Аделина Кандикова - Васат

В VIP-room народу ничуть не меньше, чем в обычных залах, но здесь больше знакомых лиц. И если там я прошла незамеченной, то тут меня могут ждать проблемы. Больше смотреть в пол не вариант, мне нужно найти Марка. Я поднялась на так называемый балкон, который шёл по периметру всего помещения, и пробиралась сквозь танцующую толпу к боковым кабинкам.

Тааак, я уже спалилась. Мари Герксон заметила меня и её округлившиеся поначалу от удивления глаза сузились в насмешливом прищуре. Она смотрит на меня, как касатка на раненого морского котика. Того и гляди сожрёт и не задумается даже. Где же Марк!? Может, если я успею с ним поговорить, то даже когда Мари растрындит о том, что я тут всем вокруг, вселенского конфликта не случится.

Я остановилась, как вкопанная, и напрягала глаза, всматриваясь через дурманный туман и отблески цветных софитов в каждый квадратный сантиметр VIP-room. Он же всяко где-то здесь…

Когда я увидела Марка, в моей голове будто что-то щёлкнуло. Мой любимый человек сидел в одной из кабинок на кожаном диване и целовал Эву, мою так называемую «подругу»… Рядом сидели Лидьяна и Амалия, тоже «подруги». Хотя, скорее у них всех было звание фрейлин, когда я была тут королевой со своим королем, с Марком…

Я увидела глаза Марка, полные дурмана. Сейчас в нем не было самосознания, он даже вряд ли соображает, где находится. Но это не показалось мне оправданием. Во мне заиграла гордость, о которой я прежде раньше и не думала, и спокойно прощала такое.

Да, это было безумно тяжело, да, невыносимо. Но я заставила себя развернуться и уйти. Причем, не позволив себе поддаться эмоциям, не пролить ни слезинки. Чтобы я пыталась оправдываться перед этим!? Как я пришла сюда в бессознательном состоянии, так и вышла. Единственное, что помню, перед тем, как очнулась в пяти кварталах от кальянной на стоянке круглосуточного супермаркета, как послала на выходе Левона, который ляпнул мне что-то вроде «Убедилась, малышка?»…

Я села на ограждение, скинула с ног туфли на высоченном каблуке, распустила хвост и покрепче укутавшись в джинсовку (ночь, всё-таки была совсем не жаркая) начала пытаться разобраться, что произошло. Я чувствовала неотвратимо приближающуюся истерику и заставляла свой мозг работать быстрее.

Почему-то в голову не лезло ничего вразумительного. Чего я ждала от Марка? Я же прекрасно знала о том, что он только строит из себя страдающего и обиженного. Но, может мне хотелось верить, что это его действительно хоть чуть-чуть беспокоит. Как же это, должно быть, глупо выглядело со стороны…

А от «подруг»? Нет, я не ждала, что они поддержат меня в этой истории. Последнее время им было плевать, что происходит. Раньше мы просто общались, но когда в начале учебного года я стала встречаться с Марком, и мы плавно перешли из среднего звена в «элиту» школы… Они ходили за мной, только чтобы оставаться в более значимой компании. Им уже не была нужна я, как подруга, им было нужно то, что они могут получить, общаясь со мной.

Я усмехнулась, вспомнив нашу давнишнюю недо-ссору с Эвой.

Это случилось в октябре, к тому моменту я уже больше месяца была с Марком. Эва осталась у меня с ночёвкой. Мы сидели допоздна в Инстаграме и у одной её знакомой в истории в кадр попался Марк, на коленях у которого, прильнув к его груди с бокалом в руках, сидела какая-то девица. И выглядели они довольно счастливыми.

Естественно, тогда ещё не думающая о корыстных целях, Эва продемонстрировала мне сию картину… И я улыбаясь ответила ей: «Пусть развлекается!».

– Ты это сейчас серьёзно? – последовал вопрос от неё.

– Естественно. – пожала плечами я.

