Дарья Штейн - Преемница

Довольно скоро они увидели знакомые очертания. Ника узнала крышу дома миссис Митчелл. Теперь всем казалось смешным заблудиться в такой близости от Фоготтена. Друзья решили никому не рассказывать о происшествии, ведь ходить на озеро было запрещено. И потом, их могли поднять на смех: надо же заблудиться в двух минутах ходьбы от города! Парочки направились к своим домам: Майкл пошел с Линдой, Белла и Джон, взявшись за руки, не торопясь поплелись в сторону, желая вновь уединиться, а Дэвиду пришлось провожать напросившуюся к нему в попутчицы Саманту, которая обернулась напоследок, даря Николь кривую усмешку.

Оставшись одна, она едва успела дотронуться до дверной ручки, как к ней неожиданно подскочил сумасшедший Аллен. Сейчас, в лунном свете, старик казался еще старше. На миг показалось, что виден череп сквозь его тонкую кожу. Безумный Роберт кинулся к ней, сверкая своими глазами: «Теперь ты знаешь! Ты видела! – он говорил то шепотом, то срывался на крик, плача или переходя на хохот, повторяя одни и те же слова. – Ты видела! Ты вернешься туда, я знаю! Ты видела и тебя видели!». Ника в ужасе прижалась к двери, от этих слов и всего происходящего больно кольнуло в голове. Она открыла входную дверь, буквально отталкиваясь от сумасшедшего старика.

Следующее утро началось с уже привычной уборки. На этот раз хозяйке дома во что бы то ни стало приспичило привести в порядок подвал. Во всем должна была быть система, считала Сара, все аккуратно сложено, подписано. Они разбирали скарб и решали: если эти вещи еще могли сослужить службу, то отправлялись на полки с аккуратно выведенными надписями, если нет – их ждала учесть переезда в самый дальний угол подвала, ожидая лучших времен. Миссис Митчелл обнаружила в одной из коробок крышки для банок разных размеров и цветов.

– А я их везде искала, – прошептала она и обрадованная своей находке отправилась на кухню вместе с крышками.

Николь продолжила разбирать забытый хлам. Обнаружив пачку старых фотографий, не нашедших места в альбоме, она уселась на деревянный ящик, с удовольствием разглядывая семейный архив. Вот здесь Аманде лет пять, ее с легкостью можно было узнать – та же улыбка, те же глаза. С другой фотографии смотрели молодые и счастливые мистер и миссис Митчелл, стоявшие у красивейшего небольшого пруда с многочисленными цветами. «Неужели это Чертово озеро?» – удивилась Ника. Не верилось, что прекрасный пейзаж с яркими цветами и утопающими в зелени деревьями и мертвые берега одно и тоже место. Со следующей фотографии на нее смотрели три мальчугана.

– Джейсон такой взрослый здесь, – задумчиво произнесла вернувшаяся миссис Митчелл, – а ему всего-то десять лет.

Ника внимательно смотрела на мальчика. Казалось, что даже сейчас на фотографии он уводит глаза в сторону, лишь бы только не встречаться с ней взглядом. Сколько Николь помнила, он всегда избегал ее. Даже тогда, в тот день, когда впервые пересек порог их маленькой квартиры в Петербурге. Нику смущал вопрос: как этот американец приехал в далекую Россию, не зная языка и страны, направился именно в тот самый город, где жила она с мамой?

Уже потом, узнав происхождение своей семьи, она поняла почему все ее родные так хорошо знали английский, хотя тогда, в детстве, это было таким естественным. «Забавно, – подумала Николь, – в России мама говорила со мной на английском, а здесь – на русском».

А тогда Анна, открыв дверь незнакомому человеку, согласилась уехать с ним, оставляя старенькую бабушку совсем одну.

Николь плохо помнила детство, проведенное в России, воспоминания всплывали невнятными обрывками: добрые руки бабушки, ее любящие глаза, высокие белые двери в их квартире и большой красивый дом с куполом, видневшийся из окна. Еще помнила, как по ночам кто-то робко стучал в дверь, а потом вошедшие со всхлипыванием что-то рассказывали, прося бабушку о чем-то. Она всегда уходила после таких визитов, возвращаясь лишь к утру бледная и уставшая. Ника вспоминала, как обнимала ее голову тогда, ласкала детскими ручками лицо бабушки, а та улыбалась и говорила, что теперь ей гораздо легче.

А вот своего отца девушка не помнила вовсе. Не знала кто он и куда исчез. Не было ни единой фотографии, ни вещи, ничего. Только однажды Николь спросила о нем у матери. Та молча увела глаза в сторону, пряча выступившие слезы. Тогда стало ясно – мама до сих пор любит его.

Анна ценила мужа, уважала его, но не любила, живя с ним, словно повинуясь чужой воли. Ника помнила, как вечерами мать нарочно задерживалась на первом этаже их большого дома, ища себе занятие как причину не подниматься в супружескую спальню. Даже тогда маленькой девочке было ясно, что мама ищет предлог, ждет, когда ее муж уснет. Только тогда она сможет спокойно отдохнуть, прячась в отдельное одеяло, закутавшись в него так плотно, что, проснувшись утром, нужно было изрядно потрудиться, избавляясь от одеяльного убежища.

Джейсону не суждено было стать любимым мужем, но он был прекрасным отцом для Кэти – обожал свою дочь, позволял ей буквально все, со скоростью звука исполняя любые желания своей дочурки, даря любовь, которой так не хватало ему самому. При этом девочка не была избалована, разумность в ее воспитание вносила Анна. Да и самой Николь жаловаться на приемного отца не было причин. У нее всегда было все самое модное, дорогое, достаточно было подойти и сказать, что ей было нужно, тот лишь кивал в ответ, отводя глаза в сторону. Ника понимала, что Джейсон не любит ее, избегает общения, но все же она ни разу не услышала от него ни одного плохого слова. Он полностью обеспечивал семью материально, хотя тогда, в их общей жизни, она отчего-то думала, что тот обязан это делать и что деньги, водившиеся в доме, это вовсе не его заслуга, будто так было всегда. Лишившись этого, она поняла, как много мужчина работал тогда, как много сделал для их общего, пусть такого разного для каждого, благополучия.

– А это мистер Нолан? – спросила Ника, отвлекаясь от своих мыслей.

Миссис Митчелл согласно кивнула.

– Они дружили с детства. Джейсон, Марк и Роберт. Были прямо-таки не разлей вода.

– Это Роберт Аллен? – удивленно произнесла Николь, указывая на светловолосого худощавого парнишку.

И на этот вопрос женщина ответила утвердительно.

– Я видела его, – пробормотала Ника. Выходило, что сумасшедший старик, на вид которому не меньше семидесяти, на самом деле был сорокапятилетним мужчиной, – что с ним произошло?

– Он заболел, – отрезала миссис Митчелл, давая понять, что разговор окончен.

Внезапно у девушки закружилась голова, к горлу подкатил противный приступ тошноты. Перед глазами промелькнули воспоминания недавней лесной прогулки: покрытое туманом озеро, растерянный вид Майкла, кривая усмешка Саманты и Линда, смешно зажимающая нос. Отчего-то именно образ Линды был самым ярким. Как в замедленной съемке она видела ее глаза, улыбку, слышала смех. Сердце сжалось от страха, предчувствуя беду.