Марина Важова - Не будь таким серьёзным! Иронические рассказы

Оформление обложки Александр Петров

Иллюстратор Владимир Румянцев

Редактор Маргарита Сарнова

Корректор Антонина Егорова

© Марина Важова, 2021

© Владимир Румянцев, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4496-2245-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Румянцев, «Хэллоуин по-питерски», 1997 г. бум., акв.

Владимир Румянцев, «Прогулка со сфинксом», 1996 г., бум., акв,, белила.

Поздно вечером Машу довезли на машине до каких-то ветхих построек. Это был рынок, ещё одна изнанка Москвы, менее всего похожая на столичную застройку. Маша зашла во двор и по наружной, средневекового вида лестнице забралась на второй этаж, нажала кнопку звонка. Дверь открылась, и она оказалась в небольшом холле с телевизором, перед которым сидела группа мужчин кавказской национальности. Они тут же на неё уставились, так что ей захотелось побыстрее отвалить. Но здесь обещан ночлег… хотя место больше похоже на общагу, причём мужскую.

Вскоре вышла пожилая женщина и, расплывшись в радушной улыбке, протянула руки: «Пойдёмте, моя дорогая, я вас устрою в лучшем виде».

– Это закрытая грузинская гостиница, – пояснила она, когда они вышли в коридор, – правда, в ней живут одни мужчины, но вам дадут отдельную комнату. Одну ночь ведь переночуете?

Комната оказалась довольно просторной: посреди круглый стол, накрытый плюшевой скатертью с бахромой, по углам три кровати с тумбочками, шкаф возле двери. Ладно, переживёт как-нибудь, бояться нечего: дверь закрывается изнутри, да и женщина по виду приличная.

Она тут же появилась в дверях с чистым бельём, представилась тётей Пашей, пригласила смотреть телевизор и посоветовала закрываться на ночь. Что Маша немедленно и сделала, потом соорудила постель, выбрав одну из трёх кроватей. Только собралась раздеться, как в дверном замке что-то забрякало, и дверь начала открываться. В проёме появилась грустная усатая физиономия, и через секунду её обладатель уже стоял перед Машей.

– Меня зовут Гоги, это моя комната, – сообщил он и, заметив испуг на её лице, уточнил: – Эту ночь она в полном вашем распоряжении, я только пришёл познакомиться и сказать, чтобы вы закрывались на ключ.

Он уселся за стол, понизил голос и добавил:

– Вы же понимаете, это мужская гостиница, здесь не бывает женщин. Вот они и бесятся.

– Кто бесится?

– Да эти абхазы, кто ж ещё! – как неразумному ребёнку пояснил Гоги.

– А вы кто? – поинтересовалась Маша. Для неё все они были на одно лицо.

– Я грузин, это совсем другое! Здесь почти все грузины, но есть несколько типов… Я бы их никогда не пустил сюда! – Гоги в волнении ударил кулаком по столу.

В дверях незамедлительно показалась тётя Паша:

– Ты зачем сюда пришёл, тебе ж было сказано! Ну-ка, отдай ключ, ишь, с вахты стянул… Не волнуйтесь, моя дорогая, спите спокойно, я ключик вот сюда спрячу, – и с этими словами тётя Паша засунула протянутый Гоги ключ в глубины необъятного лифа.

Зря она ему показала, где ключ, место не очень надёжное. Остаётся уповать, что её здесь боятся.

Ночь прошла тихо, только фонарь за окном сильно скрипел и раскачивался от ветра. Утром, когда она шла по коридору в душ, краем глаза видела, как из дверей выглядывали какие-то личности, но никто слова не сказал, видимо, авторитет тёти Паши здесь был силён.

Весь день прошёл в суете, но Маша была довольна: удалось подписать два контракта, завязать новые знакомства. Внезапно она почувствовала, как сильно устала. Но к усталости примешивалось что-то ещё, а, когда заложило нос и стало саднить горло, поняла, что заболевает. Ей предстояло ещё забежать на открытие выставки и купить билет на поезд.

Но как только она добралась до Крымского вала и вошла в фойе выставочного зала, в голове забухал молот, заложило уши. Маша почувствовала, что задыхается и почти теряет сознание. Горело горло, давило на глаза. Сославшись на внезапную болезнь, она извинилась перед устроителями и вышла на улицу. Сначала – за вещами, а там видно будет.

В гостинице её поджидали. Видимо, знали, что гостья сегодня уезжает. Гоги и ещё трое грузин сидели в холле и при её появлении дружно встали. Маша была в таком состоянии, что хотелось только лечь, а уж боже упаси с кем-то общаться. Но надо было ехать, а билет ещё не куплен. Раз уж эти грузины проявляют к ней такое внимание, пусть помогают.

Но у них были свои планы, и она узнала об этом, войдя в комнату. Стол был накрыт, как в хорошем ресторане. В центре – шампанское, какие-то салаты и фрукты, а на кровати, под подушкой – кастрюля с дымящимся мясом. Как бы она это всё заглотила всего три часа назад!

Маша объяснила ребятам свою ситуацию. Они заговорили по-грузински все разом, попутно переводя: один из них сейчас пулей на вокзал, остальные составят ей компанию, отпразднуют знакомство, отъезд, заодно и подлечат.

Некоторое время они препирались между собой, видимо, решая, кто из них, такой несчастный, поедет за билетом. Отправился самый старший по имени Алексей. Его долго не было, Машу уже почти привели в чувство хорошим грузинским коньяком и перчёными закусками.

Наконец Алексей вернулся, сказал, что поезд через час, что внизу ждёт такси, но подождёт, ещё есть время. Тут всё началось по новой, так что на вокзал прибыли за пять минут до отхода поезда.

Место было в купе, Алексей занёс сумку и папку, помог снять пальто и уселся рядом. Маша забеспокоилась, что ему пора, поезд вот-вот тронется, на что он невозмутимо заявил: «Так я с тобой еду, я два билета купил. Тебя одну нельзя отпускать, ты вон какая больная, за тобой ухаживать надо. Да и что я в этой Москве забыл? Поеду в Ленинград, никогда не был, посмотрю, поживу…».

Весь хмель и болезнь с Маши мигом соскочили. Она стала звать Гоги, грозилась позвонить тёте Паше. Неизвестно, что она там плела, но ребята вытащили Алексея из вагона чуть ли не на ходу. Они дружно махали вслед уходящему поезду, не переставая переругиваться между собой. А может, и не ругались они вовсе, а сокрушались, что не повезло на этот раз, и «кина не будет – кинщик заболел».

В начале 90-х деловые заграничные поездки стали знамением времени. Получить бизнес-приглашение уже не составляло труда и препятствий от властей не встречало. Другое дело – таможня, она строго следила за тем, чтобы декларировали вывоз валюты и платили пошлины.