– Ки-ра! – взревела Эва. – Мне можешь сказать правду! Что с тобой происходит? Все остальные не видят, как этот сукин сын с тобой обращается, только потому, что ты ему это спускаешь…

– Заткнись, Эва! – приказным тоном прервала я. – Не смей его так называть! Он хороший.

– Хороший. – немного поникнув, согласилась подруга и спустя минуту добавила. – Говнюк он хороший, раз так себя ведёт с тобой! Почему ты ему это прощаешь? Жестокость к тебе, других девочек в его постели? Что с тобой не так?

Тогда я не понимала всех этих обвинений. Да и сейчас не совсем осознаю, что позволяла делать с собой всё то время.

– Потому что я люблю его. – вкрадчиво произнесла я. – И я хочу, чтобы он был счастлив. Но его счастье ограничено, потому что он сидит на беде. Тебе бы не обвинять его, а посочувствовать. Пусть делает, что хочет.

– Ты дура, Кира Анконнен.

– Закрой эту тему, Эва. – я вытерла предательскую слезу со щеки. – У меня нет настроения вступать с тобой в полемику. Давай лучше пиццу закажем, а?

– Двойной салями?

– Ага.

Вот теперь-то она поймёт, о чем я говорила тогда. Эва поймёт, что если она будет хоть в чем-то ограничивать Марка, то очень скоро попрощается со всеми мечтами на счёт него. Как это сделала теперь я. И должна признаться, чувство не из лёгких… Подруга она мне или нет, не знаю, но точно не желаю, чтобы она это почувствовала.

А вот и истерика подоспела. Руки начало трясти, я выронила телефон и он упал на газон. Вдохнуть полной грудью стало невозможно. Слёзы потекли из глаз, а из груди вырвался громкий стон. Я зажала себе рот ладонью. Лучше уж задохнуться, чем привлекать к себе внимание в таком состоянии. Моя внезапно давшая о себе знать гордость меня погубит! Я должна была поговорить с Марком… Я хочу к Марку…

Похоже, сон стал моим единственным лекарством от несчастной любви. Все душевные порывы сходили на нет после пары часиков сладкого забытья и на их месте появлялась какая-то здравая адекватность, но ненадолго.

На следующее утро я скидала все свои откровенно клубные вещи в мешок и закинула подальше в кладовку. Это решение далось мне легко, ведь я точно знала, что это не моя шкура, не моей среды обитания. По крайней мере теперь.

А вот что мне делать с ужином, я так и не определилась. Ровно настолько, насколько я хотела увидеть Марка и объясниться, я не желала с ним встречи после вчерашнего. Я не понимала сама себя и это убивало.

– Кира, спускайся! – позвала к обеду мама.

Я кинула телефон на подушку и направилась вниз. Васат восторженно побежал следом. Знает, что что-нибудь ему да перепадёт. Мама крутилась у плиты и не видела ничего вокруг, Грэга ещё не было, а бабушка, как всегда, читала газету. Я села на свое место и долго не могла решиться, но все-таки шёпотом спросила.

– Ба, что мне делать сегодня?

Хильда посмотрела на меня поверх газеты и вскинула брови.

– Сегодня у нас тяжелая плановая операция на сердце одному очень интересному господину… – отвечала бабушка, сосредоточившись на словах. Я не могла понять причем тут её рабочий график. – Когда утром я проводила осмотр, он мне заявил: «Знаете, я знаю, что вы лучший специалист, а ещё знаю, что и процедура не из лёгких. Но, если что, не бойтесь меня убить!» Я спросила у него, почему же он не боится смерти… Он сказал: «А-а-а, да каждому свой срок отмерян. Мама мне говорила, что умереть боится только тот, у кого честь запятнана, которым унижаться приходилось. Такие хотят себе жизнь продлить, чтоб у них было время реабилитироваться. А я чист, мне перед своей покойной родней на том свете появиться не стыдно, если уж мой час пришёл». Интересные взгляды у мужчины, не так ли?