Марина Важова - Не будь таким серьёзным! Иронические рассказы

В Голландию Маша поехала присмотреть печатное оборудование. Для начала – попасть на современное производство, чтобы покупать не допотопную технику, которую Европа сбывает в третьи страны, а самую современную. Изучить краски, бумагу, ведь про них ничего не известно. Заодно договориться о выставке питерских художников, а ещё лучше – о культурном обмене. Ей хотелось по максимуму использовать поездку, к тому же друзья и знакомые надавали поручений.

Фотограф Валерий Лозовой, имеющий всюду доступ номер один, попросил показать голландским газетчикам его фоторепортажи. На снимках – бывшие и действующие политики, заснятые в разные моменты своей деловой жизни и, что интереснее, – в личной тоже. «Я бы мог стать внештатным корреспондентом солидной газеты, я работал в Англии, Японии», – наставлял Лозовой. Друг детства Митя попросил подыскать товар для его магазина – у финнов слишком высокие цены, в Голландии всё дешевле.

Мало-помалу набираются две сумки. Только денег практически нет. Десять немецких марок и пятнадцать долларов, выданных бывшим мужем. Мог бы и расщедриться, из-за границы почти не вылезает. Перед самым отъездом он подбросил книжицу: «Возьми, может пригодиться, забавно написана». Книжка вовсе не забавно, а вполне по-деловому называется «Как пройти таможенный досмотр». Читать некогда, Маша кладёт её на дно сумки. Авось не пригодится.

Жаль, что никто не даёт советов выезжающим за рубеж. Рассказывают о людях, падающих в обморок при виде магазинных полок. Особенно почему-то напирают на сыр – несметное количество сортов, приводящее советских граждан в форменный ступор. Подчас это заканчивается совершенным равнодушием к изобилию, раздражением и желанием поскорее вернуться домой. Вот тут-то обалдевшие от избытка впечатлений россияне попадают в алчные объятья родной таможни.

Но Маша пока ещё летит туда , и таможенники на пару с паспортной службой угрюмо и безучастно фильтруют отъезжающих через своё сито. Флаг им в руки, а Маша как шла, так и прошла. Как будто никаких препятствий нет, а есть потребность с кем-то поговорить, поделиться планами, показать фотку на паспорте, вытащить на свет божий пятнадцать долларов и десять марок. Конечно, с улыбкой и прямым, честным взглядом. Ей тоже в ответ улыбаются, кивают – полная идиллия.

Поездка прошла замечательно! Две недели показались бесконечными от перенасыщенности дел. Все планы выполнены, цели достигнуты, образцы товаров для магазина получены, валюта потрачена на сувениры. Но главное, главное! – техника подобрана. Современней некуда!

Чувство восторга сопровождало Машу до самого прилёта в Пулково, когда, спустившись с трапа самолёта, она ступила на родную землю. В самую грязь! Белые кроссовки, пережившие двухнедельное путешествие, исходившие почти сотню километров по разным дорогам, – её новые хорошенькие кроссовки теперь решительно и безвозвратно потеряли и белый цвет, и тугую прелесть новизны – всё то, что казалось Маше как бы уже свойствами самой обуви.

Настроение мгновенно испортилось, и по щеке покатилось что-то похожее на слезу. Ругая себя за позорную расслабленность, она подошла к длинному столу таможенного контроля. Видимо, на её лице была несвойственная приезжающим из капстран унылая гримаса, потому как ребята в форме тотчас попросили открыть багаж и стали планомерно выгружать из сумки на колёсиках содержимое. А затем рассматривали и чуть ли не обнюхивали каждый предмет. Добравшись до пакета с хорошенькой детской одеждой, потребовали показать чеки. Маша предъявила фабричные бланки, как попугай повторяя: «Это образцы, это образцы». Таможенники оживились и со словами «старший разберётся» отложили вещи в сторону.

В общем, её багаж стали капитально потрошить. Были отложены все фотографии Лозового, все его генсеки и английские королевы, а также папка с гравюрами и рисунками. Маша объясняла, что везёт это обратно, но стражи порядка лишь повторяли: старший разберётся. Проверив сумку на колёсиках, приступили к другой.

Внезапно Маша вспомнила, что в ней, на самом верху, лежит бельё, бывшее, так сказать, в употреблении. Она представила, как взору молодых таможенников и прочей публики явятся трусики, лифчики и колготки, которые она сунула в последний момент. И такая взяла злость, что абсолютно чужим, грубым и наглым голосом Маша произнесла: «Валяйте, ройтесь, небось такого никогда не видели!».

В тот же миг рука таможенника, опустошавшего первую сумку, нырнула ещё раз и, пошарив по дну, извлекла ту самую книжечку «Как пройти таможенный досмотр». Честно сказать, Маша туда ни разу не заглянула, просто забыла о её существовании. Книжка спокойно проехала весь путь на дне сумки и вот теперь выпрыгнула, как чёртик из табакерки, пред очи озадаченных служителей закона.

А они и впрямь были не на шутку удивлены. Принялись листать, тыча пальцами в страницы и переглядываясь. Когда обнаруживший книжку куда-то отправился, видимо, всё же к «старшему», старались на Машу не смотреть и до её вещей не дотрагиваться.

Ей казалось, что ожидание длится вечно, в мозгу крутились сцены, одна другой ужасней. Кто его знает, что там, в этой книжке? Сейчас придёт «старший», заберёт её со всеми шмотками, и всю ночь придётся объясняться, звонить и, возможно, высвистывать службу безопасности.

Но товарищ с книжкой вскоре появился и, ни слова ни говоря, стал укладывать вещи обратно в сумку. Делал он это очень ловко и очень аккуратно, а сверху положил книжечку и только тогда, взглянув Маше в глаза, с улыбкой произнёс: «Интересную литературу читаете, гражданочка».

Да не читает она, не читает! Только таможне знать об этом необязательно. Дома Маша полистала книжку. В ней обстоятельно и доходчиво было изложено, что нужно делать, если багаж задерживают на границе, что и в каких количествах можно ввозить и вывозить, а главное, какие и куда писать заявления в случае таможенного произвола.

Это происшествие напрочь сбило всякую романтическую сопливость и подступившую ностальгию. Маша открыла дверь на балкон и, подставив лицо холодному ветру залива, оглядывала заснеженную набережную, потонувшие в сугробах скамейки, картавую из-за вечно перегоревшей лампочки вывеску кафе «Бригантина».

Узнаю тебя, моя родина! Твои объятия так крепки, а поцелуи столь неотвратимы, что на излишнюю сентиментальность не остаётся сил. После всех перипетий выходишь посвежевший, слегка ободранный, но почему-то довольный. Смотришь на только что прожитый день, и таким пустяковым и далёким кажется утренний кофе со сливками и круассанами в голландском кофехаусе! А никому не нужный английский сухой шкуркой слетает с языка и немедленно затаптывается в грязь снега и дождя.