Мария Зубарева - Пройди свой путь. Часть I

– Красиво. – Она прижала меня к себе, и стало теплее.

Повозка покачивалась, дождь барабанил по крыше и стенам купола. Слышно было, как фыркает лошадь.

Раскаты грома временами заглушали голоса людей. Они говорили на другом языке, и мне было непонятно. «Почему они не могут говорить со мной как Ратори? Потому что не ходили в школу? Но мне теперь тоже не нужно, поэтому очень скоро я начну их понимать».

Незаметно сон накатил на меня и увел за собой в раскраску, где я прикасалась к предметам, и те начинали менять цвет.

Повозка стояла на месте. В ней никого, кроме меня. Я выглянула наружу. Неподалеку выпряженная лошадь со спутанными ногами пощипывала низенькую траву. Она обмахивала себя хвостом и дергала головой вверх-вниз, раздувая ноздри. С другой стороны стояло еще несколько повозок. За ними слышались голоса людей. Я спустилась с повозки и направилась в их сторону.

Я проходила мимо других повозок, как вдруг кто-то потянул меня за подол. Прозвучал знакомый резкий звук. В клетках сидели гуси. Тот, который меня напугал, не мог дотянуться до травы. Я нарвала травы и насыпала в его клетку. Другие гуси сами вовсю щипали травку. За ними стояли клетки побольше, с курами.

Из-за телеги вышел огромный черный пес. Он негромко зарычал и начал осторожно приближаться на присогнутых лапах. Не двигаться! Его глаза были неподвижны. Он слегка обнажил клыки. Подойдя еще ближе, замер на месте и начал принюхиваться. Потом снова стал приближаться, но уже выпрямившись. Ткнулся своим блестящим носом в мой красный платок и облизнулся. Затем неуклюже улегся рядом с клетками и начал водить зубастой мордой по своим лапам. Теперь можно идти дальше.

У другого угла телеги стояла женщина, которую я еще ни разу не видела. Она начала раздраженно что-то говорить и махать руками в мою сторону.

– Где Ратори? – обратилась я к ней.

Ответ был длинный, но кроме имени Ратори я ничего не поняла. Женщина развернулась и пошла туда, откуда доносился разговор остальных. Я последовала за ней.

Дальше от повозок сидели женщины, возле них играли маленькие дети. Совсем маленький кудрявый мальчик остановился, указав пальцем в мою сторону: «Мо». Женщина в зеленом платке погладила его по голове и подтолкнула к другим детям. Она обменялась с моей проводницей несколькими словами и проводила нас глазами, пока мы шли мимо резвящихся детей.

Мы поравнялись с толпой мужчин, и те расступились. Уже знакомый мне цыган был среди них. Он стоял, все так же скрестив руки на груди, и подмигнул мне, когда мы проходили мимо. В этот раз на нем были высокие блестящие черные сапоги.

У костра сидела Ратори и еще две молодые девушки. Они резали овощи и потрошили гуся. Интересно, он успел сегодня пощипать травку? Рядом с ними лежали собаки: рыжая, черная, какая-то пегая и серая, как волк. Когда меня подвели к Ратори, та взмахом руки отогнала собак. Они нехотя поднялись и отошли подальше, где снова залегли.

– Вот куда ушел Банку! – воскликнула она, обернувшись ко мне. – Я думала, ты еще спишь.

Одна из девушек погладила меня по руке и распустившимся после сна волосам.

– Им нравится твоя белая кожа и твои светлые волосы, – проговорила Ратори, снова занявшись гусем.

– Я кормила гусей, а ко мне подошел черный пес, – пожаловалась я.

Ничто не проходит бесследно: испуг от рычавшего пса все еще внутри. Мишка со двора говорил, что нельзя убегать от собаки. У нее может проснуться инстинкт, и она нападет. Тем более собака бегает быстрее человека, и тем более – быстрее ребенка.

– Ты знаешь гусей? Они есть в городе? – спросила она меня, вероятно, чтобы отвлечь от мыслей о собаке.

Ратори как будто нервничала. Я, немножко успокоившись, ответила:

– Не в городе. В деревне. Дедушка держит кур, уток, гусей и смешных индоуток.

Этим летом меня собирались сразу после школы отвезти в гости в деревню. С прошлого лета я гостила у бабушки с дедушкой одна и все дни проводила во дворе.

Утро в деревне начиналось с шипящих блинов и топленого масла. После этого можно было бегать во дворе, потому что он огорожен и там только свои. Из серого сарая доносилось хрюканье. Свиней плохо видно через решетку. Они большие и часто трутся о дверцу. Дедушка говорит, что они так чешутся. Когда их выпускают из клеток гулять, я не хожу во двор. Свиньи быстро бегают и роют землю своими пятаками. Неприятно смотреть, когда они что-то находят и громко чавкают.

Другое дело, когда выпускают белых гусей. Они всей стаей, расправив крылья и задрав головы, поспешно проходят через двор за ворота. Их красно-рыжие лапки, которыми они быстро перебирают по земле, забавно смотрятся на фоне белоснежных туловищ. С гоготаньем гуси бегут, подлетая, к пруду у дороги и там проводят весь день. Когда они возвращаются обратно во двор, то из большого ящика, амбара, им насыпают зерно и отруби в кормушки, стоящие на земле.

Еще мы с дедом ходим в сарай, посмотреть: нет ли новых яиц в гнездах? Складываем их к нему в шапку и относим в комнату за кухней, где хранится мука и много банок. Бабушка хвалит нас за это.

– Мама будет ругаться, когда я вернусь, – сказала я, усаживаясь возле Ратори.

Мне протянули чашку с едой. Пока я вспоминала про гусей, уже сняли еду с костра и созвали всех на обед.

– Мама будет радоваться, когда ты вернешься, – загадочно проговорила нараспев Ратори. – Но это будет не сегодня.

Мужчины закончили обедать и ушли в поле за лошадьми. Было видно вдалеке, как некоторые лошади, прихрамывая на спутанных ногах, пытались отойти подальше. Их успокаивали и возвращали обратно. Начали запрягать телеги. Женщины сворачивали одеяла, расстеленные на траве, и ловили веселившихся детей. Вещи сгружали в повозки с натянутыми куполами. Старый цыган вылил из кастрюли воду в костер и затоптал его сапогом. Убедившись, что нет красных огоньков, он направился обратно к табору.

Повозки тронулись. В этот раз было веселее. За повозками ехали верхом несколько мужчин. Слышались голоса птиц.

Гюли в этот раз ехала с другими. За ней семенил по дороге черный Банку. Когда лошади взяли шаг чуть быстрее, Банку запрыгнул на телегу и улегся у ног Гюли. Вот зачем он нюхал платок: тот пах его хозяйкой. Хороший подарок.

*

Вот уже несколько дней вокруг нашей повозки бесконечные пустые поля. Иногда по ним прокатывалась колючая трава, подскакивала как мячик и затем снова катилась как колесо. Я слышала, как наши собаки звонко гавкали, и видела, как они рыли землю вдоль дороги, пытаясь что-то достать оттуда зубами.

Солнце жарило, приходилось скрываться внутри, под куполом палатки. Когда вереница телег останавливалась, я разглядывала, что же в других повозках. В некоторых были какие-то вещи и большие емкости, в других же что-то похожее на кресла и кровати.