Марина Важова - Не будь таким серьёзным! Иронические рассказы

Она спокойно едет, оделась поэффектнее, подкрасилась. Приезжает – на вахте говорят, что нет пропуска. Так дайте, если нет. Не положено, приём только по записи. Звонит Василию Михайловичу, тот велит ждать. Прождала больше часа, наконец, приглашают к начальнику. Ну, думает, сейчас всё разрешится. Заходит в кабинет – сидит здоровый боров неопределённого возраста и по телефону бубнит. Слова вроде понятные, но меж собой так слеплены, что не сразу доходит, о чём это он. Пока не закончил разговор, в её сторону не смотрел – будто нет её вообще.

Наконец положил трубку, мельком глянул и предложил сесть. Ну, говорит, излагайте, только поскорее. Бодренько, как заученный текст, объясняет расклад и по глазам видит – до фени ему всё это. Так что вы хотите? – спрашивает сухо и неприязненно. Она ему прямо: хочу забрать автобус и груз, мы всё оформили и заплатили, как положено. Тут он в первый раз посмотрел ей в глаза и понёс, и понёс, повышая голос, так что к концу речи почти кричал. Маше даже показалось, что эта речь совсем не ей предназначалась, а кому-то другому, кто поблизости находился. Или у него там прослушка? Планомерно запугивал, даже тюрьмой стращал, про штрафы – обещал по полной… Что самое паршивое, так срок судебного разбирательства, которое у них же и происходит, назвать не смог, только там этих дел – как минимум на месяц.

Вышла Маша и не соображает, в какую сторону идти. Не поплакать ли, думает. Но злость высушила все слёзы, не оставив даже места обиде. Причём злилась она не на борова, с ним всё понятно, они другими быть не могут. Злилась на Василия Михайловича, на себя, что поверила ему. Все-таки два года платили, а как коснулось помогать – фигушки.

Примерно это она Василию Михайловичу и высказала. Тот спокойно – все гэбэшники спокойные – объяснил, что так и должно быть, что теперь они знают (она знает!) истинное положение вещей и могут адекватно воздействовать на ситуацию. Что без взятки ничего не сделать, а вот её размер он постарается уменьшить.

Дни проскакивают, как раскалённые иголки. По вечерам Маша думает, что бог с ним, с автобусом и плёнкой, забрать бы чужой груз. С утра мельтешит звонками, едет опять в Выборг, к другому борову, уже в гостиницу, которая кораблём, – там явочная квартира выборгского пахана. Он хоть той же комплекции, что и таможенный туз, но отличается простотой и общительностью. Нарассказывал ей кучу не относящихся к делу историй, предложил выпить стаканчик виски, успокоил, что вопрос решит, только ему нужно дня три. Что ж, придётся ждать. Есть надежда, что они, выборгские, скорее договорятся.

Василий Михайлович звонит и повеселевшим голосом произносит сумму: пять тысяч долларов. И тогда? Что тогда? Ну, это он точно не знает, но будет по минимуму. Деньги нужны сейчас, он может подъехать. А если она сама подвезёт в Выборг? Исключено, от неё не возьмут. Хорошо, привезёт завтра утром.

А на душе тяжело так, и не потому, что денег жаль, и не потому, что взятку даёт. Просто чувствует, что не поможет, что ещё и ещё платить придётся. Не знает, почему, но чувствует. Видимо, та поездочка на таможню, где её примерно высекли, была так и задумана. Чтобы показать, что её ждёт, и сумму обосновать. Знает она эти комитетские приёмчики! С другой стороны, выборгский пахан скорее всего помочь способен, только сколько между нею, Василием, выборгским паханом и таможенным тузом деньжат должно быть переложено? Не длинновата ли цепочка?

