Михаил Шторм - Глубокая тайна

Он охотно рассказывал о себе, о своей жизни и работе под началом мисс Сноуден.

– Почему «мисс», а не «миссис»? – осведомился Быков, уже не в первый раз обративший внимание на эту деталь. Значит ли это, что она… она…

Вместо Кирунды, который мог не понимать таких тонкостей, ответила Хизер:

– Стелла не старая дева, Дима. Она моя ровесница, но пока что не замужем. Это ведь не преступление?

– Нет, конечно нет, – поспешил сказать Быков, коря себя за неуместное любопытство.

Ведь Хизер могла решить, что он слишком живо интересуется ее подругой, хотя на самом деле так оно и было. Уже того, что было известно ему, оказалось достаточно, чтобы вызвать любопытство. Судя по всему, Стелла Сноуден была весьма незаурядной личностью. То, чем занималась эта женщина, по праву можно было назвать научным подвигом. Она не просто посвятила жизнь изучению горилл, но занималась этим, так сказать, изнутри, находясь среди объектов своего исследования. И это не было желанием привлечь к себе внимание, вызвать сенсацию, а потом продолжать работу в более комфортабельных условиях. Мисс Сноуден избегала огласки. И она намеревалась провести в Африке всю жизнь, ибо целью ее было проследить полный жизненный цикл гориллы, от рождения до смерти, что могло занять лет сорок. Это означало, что исследование самоотверженной женщины завершится не раньше, чем она разменяет седьмой десяток, и такой подход являлся не чем иным, как самым настоящим научным подвигом.

«Наверное, бедняжке не повезло в личной жизни, – решил Быков. – Скорее всего, внешность подвела или какие-нибудь физические недостатки. Может быть, даже пережила личную драму, после которой разуверилась в людях и предпочла общество животных».

Хизер повернула к нему голову, придерживая волосы, развевающиеся на ветру, как маленькое золотистое знамя. Джип был открытый, и в уголках ее глаз успела собраться пыль, что нисколько не портило ее внешность.

– Про Стеллу думаешь? – спросила Хизер. – Пытаешься понять, что загнало ее в эту глушь?

– Ну… – протянул Быков. – Не то чтобы… но… Да, гм…

Его всегда поражала интуиция женщин. Они умели читать мысли и угадывать настроение. Какой-то внутренний радар в них встроен, что ли?

– Стеллой движут не только научный интерес и честолюбие, – сказала Хизер. – Она является основателем Исследовательского центра «Primacy Of Primates»…

«Первенство приматов», – перевел про себя Быков.

– Задача центра заключается в спасении горилл от вымирания, – продолжала Хизер. – Стелла надеется, что своим поступком она привлечет внимание к экспедиции и благодаря этому найдет спонсоров и соучредителей. Деньги, Дима. Понимаешь?

– Понимаю. Без денег ничего не работает.

– Работает. Только вхолостую. А моя подруга одержима идей сохранить популяцию обезьян Африки. Между прочим, я тоже, если ты забыл, Дима. Для этого я и снимаю фильм.

– Да, конечно, – смутился он. – Извини.

Хизер пропустила его реплику мимо ушей.

– Американская ассоциация содействия развитию науки недавно провела исследование, – продолжала она, хмурясь. – Согласно ему, в Уганде и соседних странах резко увеличилась популяция равнинных горилл.

– Увеличилась? – переспросил Быков. – Так это же хорошо.

– В Ассоциации тоже поначалу обрадовались, – мрачно произнесла американка. – Пока не выяснилось, что на равнину спустились горные гориллы.

– Между ними есть разница?

– Огромная. Горный вид очень редкий, особенно его восточная разновидность, та, что обитает в Уганде. Мало того, что за последние три года поголовье горных горилл уменьшилось на двадцать процентов, так их еще со своей территории прогнали.

– Кто? – спросил Быков, заранее зная, что речь пойдет о людях.

Так и вышло.

– Мы, – сказала Хизер. – Люди. Те, с которыми гориллы делят девяносто девять процентов своего ДНК. Можно сказать, братья по разуму. Хотя разумными нас не назовешь. Уничтожаем природу, как будто завтра возникнет другая. Такова плата за научно-технический прогресс. Знаешь, что такое колумбит-танталит? В просторечии колтан?

– К стыду своему должен признаться, что нет, – сказал Быков.

Признание развеселило Кирунду, который все это время вел машину молча, слушая разговор приезжих.

– А я знаю! – похвастался он, осклабившись. – Без колтана не сделаешь ни ноутбука, ни смартфона, ни даже простенькой игровой приставки.

– Совершенно верно, – подтвердила Хизер. – Одно из необходимых условий технологической революции двадцать первого века. Восемьдесят процентов разведанных месторождений колтана находится в Центральной Африке, а именно в Конго, Руанде и Уганде. Причем, как назло, именно на территории заповедников, где живут горные и восточные равнинные гориллы. Вот браконьеры их и уничтожают. И для еды, и чтобы не мешали, и просто для развлечения. Как правило, это самые настоящие бандиты, рыскающие в джунглях и сражающиеся между собой за месторождения колтана и золота.

– Вот так новость! – воскликнул Быков. – Почему же ты мне сразу не сказала, Хизер? Нужно было оружием обзавестись!

– Поисковики с гор не спускаются, – вставил Кирунда. – Разве что для покупки еды и патронов.

– Кто знает, что им может в голову взбрести, – пробормотал Быков.

– Совершенно верно, – кивнула Хизер, усмехаясь. – Поэтому оружие у нас припасено. И теперь есть кому стрелять из него.

– Ты меня имеешь в виду?

– Ну конечно. Наконец-то догадался!

Хизер расхохоталась, и было непонятно, подначивает она Быкова или радуется тому, что перехитрила его. Ему оставалось лишь пожать плечами. Обычная реакция тех, кто не знает, что сказать и как вести себя дальше.

Разумеется, перед вылетом Быков тщательнейшим образом проштудировал сведения, касающиеся Национального парка королевы Елизаветы. Благодаря своей феноменальной памяти он смог бы пересказать усвоенную информацию без запинки. Ему была известна площадь заповедника, охватывающая разнообразные зоны, от саванн и плоскогорий до заболоченных территорий и тропических джунглей. Наиболее благоприятной средой обитания для всевозможных животных считалась зона близ озера Джордж и реки Казинга, которая на самом деле являлась каналом. В этом районе проживало около ста видов млекопитающих – больше, чем в любом другом парке Уганды: антилопы, слоны, буйволы, гиппопотамы, носороги и всякая мелочь вроде мангустов и мартышек. Охотились на них львы, леопарды, гиены и шакалы, а двуногие хищники с крупнокалиберными ружьями в заповедник не допускались. Во всяком случае, так гласили правила, которые в Африке зачастую носят не запретительный, а рекомендательный характер.

Рассказ Хизер про поисковиков колтана насторожил Быкова. Наличие оружия в лагере не слишком успокаивало, а, быть может, наоборот тревожило. Кто-кто, а Быков не раз был вынужден браться за оружие и прекрасно знал, как трудно целиться и стрелять в людей, даже проявляющих враждебные намерения. Это сопряжено не только с угрызениями совести и понятиями морали. Убивая самого кровожадного врага, ты, хочется тебе или нет, преступаешь закон и оказываешься на той ненадежной и скользкой почве, где каждый твой шаг может быть рассмотрен с точки зрения уголовного кодекса. До сих пор Быкову везло и он ни разу не представал перед судом, чтобы доказывать, что всего лишь защищал себя и жизнь близких. Но чем черт не шутит, однажды такое могло случиться. Почему не здесь, в Африке?