Артур Берг - Кровь Альбарруды. Милитари детектив

Я перебросил Фини непонятный сейчас журнал с порнокомиксами и вцепился в ручки кресла, не зная, на что решиться.

Пожары, случившиеся в Арсенале пару лет назад накануне Страстной недели, запомнились всем.

Склады, ангары, служебные постройки и земля под ними пылали долго. Нас подняли по тревоге и бросили на помощь брандкомандам – пожарные не справлялись с бушевавшим огнём. Тушению мешали мощные взрывы раскалённых боеприпасов. Скорченные трупы часовых обгорели до неузнаваемости. Нескольких солдат и капитана Шимански, в чьём подчинении находились караулы в ту злополучную ночь, так и не обнаружили и списали в пропавшие без вести. Начальник Арсенала старший майор Бандерос поседел на глазах.

Странности начались недели через полторы, когда прибывшая из столицы комиссия подвела предварительные итоги – на объект особого назначения было совершено хорошо спланированное и тщательно подготовленное нападение, караул был расстрелян.

Но крепкая версия о причастности к произошедшему бирлантинских спецподразделений сразу отпала, как только на стол председателя легли выводы военных ревизоров. Обнаружилась большая недостача оружия и боеприпасов плюс полное отсутствие очень приличной партии хранившихся здесь конфискованных наркотиков, а поджог Арсенала явился попыткой скрыть крупные хищения. Бандерос отрицал любые обвинения в свой адрес, однако в тот же день его взяли под стражу, впоследствии судили и отправили в Цитадель Буров – тюрьму на острове Альбаррас. Связи бывшего начальника в Оборонном Комитете спасли его от казни, но не более. Время было серьёзное.

Большая комиссия уехала, а военный комиссар Гаэтано продолжал бурную деятельность. Его агенты и патрули хватали любого по малейшему подозрению в причастности к арсенальному делу.

Наш Полковник закрывал глаза на творимый ими беспредел. Наверное, так было надо. Нехватку самого необходимого мы почувствовали сразу. До налаживания более-менее сносного снабжения на счету теперь был каждый патрон, строевикам пришлось даже немного поголодать, начались дезертирства. Полковник корректировал оперативный план, затыкая участки, в одночасье оказавшиеся оголёнными. Бирлам удалось захватить теплостанцию и стратегический пункт – Волчью заставу!

Выявить любыми способами и наказать негодяев – такую задачу поставил своему подразделению начальник военной полиции и потому неистовствовал.

Спустя месяц после драмы вокруг Арсенала мы возвращались из рейда по территории, недавно занятой отрядами бригадира Гунивары. Шли в обход, звериными тропами через труднопроходимые отвесные холмы на стыке трёх границ. Маурильо, молчаливый парень двадцати двух лет, был ранен в живот. Уже не жилец, теперь он становился обузой для группы. Чтобы не терять драгоценное время, капрал Руч решил спрятать беднягу на окраине Старого города, организовав ему неприметное с тропы лежбище в зарослях дикого сорго между полуразрушенными древними жилищами и заброшенным кладбищем.

В вопросе, кого для очистки совести оставить с умирающим до прибытия санитаров, командир был непреклонен – конечно же, тринадцатилетнего пацана. Вот тебе, Дэн, остатки боекомплекта к твоему АК, вот два маломощных и не всегда взрывающихся «чока», вот полбанки соевого концентрата. А где течёт ручей и как добыть древесный сок, сам знаешь. Отгоняй москитов и змей от раненого и крепись, разведка!

Взрослые растворились в джунглях.

Близость умирающего, едва дышащего Маурильо и множества осыпавшихся могил, скорое приближение сумерек не придавали мне храбрости. Я выбрался из травы и обосновался в недальних известняковых руинах. Камни за спиной и едва-едва долетавшее с юга эхо коротких пулемётных очередей, были слабым, но всё-таки утешением. Встретить людей в этих местах было весьма проблематично, а вот вампиров я тогда ещё побаивался. Потрогав за воротом крохотный серебряный крестик, подарок доньи Ромирес, я принялся за ужин, постукивая от страха зубами по краю жестянки.

В конце концов, помочь несчастному я был не в состоянии, разве что иногда появляться рядом и поправлять накинутое на него пончо. Пить он уже не просил, хотя по моему мальчишескому разумению, лучше бы при таком раскладе утолить жажду и отправиться к Святому апостолу Петру в полном довольствии. Сам я к небесным Вратам совсем не спешил, но консервное содержимое размочить захотелось. Собравшись с духом, оставив всю свою амуницию кроме ножа в новом убежище и потряхивая пустой посудиной, я быстренько двинулся по тропе, а затем сквозь чащу напрямик к ручью, протекавшему в сотне ярдов отсюда.

Но не успел я сделать и десятка торопливых шагов, как услышал позади негромкое насвистывание, кто-то выводил мелодию «бесамо». Первая глупейшая и такая желанная мысль – санитары! Просто некому было кроме них на заходе дня находиться в этой глуши. Святые заступники! Как я обрадовался, что помощь прибыла так быстро, что я здесь уже не один! И, рванув на свист, с радостной улыбкой я выскочил на тропу, где чуть не столкнулся лоб в лоб с капитаном Шимански! Неожиданность оказалась обоюдной и мы в оцепенении застыли на месте.

– Ты что тут делаешь? – Отпетый в гарнизонной церкви и враз воскресший капитан ел меня глазами и вдруг стал судорожно шарить пальцами по поясу. Я не стал ждать, что за сюрприз он мне готовит. Вампир стоял передо мной или нет, я уже не думал, а просто заорал и галопом, пригнув голову, понёсся к своим развалинам. Треск первого выстрела прозвучал оглушительно и бесполезно. Выронив нож, я отпрыгнул в сторону и прибавил скорости. Сердце бешено колотилось, пули визжали то справа, то слева. Но я не понимал, что Шимански целится на бегу и только поэтому промахивается.

Испуганным зверёнышем я взлетел на спасительную стенку и кубарем закатился под неё, мгновенно ухватив свой автомат за компенсатор и подтянув к себе. Появившийся в проёме силуэт капитана я встретил во всеоружии и смело разрядил бы в него всю обойму, но… мой АК молчал! В спешке я забыл снять его с предохранителя и за это горько поплатился – последнюю пулю под бой моего автомата Шимански всадил мне в плечо и лишь потом мешком свалился вниз.

Поцеловав ставший бесполезным автомат, я забросил его в кусты и, прислонившись к камням, разрыдался. Пить больше не хотелось. Первое моё ранение оказалось лёгким, но, останавливая кровь, я весь перепачкался. Надо было ещё что-то делать с убитым. И потом каким-то образом заставить себя добраться до бедняги Маурильо.

Стемнело. Слёз я остановить не мог, но в себя постепенно начал приходить. Стерев испарину со лба и выпрямившись, я навис над поверженным неприятелем. Чёрт возьми! Да неужели мы не разошлись бы по-человечески на этой дорожке? Свидетеля решил убрать? Вот и лежи себе ещё тёпленький, но уже никакой. Сам-то что тут забыл?