Восемь беспёрых птенцов воробьиных, девятая – мать их;

Пташек недавно родив, не могла от гнезда удалиться.

Их-то дракон и пожрал, восемь деток, тревожно кричащих.

315 С криками мать у гнезда всё летала, тоскуя о детях.

В воздух тут взвился дракон, и схватил за крыло воробьиху.

Но, лишь успел поглотить малых деток и птицу, как снова

Чудо свершает на нём Олимпиец, его нам явивший:

Каменным сделал его сильный сын хитроумного Крона.

320 Мы же, и слова сказать не могли, только молча стояли,

Страшному чуду дивясь, что явилось при жертвах священных.

Тут стал вещать нам пророк, мудрый Калхас, исполнившись духа:

– Что же умолкли вы все, кудреглавые дети Эллады?

Знаменьем этим сейчас нам грядущее Зевс поясняет:

325 Поздний конец, но какой! Его слава бессмертна в народах!

Сколько всего бедных птиц поглотил тот дракон кровожадный?

Восемь птенцов из гнезда, и девятая – мать-воробьиха.

Столько, ахейцы, годов воевать нам под Троей великой,

Но на десятый – возьмём площадями богатую Трою. –

330 Так мудрый Калхас вещал! И пока всё идёт, как вещал он.

Приободритесь, друзья! И останемся здесь до победы,

Трои великой пока мы Приамовой не завоюем!»

Так говорил Одиссей. И ахеяне в радостных криках

Речь Одиссея хвалой вознесли до небес. И окрестность,

335 И корабли на их шум отозвались безудержным гулом.

Лишь всё утихло, как встал мудрый Нестор, сказал он ахейцам: