Олег Раенов - Легенда Ведархион

Наступал новый рассвет и новое утро. Рождался новый день, который должен стать светлым, чистым и бесконечно радостным.

Победители встречали его неистовым криком. И громогласный крик победы, отражаясь от скал, усиливался, сотрясая миры, пронзал пространство, чтобы достигнуть бесконечности и навсегда остаться в памяти грядущих эпох.

Рядом с Ярманом был его друг – рослый и сильный воин. Он был красив и статен, голубые глаза его горели огнём победы. Он сбросил с головы блестящий шлем, белокурые волосы развивались от горного ветра. Скрепленные кожей и кольчугой латы на нём, отражая солнце, ослепительно блестели. В могучей руке – огромный, сверкающий меч. Размахивая им и поднимая острым клинком в небо, он неистово и громко кричал о победе, он был похож на бога, – на бога, одержавшего свою главную и великую победу.

Остальные, кто мог стоять, окружили его и вздымали к небу своё оружие. Опираясь на меч и превозмогая боль, Ярман поднялся с земли, из последних сил выпрямился и с громким криком вонзил свой клинок в небо.

Они сражались плечом к плечу. Их оружие и латы забрызганы кровью врагов. Это был их день. Это была их победа.

Скоро от берега потянулись длинные вереницы оставшихся в живых врагов. Это были пленные. Тяжело шагая, угрюмо шли они, сопровождаемые ликующими воинами-победителями.

Обезоруженные и поверженные, сейчас они вызывали не страх и ненависть, а жалость и сочувствие. Черные спутанные волосы, широкие скуластые лица, грубая серая кожа и опустошенные глаза. Ярман смотрел им в след и вспоминал то злое время, когда его народу приходилось жить в постоянном страхе, в состоянии вечной войны. Ещё он думал о новой и прекрасной жизни, что ждёт впереди.

Но внезапно эти светлые мысли прервались – его друг, лучезарный воин, быстрым шагом подошёл к веренице пленников и выхватил одного из них. Он резко толкнул того в грудь и прижал упавшего ногой к земле. Стопа белокурого гиганта с силой вдавливала тело несчастного, удерживая его у земли. Затем он сделал два размашистых оборота огромным мечом и запустил его в небо.

Меч, кружась и сверкая, взлетел ввысь и, застыв на мгновение в немыслимой вышине, устремился вниз. Победитель ловко перехватил рукоять приблизившегося меча и, придав силу без того грозной мощи оружия, вонзил глубоко в грудь поверженного врага…

Удар… Кровь… Смерть…

Громкий хлопок в мозгу… Взрыв…

Яркая вспышка…

Ярман проснулся. Это был сон. Прекрасный и светлый, но с внезапным, ужасающим финалом. Лежа в кровати, он чувствовал нарастающий звук ударов сердца. Быстрее, потом ещё быстрее оно начинало свой безумный разгон. Частота и сила ударов нарастала безудержным темпом и, казалось, эта гонка в венах и рев пылающей мышцы в груди не прекратится никогда.

Рваными ударами по телу распространился стреляющий пульс, и болезненным эхом пройдя по рукам и ногам, с силой ударил в мозг. Виски едва не лопались от напряжения. В глазах забегали яркие точки; стало трудно дышать – грудь изнутри разрывалась пульсирующей, рвущейся наружу болью.

Он встал с кровати и подошёл к окну; за стеклом была глубокая ночь. Чёрное осеннее небо было чистым и безоблачным. Мерцали редкие звёзды, высокая луна светила в лицо. Юноша прислонился к холодному стеклу – вниз к подоконнику потекли струйки пота, холодные дорожки пробирались по спине и груди, сердце отказывалось успокаиваться, оно продолжало биться в неистовом ритме.

Смерть… такая близкая и внезапная. Чужая смерть и смерть врага, но такая ненужная и бессмысленная. У жертвы не было шанса, не было возможности защиты; в глазах – безумие и страх.

Он сам рубил и колол врагов насквозь. В бою он убивал бессчётное их количество. Но сейчас всё было не так.

Меч, безжалостным металлом проходя сквозь плоть и кости грудины, издал громкий визжащий звук, ударил тяжелой рукоятью, вышибая фонтан бурой крови из горла несчастного…

Юный Ярман стоял у окна и в его душе рождались эти слова. Это была его клятва. Самая горячая и самая искренняя. Клятва, данная на заре жизни самому себе: он никогда не поставит ногу на чужую грудь, он не убьёт, не обидит, не ранит. Он будет презирать любое насилие, такое бессмысленное и такое ненужное. Он искренне и с жаром отрекался от войн и битв в своём сердце – любое противостояние отныне не будет его целью.

В эти мгновения, стоя у окна, он творил новую жизнь… творил свою новую личность и новую судьбу. Он отрекался от сияющего воина, похожего на бога, он отрекался от части себя… и от какой-то неведомой пока битвы, от которой зависит всё…

Мальчик произносил эту клятву, которую слышал только он сам, а кроме него только ночь, только звёзды и эта высокая в ночном небе луна. Завтра было уже другое утро. Другая, совсем другая жизнь…

***

С той ночи прошло шесть лет, в течение которых Ярман изменился до неузнаваемости. Становясь взрослым, он день ото дня перерождался. Из яркого, искрометного юноши, рассыпающегося фейерверком многочисленных талантов, он превратился в другого человека. Он постепенно, но неуклонно утрачивал свою яркость; бросил спорт и претензии к победам, отказался принимать участие в школьных олимпиадах. Он перестал быть азартным и агрессивным – каким раньше знали его все.

Медленно, будто уходя из яркого круга света в тень, он перестал быть центром внимания в компании друзей. Они, конечно, не перестали уважать и любить его, но всё уже было не так как раньше, когда он вызывал восхищение окружающих, когда не знал поражений на боксерском ринге и неизменно брал первые места на олимпиадах по физике и математике. Когда пел и играл для друзей на гитаре, вызывая аплодисменты. Когда мог на турнике вытворять такие кульбиты, что во дворе собиралась большая толпа восхищенных зрителей.

За эти шесть лет он растратил почти всего себя. Теряя очки и баллы – один за другим…

Это разрушение, зародившееся глубоко внутри росло, не имея пути назад. Мир его души сжимался в комок, стараясь стать меньше, и разжимался лишь для того чтобы потерять и утратить навсегда ещё одну часть своего существа.

Но гибель была не только в нём: будто по чьему-то злому приказу, вдруг начал рушиться окружавший его мир. Неуклонно и стремительно уходила в пропасть великая страна. Сползая медленно в бездну и разрушаясь, колоссальная махина осыпала людей смертоносными глыбами и острыми осколками, стараясь ранить больней или убить.

Как будто специально за краткий миг до удара тысячелетий, могучий и своенравный гигант, внушающий когда-то трепет, запустил механизмы саморазрушения. Эта катастрофа мира словно вошла в резонанс с саморазрушением Ярмана, и порой ему трудно было различить: что вдруг погибло и не вернется уже никогда – часть большого и могущественного некогда мира или его собственная часть.