Илья Полетаев - Летопись голодной стали. Ростки зла

Он откинул меч на стог сена слева, снял шлем и кинул его туда же. А шаги стали всё шире. Вот он уже подошёл близко к перепуганной девушке.

– Девственница ли ты, белая краса? Сейчас проверим.

Ладонь в стальной перчатке тяжело опустилась на её щеку. Елена вскрикнула от боли, свалившись наземь, её платье смялось и испачкалось липкими иголками сухого сена.

Тощий навис над ней, оскалив пожелтевшие зубы. Его безжалостные глаза пожирали девушку.

– Ты забыл? – пролепетал толстяк за его плечом, а после добавил поучительным тоном: – По закону нашей страны – секс строго с восемнадцати лет! – Он поднял вверх палец.

– Ну мы же никому не скажем, верно ведь? – он зашипел злорадной улыбкой. Его пальцы упали на её шею, туго сжимая её. Грубой хваткой он сорвал с неё ожерелья – в том числе подаренное принцем. Другая ладонь отрывисто начала разрывать крепления платья в районе груди.

– Не надо! Умоляю! Пожалуйста! – писк девичьего голоса лился в унисон с диким ржанием коней.

– Смотри-ка, первые глаза, которые увидят, как нарушается здешний закон, – ухмыльнувшись, сказал крепыш, взирая на буйствующих коней.

Но тощий пропустил его слова мимо ушей. Он грубо срывал с плеч Елены бархатистую ткань. Её тугой корсет белого цвета опоясывал упругий рельеф. Глаза бандита загорелись. Он задрал подол платья девушки, раздвигая грубой хваткой её ноги. Елена плакала, вырывалась, но его тело уже нависло над ней. Ладонь стала ослаблять ремень на его поясе. Другая сжимала шею девушки, придушивая её.

– Давай, сука, раздвигай свои ляжки!

Громкий писк пронёсся по стойлам, под сводам крыши. Кони буквально взбесились, надрывая привязанные к балкам поводья. Они вздымались на дыбы, издавая громкое ржание.

Тощий начал небрежно разрывать корсет девушки. Он дал сильную пощёчину. Лицо Елены покрылось алыми побоями.

Его друзья хохотали.

– Я второй чур, после Калина! – посмеялся крепыш.

– Ну вот! А мне, как всегда, остаётся то, что остаётся… – с наигранной досадой проговорил толстяк.

Глаза девушки заполнились слезами. Тощий уже приспустил свои штаны, вытащив на тёмный сумрак свою разгорячившуюся плоть.

Внезапно смех толстяка резко прервался. На его смену пришло отрывистое вскрикивание. Взбросив руки, он свалился на живот. В его спину, чуть покачиваясь, вонзились рабочие вилы.

Крепыш обернулся. Со стороны входа к ним шёл неизвестный. Он обнажил свой меч на ходу.

Без каких-либо разборов крепыш с криком накинулся на него. Воин парировал его два не очень изящных удара, быстро перебирая шагами, ушёл с линии атаки третьего удара и вонзил меч ему под брюхо. Тот вскрикнул, уронив клинок, закашлял, его глаза предсмертно закатились. Бандит рухнул возле ног воина.

– Ах ты сука недорезанная! – худощавый резко вскочил, но не успел натянуть штаны обратно. Наёмник в один рывок оказался рядом с ним. Его клинок блеснул в густом мраке помещения, прорезав негодяю шею. Голова бандита скатилась с его плеч и упала наземь, рухнуло и тело, болтая своим отростком между ног в полёте.

Кони бешено ржали. Осмотревшись, воин сунул меч в ножны. Ничего не говоря, он грубо схватил девушку за предплечье, поднял и повёл в спешке за собой. Та, с исплаканным лицом, в разорванном платье, оголяющем плечи и верхнюю часть её груди, спотыкаясь на каждом шагу, спешно шагала за ним.

Они выбежали из конюшни, метнулись в ближайший переулок. Выглянув из-за угла дома, Дункан осмотрелся. На здешней улице вёлся бой. Городская стража сражалась с неизвестными налётчиками, облачёнными в такую же броню, как и те три выродка.

– Смотри, не упади мне тут. Мы побежим быстро! – посмотрев на неё, проговорил Дункан и, не ожидая ответа, ринулся вперёд.

В считанное мгновение они преодолели улицу и вышли на главную площадь перед дворцом. Огромная статуя стояла в центре. На фоне мрачного, окутанного тучами неба она выглядела устрашающе. А вокруг неё резали друг друга вооружённые люди. Падали их тела, лилась кровь.

Дункан подбежал к конюшне, развязал поводья. Выведя коня, он схватил девушку и без слов усадил её на седло, потом запрыгнул позади.

– Пошла! – Он ударил поводьями, и конь с диким ржанием помчался прочь с этой площади.

Они мчались вниз, пересекая многолюдные улицы столицы. Здесь люди не убивали друг друга – здесь они все веселились. Кто видел их заранее, сразу же прыгали прочь с дороги, ругая их вслед бранными словами. Трудно было преодолеть торговую площадь – здесь было просто не проехать. Дункан вёл коня, проезжая сквозь толпу народа. Мимолётным взглядом он увидел, как аланарские стражники также едут по направлению к городским воротам, а во главе них ехал сам принц Камир, озлобленный и мрачный. Мрачнее самой ночи.

Миновав торговую площадь, скакун вновь подался в рысь. Вскоре они выехали за стены города, уходя галопом в кромешную тьму. Туда, куда глаза глядели. Елена чуть не свалилась со скользкого кожаного седла при такой взрывной скачке, но удержала себя наверху. Она прижалась спиной к наёмнику, тот обхватил её за талию, ударив поводьями. Её растрёпанные волосы развевались от дуновения ветра в быстром галопе, падали на лицо Дункана, но он терпел. Выбора не было.

Отъехав от города на большое расстояние и остановившись на невысоком холме, заросшим бесцветным сухим кустарником, Дункан обернулся. Крепостные стены столицы выходили контурами на фоне всеобщей тьмы. Их покрыл густой мрак, они стали тёмными. Слышались отсюда голоса и шум, исходящие с городских улиц. А потом небо озарила ярка нестерпимая вспышка. Сотни разноцветных ярких линий ослепили взор наёмника. Пышной светящейся лозой они раскидывались во все стороны, сопровождали это зрелище громкие овации людей на всех улицах города. Праздничный салют наполнил здешнюю округу яркими отблесками. А потом линии дождём падали вниз, становясь красными, багровыми, приняли цвет крови. Словно кровавый дождь опустился на крыши городских домов, на улицы Оплота. От этого овации людей постепенно стихали, словно окутал их внезапный катарсис.

А потом всё как-то умолкло. Словно стёрся энтузиазм, и всеобщее возбуждение кануло в небытие. И сумрак гуще прежнего осел на высокие башни над крепостной стеной.

Дункан сплюнул на рыхлую и проросшую травой почву, повернул коня, сильно ударил поводьями и поехал вдаль. Прочь от этого места.

Братство, скреплённое узами верности друг другу и честью, долгие лета служило государству силовой опорой и мудрым советником. Чтили авторитет воителей во всех уголках Венерии и за рубежами её. Сила помогала государям в наиболее тяжкие времена, особо проявили себя воители Братства во время Великой войны – последней на нашей памяти с армией нелюдей. Много героев былин вышло именно из Братства по оружию. Однако всему приходит время, и дерево, некогда возвышающееся над горизонтом на могучем стволе, чахнет от паразитов, что с течением лет заполняли его от корней и до самых крон. И нет больше чести у бывших воителей, ставших теперь охотниками за головами и платой.