Роман Куликов - Разлом. Книга 1

– Как обстановка? – сердито пробурчал я.

– Пространство чистое, в воздухе кроме нас – никого. Вышли недалеко от Калькутты.

Ого! Далеко нас снесло. Радовало только, что в Калькутте располагался вполне приличный аэродром. Поэтому, можно сказать, что всё хорошо.

Зря я так переживал и волновался. Все эти страхи, суеверия, байки – ничего они не значат. Только голову забивают и нервы щекочут.

– Злотый, ты чего, обиделся?

– Перед тем, как ты меня догнал, я видел тень призрачного пилота.

Войцех замолчал. Что, уже не так смешно? Настал мой черёд злорадствовать.

Я не знал, насколько он суеверен, если как я, то мои слова произведут на него впечатление. Если же хоть немного больше… я улыбнулся, чувствуя себя этаким злым гением.

– Златов, ты это… извини, – проговорил, наконец, напарник.

– Ладно, проехали. Как завёлся?

– С первого раза.

Я даже позавидовал. У меня давно так не получалось. Отличная машина у поляка.

– В Калькутте знаешь, где перекусить нормально, чтобы не плеваться огнём потом?

Я прекрасно помнил наставления Джеремайи, но никто не будет диктовать мне, где питаться.

– Есть местечко недалеко от храма Восьмого шудра, – ответил Войцех.

– А Восьмой это у них кто: йог или слоноголовый?

– Йог.

Настроение у меня заметно улучшилось. Самолёт летел ровно, двигатели “шептали”, скоро приземлимся, сходим перекусить, а то уже начинало урчать в животе. Страх остался в прошлом. Зря я только нервничал.

И вдруг позади меня, из пустого грузового отсека, раздался громкий, протяжный звук, от которого кровь застыла у меня в жилах.

Глава 5

Звук повторился.

Что за ерунда?! Это не похоже ни на скрип обшивки, ни на признак какой-то технической поломки. Больше на чей-то вскрик или стон, а скорее – всё вместе.

Снова вернулись мысли о призрачном пилоте. Воображение быстро нарисовало самые ужасные картины. Во рту пересохло. С трудом сглотнув, я вызвал напарника:

– Войцех?

Тот по тону понял: что-то случилось.

– Внимательно.

– У меня кто-то в самолёте. В грузовом отсеке, – выдавил я. – Ставлю на автопилот. Иду проверять.

– Принял.

Понятию не имею, чем мог бы помочь Войцех, но от осознания, что он в курсе происходящего появлялась хоть какая-то толика смелости. Включив автопилот, я снял наушники и выбрался из кресла. Бросил взгляд на раскинувшиеся за бортом горы, окрашенные закатным солнцем и Барьером в мрачные багровые цвета. Лучше бы не смотрел, это лишь добавило жути к ситуации.

Нервными движениями нашарил прикреплённые к спинке кресла ножны и достал из них охотничий тесак. Мысленно посмеялся над собой: тесак против призрака?! Ага!

Но зато не так страшно. Хотя нет, всё равно страшно.

Медленно вышел в грузовой отсек, занимавший большую часть самолёта, и осмотрелся. Стеллаж, закрытый сеткой вдоль одного борта, два длинных полуметровой высоты ящика защитного цвета со стружкой внутри, для перевозки хрупких предметов – вдоль другого, и…всё. Отсек пустой. Как и тогда, когда я осматривал его после ремонта.

Я стоял, напряженно вслушиваясь. Сердце бешено колотилось. Но ничего кроме гула двигателей и шума ветра за бортом до моих ушей не доносилось.

Может показалось?

Ага! Дважды!

Так… Ящики заперты, полки стеллажа пустые, кроме нескольких, где я хранил инструменты, всякую ветошь, ЗИП и масло.

Но я же не сошел с ума и ясно слышал звук. Я стоял посреди отсека с тесаком в руке и чувствовал себя крайне глупо. Ладно, будет повод Войцеху для шуток.

Я собрался вернуться в кресло, как вдруг страх ледяной иглой пронзил меня от маковки до копчика: ветошь на самой нижней полке слабо зашевелилась. Выпала и покатилась по полу отвёртка, звякнул металлом о металл разводной ключ.

Я медленно оглянулся, и в этот момент снова раздался стон.

Вспомнились все страшилки, слышанные в детстве. Вроде и рациональный человек, но всё равно мурашки прошлись по телу нестройной гурьбой.

Сетка заколыхалась, ветошь за ней опять начала шевелиться.

Потом тряпьё вывалилось со стеллажа, а следом за ней…

…выпала чья-то рука!

Я вроде и ожидал… не скажу, что такого, но чего-то же ожидал, только всё равно чуть не подпрыгнул. Пальцы нервно стиснули рукоять ножа.

Когда оторопь прошла, и я смог, наконец, соображать, то бросился вперёд, схватил человека – отчаянно надеясь, что это именно человек – за руку и рывком вытащил с полки.

Получилось у меня на удивление легко. Спустя секунду, я во все глаза, открыв от удивления рот, смотрел на лежащую у моих ног девушку с бледным лицом, темными, собранными в пучок волосами, одетую в черный китайский халат. Точно такой, что был на незнакомке, просившей меня накануне ночью отказаться от заказа Джеремайи.

Во дела!

Да тут «заяц»! Ни разу не слышал, чтобы кто-то таким способом пересекал Барьер. А потом это вылетело у меня из головы, потому что другая мысль, вытеснила остальные. Ведь получалось, что сейчас у меня на борту был не просто «заяц», а пассажир! И, значит, я нарушил один из пунктов контракта!

Похоже, приметы всё-таки не врали, предвещая беду.

Я стоял над девушкой, пытаясь сообразить, что делать дальше.

И с ней, и вообще.

В голову мало что приходило.

Так. Ладно.

Первое, что надо – связать ей руки, от греха подальше, а потом сказать Войцеху, что скорее всего мы попали в серьёзные неприятности.

Стянув незваной гостье запястья куском тряпки, я вернулся в кресло.

– Войцех?

– Слушаю.

– У меня на борту пассажир.

Напарник ответил после паузы, явно осторожно подбирая слова:

– А… разве это не… нарушает условий контракта?

– Я не знал, что она на борту. Узнал, когда стала приходить в себя после Барьера.

– Она?

– Да, девушка, на вид лет двадцати. Я проверял отсек, перед тем как вывести «Беркут» из ангара. Посторонних не было. Но потом уходил за конвертом к Джеремайе. Видимо в этот момент она и пробралась.

– Это одна из девчонок Хо? Может он всё подстроил?

– Не знаю. Она ещё не очухалась.

– Злотый… так узнай! – в голосе напарника прозвучало раздражение.

Я его понимал. Полёт только начался, а серьезнейший контракт уже был нарушен. И Войцех прав, на автопилоте самолёт будет лететь ещё часа полтора. Времени достаточно, чтобы устроить небольшой допрос. Я повесил гарнитуру на шею, чтобы и мне не мешала, и в тоже время напарник тоже мог всё слышать, и пошёл в грузовой отсек.

После Прокола, каждый приходил в себя по-разному. Чем чаще это делать, тем быстрее организм и сознание возобновляли работу. Девица явно не была опытным забарьерщиком. Хотя то, что она пережила Прокол и не впала в кому – делало её одной из нас. Возможно, в другой ситуации я восхитился бы её смелостью и безрассудностью, но сейчас я испытывал только злость и досаду.