Вдруг – звонок, зам Василия Михайловича просит встречи, готов сразу подъехать. Игорь Иванович его зовут. Интересно, что ему понадобилось? Начал с того, что предупредил: Василий Михайлович о его визите не знает. Узнает – уволит. А приехал он сказать, что, если Маша даст Василию пять тысяч, то до пункта назначения они не дойдут. Единственный верный вариант, если он, Игорь, передаст означенную сумму выборгскому пахану – это его личный канал – а тот непременно отдаст своему корешу, таможенному тузу. А что же Василию говорить? Ничего не говорить, он сам скажет, что надо. Только ему, Игорю, за хлопоты тоже заплатить не мешает, ведь от Василия благодарности не дождёшься. Договорились на пятьсот баксов, он всё получил и уехал.

Два, три дня проходят. Наконец Игорь звонит и сообщает, что дело выгорело, что судебное разбирательство на завтра назначили, чтобы она на всякий случай какие-нибудь награды и благодарности с собой прихватила – для проформы. До ночи Маша искала нужные бумаги, сочиняла в адрес издательства благодарственные письма, нашла даже диплом – второе место по району за сдачу серебра, которое, кстати, в этой «контрабандной плёнке» и содержится. Заодно прихватила несколько альбомов – показать, что они не ловкачи какие-нибудь, а настоящие издатели. Со всем этим барахлом едет в выборгскую таможню. Машу проводят к тому же кабинету. Возле него такие же, как она, бедолаги, ждут решения своей судьбы.

На сей раз вызывают быстро. За столом сидят шесть человек во главе с таможенным тузом. Еле его признала: приятный такой дядечка, лицо доброе, улыбается. Да и все остальные смотрят ласково, душевно. Стали ей вопросы задавать. Готовая к бою, Маша от такого комфорта совсем растерялась, мямлит что-то невпопад, но это их только умиляет. Главный объясняет, что штраф может быть от пяти до ста процентов от стоимости груза. И тут же предлагает ей самой решить, какой штраф назначить. Остальные улыбаются – оценили шутку шефа.

Маша отвечает, что отпустила бы без всякого штрафа. Никак не можем, это должностное преступление, говорит таможенный туз с сожалением в голосе. Ну, тогда бы она десять процентов назначила. Опять улыбки, а главный изрекает, что они приняли решение: учитывая, что нарушение первое, а также в связи с социальной значимостью издательства, назначить штраф в размере пяти процентов. И ещё. Изначально дело было заведено на водителя, но вчера они ознакомились с документами и с водителя обвинения сняты; стоимость штрафстоянки будет возмещена из федерального бюджета, а издательство заплатит только за три дня. Устраивает?

Все опять улыбаются, и Маша улыбается. Конечно, устраивает. Хитренькая улыбочка главного и напоследок: прямо сейчас можете забрать и автобус, и груз, за стоянку только заплатите. Вот это подарок! К нему Маша была готова, Игорь велел на всякий случай Володьку брать с собой.

На обратном пути прокручивает в уме всю ситуацию. И вдруг её осеняет. Ведь этот ход с визитом Игоря Ивановича был явно Василием Михайловичем придуман, он усёк её недоверие и решил подстраховаться. Всё просчитал! Мало того, лишние пятьсот долларов получил, операцию не сорвал и благодарность клиента заработал. Такие они, комитетчики!

Лена Брыкина, бывший комсомольский лидер, привыкла отдавать приказы и не терпела возражений. Вид имела соответствующий: крепко сбитая, мужеподобная, в меру усатая, с короткой стрижкой прямых волос и зычным голосом. Отсутствие передних зубов слегка выбивалось из образа, но Брыкину это нисколько не смущало. Она то и дело упоминала отчаявшихся поклонников и тот фурор, который производит среди мужского населения Тобольска. Но душа комсомолки жаждала новых вершин, и в этом свете деловые контакты с Питерским бизнесом казались ей самым подходящим способом их достичь. Уже через полчаса разговора Маше стало ясно, что Брыкина сидит на комсомольской, а может, даже и партийной кассе, деньги жгут её страстную душу, и она готова сбросить изрядный финансовый кусок, лишь бы попасть за границу.