Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

Вершинский взобрался в ходовую рубку и запросил данные с радаров. Верхний показал, что гравилеты удалились уже более, чем на пятьдесят километров, а подводный радар, что биотехи на расстоянии более чем в пять миль формируют вокруг корабля кольцо, но в атаку не спешат. Вершинского так и подмывало отдать команду на обстрел тварей из бомбовых установок, но он сдержался. Это бы сразу дало торпедам понять, что поддержки с воздуха больше нет. А так можно было тянуть время.

Подводный радар хорошо брал до семи миль, но максимум амплитуды сканирующего сигнала находился в горизонтальной плоскости. Такого типа радары хороши были в Черном море, где биотехи не могли нырять глубоко из-за сероводородного слоя, а потому не были способны атаковать корабль снизу. В океане же приходилось использовать радары с гораздо меньшей дальностью обнаружения, в районе всего двух миль, зато с полусферическим обзором, позволяющим регистрировать цели, напирающие из глубины под килем. Но тут важна была дальность, поэтому Вершинский оснастил ракетный катер именно таким оборудованием.

Составляя свой знаменитый каталог биотехов, Вершинский фиксировал все факты, какие только можно было заметить. В статью о каждой твари входили не только ее тактико-биологические характеристики, но и повадки, характерные реакции на ту или иную тактику противника, вариации поведения для различных ареалов обитания, спектрограммы голосов, интерпретации подаваемых сигналов, видовые фонетические сигнатуры и многое другое. Но сколько бы усилий ни вкладывалось в создание и дополнение каталога, время от времени биотехи умудрялись выкинуть какой-нибудь новый фокус, которого от них не ожидал никто.

Не было сомнений, что твари пользовались не только алгоритмами, зашитыми в геном на заводе, но и в огромной степени совершенствовали их, изучая людей. Когда это стало ясно, более понятной стала и роль донных ракетных платформ. Эти огромные подводные чудища, прокачивающие через себя тонны воды чтобы питаться планктоном, выполняли не только, и даже не столько ракетно-ударную функцию для поражения воздушных целей и населенных пунктов в глубине материковой зоны, сколько играли информационную роль хранилищ знаний, собранных торпедами и минами. Ведь мелкие твари жили не долго, их задачей было настигнуть цель и взорваться, тогда как донные платформы до сих пор оставались для человека фактически неуязвимыми. Именно они могли собирать донесения от торпед, хранить их, анализировать их колоссального объема мозгами, а затем транслировать мобильным тварям. Принцип был ясен, не ясным оставался способ коммуникации между торпедами и платформами. Они общались на таких расстояниях, что акустику можно было исключить смело. Разным охотникам в разное время приходили идеи о телепатической связи, но Вершинский не принимал это, не имея четких доказательств. Он больше был склонен придерживаться химической версии, согласно которой общение происходило посредством сложных феромонов, выбрасываемых тварями в воду. Вершинский питал надежду, что если не он, то кто-то после него сумеет разгадать этот молекулярный язык, и использовать его знание против тварей. Но пока до этого было далеко, сама версия еще требовала фактологических подтверждений.

Пока тайный язык биотехов не был понятен людям, биотехи могли многое противопоставить каталогу Вершинского, в том числе и собственный «каталог людей», хранящийся в нейронных тканях донных платформ. Из-за этого, как ни старайся, как ни выискивай неожиданные тактические ходы, рано или поздно все равно столкнешься с сюрпризом.

Но и Вершинский хорошо знал повадки тварей. Чем дольше они двигались вместе с кораблем, не пытаясь приблизиться, тем большее беспокойство вызывала такая, не характерная для них, тактика. Обычно они всегда пробуют оборону на прочность, жертвуя несколькими особями. С их точки зрения это оправдано, так, в конце концов, можно даже узнать, не кончились ли у людей снаряды, запас которых никогда не бывает бесконечным. Тут же они вели себя кардинально иначе. Со стороны кормы их почти не было, а по курсу и с бортов очень много. Весь этот начиненный нитрожиром клин двигался с той же скоростью, что и корабль, при этом ни одна тварь не пыталась к нему приблизиться. Поначалу это казалось закономерным, ведь недавно торпеды, пытавшиеся лечь на атакующий курс, сразу уничтожались гравилетчиками с воздуха. Но время шло, торпеды, судя по тому, что о них знал Вершинский, просто обязаны были начинать пробовать приблизиться. И чем дольше этого не происходило, тем тревожнее становились мысли. Вершинский заподозрил, что одна из донных платформ на северном мелководье уже проанализировала ситуацию и выработала для торпед новую тактику, о которой пока ничего не было известно.

И он был прав. Проанализировав спектральные и амплитудные характеристики активных локационных средств корабля, донная платформа Р-16 определила, что максимум дальности и разрешающей способности радара находится в горизонтальной плоскости, а сканирование глубин под днищем затруднено, и осуществляется только сонаром, бьющим на сто с лишним метров. В многотонном мозгу платформы хранилась оперативная карта всей акватории Черного моря, данные о которой поставлялись мобильными биотехами, и тварь отлично знала, что погружение любого биотеха на глубину свыше ста пятидесяти метров неизбежно приведет к его гибели. А на меньших глубинах к кораблю снизу не подобраться – засечет сонар.

Разбив собственную мозговую ткань на систему активных биохимических зон, платформа Р-16 организовала из них холотропную нейронную сеть, при помощи которой построила несколько моделей различных тактических ситуаций. Большинство из них, с лежащей в основе тактикой фланговых нападений группами различного размера, было смещено в рейтинг низких приоритетов по эффективности, поскольку корабль обладал значительной огневой мощью и был прикрыт с воздуха гравилетами. Но платформа понимала, что авиация людей не сможет работать, если войдет в зону поражения ее ракетами. Надо было дождаться этого момента, а затем начать прощупывать оборону торпедами.

Но попусту терять время платформа не умела. Войдя в боевой режим, она продолжала просчитывать тактические ситуации, двигаясь в математическом выражении перпендикулярно кривой Гаусса, от зоны наивысшей вероятностной эффективности к зонам решений с низкими вероятностями разрешения. В одной из таких низковероятностных зон ракетная платформа Р-16 создала модель, при воплощении которой, в теории, можно было, пожертвовав малым числом торпед и одной мощной миной, поразить корабль, движущийся именно на подводных крыльях. Ни для каких других кораблей такой тактический прием не годился, поэтому его приоритет в расчетах оказался крайне низким. Но все другие ходы в сложившейся ситуации и вовсе не вели к успеху при виртуальном моделировании, и алгоритмы мышления платформы потребовали более детальной проработки единственного теоретически допустимого варианта.