Даниэль Дефо - Приключения Робинзона Крузо. Перевод Алексея Козлова

В пути для пополнения запасов воды нам несколько раз приходилось причаливать к берегу. Как-то раз на заре мы спустили якорь в каком-то довольно каменистом месте. Только начался прилив, и мы спокойно дрейфовали, а прилив нежно нёс нас к берегу. Ксури, юные глаза которого были как оказалось много зрячее моих, тихо окликнул меня и прошептал, что нам лучше побыстрее убраться от берега..

«Ты что, не видит той чудовищны звер у берега?» – испуганно спросил он.

Я повернулся и посмотрел туда, куда он указывал, и там на самом деле увидел огромного, чудовищного льва, огромного льва, спавшего в тени, у берега, под сенью небольшого грота, который как каменный паланкин низко нависал над ним, спасая от непереносимого жара.

«А ну-ка, Ксури! – сказал я, – Не хочешь отправиться на берег убить этого лежебоку?!»

Лицо Ксури стало испуганным:

«Я убит? Он проглотиль меня ням-ням!»

По лицу Ксури я увидел, что он хотел сказать «одним махом». Я не стал больше ничего говорить мальчику, только посоветовал ему хранить спокойствие, схватил наше самое тяжёлое ружье, разновидность мушкета, забил в дуло большое количество пороха, и две свинцовые пули, и положил рядом с собой на землю. Потом зарядил другое ружьё тоже двумя пулями, а третье (у нас было всего три ружья) забил крупной дробью. Я приладил моё первое ружьё к плечу, чтобы получше прицелиться из него, и гарантированно попасть в голову льва, но тот спал, прикрыв морду огромной лапой, и когда я выстрелил, пуля попала в лапу, чуть выше колена, она перебила ему кость. Зверь взъярился и стал громко рычать, но от дикой боли в перебитой ноге упал, потом привстал уже на трёх лапах и испустил такой ужасающий рёв, какого я в жизни не слыхивал. Я удивился и посетовал, что сразу не попал ему в череп, и мгновенно схватился второе ружье, и видя, что он, хромая, стал удаляться, выстрелил вторично: на сей раз пуля попала ему точно в голову. Я с удовлетворением следил, как он повалился на камни, и, тихо заворчав, растянулся, содрогаясь в агонии. Тут Ксури, взбодрившись, стал просить меня причалить к берегу.

– Хочешь прогуляться? – спросил казал я, – Ну ступай!

Он немыслимо шустро спрыгнул в воду, держа в одной руке ружье, и выгребая второй, поплыл к берегу. Потом, подскочил ко льву и выстрелил льву в голову. Таким образом, со львом было покончено.

Это была незабываемая охота, которая, в итоге не принесла нам новой пищи, и я осознавал, какая это пустая трата пороха и зарядом на добычу, толку от которой не было.. Ксури же, находясь в крайнем возбуждении, хотел хоть что-то забрать от своей добычи. Он вернулся вплавь на баркас и потребовал у меня топор.

– Зачем тебе топор, Ксури? – удивился я.

– Я взял его голова! – сказал он.

Однако силёнок у Ксури не хватало, чтобы отрубить голову, и тогда отсек лапу, которую и принёс мне. Лапа льва была огромна.

По зрелому размышлению я решил, что, нам в дальнейшем, скорее всего, не помешает забрать ещё и шкуру льва, и я решил попробовать содрать её. Не мешкая ни минуты, мы с Ксури взялись за работу, и Ксури оказался более ловким охотником, чем я, который ничего не смыслил в древнем искусстве свежевания трупов. Мы потратили на это дело почти весь день, пока не управились, и не сняли шкуру. Потом, разостлав её на крыше каюты, мы целых два дня дожидались, пока она не высохнет. Это было удачное приобретение, ибо эта шкура отныне служила мне постелью.

Мы устроили привал, после которого целых двенадцать дней и ночей безостановочно шли к югу, экономя еду и воду, которые быстро подходили к концу, и приближались к берегу только тогда, когда кончалась пресная вода. Мне не терпелось достичь какой-нибудь из рек Гамбии или Сенегала, или добраться до островов Зелёного Мыса, где я надеялся перехватить какой-нибудь европейский парусник. Если бы это не удалось сделать, то я был бы в величайшем затруднении, что предпринять: то ли искать в море населённые острова, то ли погибнуть, сдавшись на милость неграм.

Я знал, что все корабли, отправлявшиеся к берегам Гвинеи, Бразилии или Восточной Индии, пристают к Зелёному Мысу или к этим островам. Словом, мне оставалось одно из двух: или встретить корабль, или погибнуть.

Следуя по предначертанному мной пути ещё дней десять, мне стало ясно, что по берегам живут люди, в разных местах на берегу показывались люди, которые, увидев нас, застывали от удивления, и нам было видно, что все они совершенно чёрные и на них нет никакой одежды. Однажды мне в голову взбрела мысль высадиться на берег и попытаться переговорить с ними, но Ксури, к чьим советам я привык прислушиваться, замахал руками: «Не ходиль! Не ходиль!» Я подошёл ближе к берегу, пытаясь с ними заговорить, и они упорно шли за мной по берегу. Мне было видно, что они были совершенно безоружны, только один из них размахивал какой-то длинной палкой. Ксури подсказал мне, что это скорее всего дротик, которое они умеют бросать далеко и очень метко. Я прислушался и предпочитал отныне идти не столь близко к берегу, но продолжил общаться с ними, как получалось, – какими-то знаками. Я стараясь объяснить им, что нам нужна еда. Они показали мне руками, что я должен остановить баркас и они дадут нам еды. Я убрал парус и приблизился к берегу. Двое негров куда-то убежали и через каких-нибудь полчаса вернулись, неся два куска вяленого мяса и мешок каких-то зёрен. Хотя мы сомневались, можно ли такое есть, но, изголодавшись, были готовы взять, что угодно. Но стоит ли рисковать?? Я не без оснований опасался сходить на берег, и мне было видно, что они тоже боятся нас. Наконец был придуман удовлетворительный выход: они сложили свои передачи на берегу и отбежали на приличное расстояние, где и стояли до тех пор, пока мы не забрали всё на баркас, после чего они подошли ближе.

Не имея возможности отблагодарить их чем-то существенным, мы, мы их благодарили жестами, но внезапно нам представился удобный случай сделать им нежданную услугу. Едва мы отошли от берега, как из ущелья выбежали два чудовищных хищника, гнавшиеся друг за другом. Самец ли то был, преследующий самку, дрались ли они или играли, нам осталось неизвестно. Каждый день ли были эти дикие игрища, или они там были в диковинку, я не знаю. Скорее всего, верно последнее, ведь всем известно, что хищники активны только ночью, да и жители на наших глазах, особенно женщины, при этом были страшно перепуганы. Только один абориген, который держал дротик, увидев зверей, остался на месте и не убежал. Однако у зверей не было времени смотреть по сторонам, они напролом неслиськ морю и, не обращая никакого внимания на аборигенов, и наконец с шумом бросились в море. Они так резвились, точно явились сюда всего лишь затем, чтобы совершить утреннее омовение. Внезапно одна из этих тварей стала приближаться к нашему баркасу и в мгновение ока оказалась рядом с нами. Но я уже принимал превентивные меры: мигом зарядил ружье и крикнул Ксури заряжать другое. Как только зверь ещё ближе подплыл ко мне, я выстрелил ему прямо в морду. Он нырнул в воду, мгновенно всплыл, закрутился на месте, будто бы находясь при смерти, (что и было на самом деле), затем тяжело поплыл к берегу и, с трудом вскарабкавшись на берег, в то же мгновение издох, видать, израненный и наглотавшийся солёной морской воды.