Элла Залужная - Моя скрипачка

– В это воскресенье я буду в консерватории. Я пианист, – произнёс он с какой-то необъяснимой горечью, – если хочешь, приезжай туда.

– Хочу. – Она икнула. – Ой, извини… Во сколько?

– Часа в три. Удобно?

– Да.

– Договорились. Буду ждать тебя у главного входа!

Громко всхрапнув, Кристина проснулась и прохрипела осипшим со сна голосом на всю квартиру:

– Кто там?! Мама, это ты?

– Ой, мне пора, – торопливо зашептала Соня, прикрывая трубку.

– Вот выучусь, выйду замуж! Я ещё всем покажу! – воинственно вещала Кристина с кухни лейтмотивом.

– Хорошо, спокойной ночи. – Засмеялся Женя.

Соня издалека увидела ЕГО. Чёрный силуэт на заснеженном белом фоне. Он, видимо, ждал её уже давно – ворот чёрного пальто поднят, руки – в карманах, плечи опущены, отчего он казался ещё более сутулым. Выдающийся нос с горбинкой забавно торчал из-под козырька чёрной шерстяной кепки.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Софья подкралась к нему со спины. Голос от волнения куда-то запропастился, и она прошептала ему на ухо: «Привет!», закрыв ему глаза своими холодными ладошками. В голове стучало: «Боже, откуда у меня столько наглости?»

Но, как ни странно, страх лишь придавал азарта. Ей хотелось рисковать, идти «вабанк», играть потому, что он её не знал. Ведь так можно было стать в его глазах кем хочешь. А не оставаться обычной школьницей, скатывающейся в двоечницы.

Он обхватил её пальцы своими – длинными, горячими, сухими, убрал от лица и обернулся.

– Ах вот значит, ты какая! София… – На раскрасневшийся от мороза тщательно выбритых щеках заплясали задорные ямочки.

Соня опустила глаза и улыбнулась. Ей не хотелось, чтобы он видел, как она покраснела. А она была уверена, что её лицо уже ярче любого флага.

– Честно говоря, я думал, что это всё шутка.

– Но ведь всё-таки пришёл? – Она игриво глянула на него из-под длинных ресниц.

– Да. Надежда умирает последней. А мне очень хотелось верить в лучшее. – Вдруг он спохватился. – Тебя ведь правда зовут София?

– Да.

– Красивое имя.

– Спасибо. – Она сделала лёгкий реверанс.

– Рад с вами познакомиться. – Он кивнул головой.

– Взаимно.

– Пойдём? – Он приоткрыл перед ней тяжёлую резную дверь.

Осторожно ступая по скользким ступеням остроносыми сапожками на каблуках, Соня зашла в консерваторию. Длинный пыльный лабиринт из лестниц привёл их в его кабинет.

– Я здесь обычно занимаюсь.

– А нам за это ничего не будет? Сегодня же выходной…

– Конечно, нет! Я могу приходить сюда в любое время. Я здесь даже ночевал. – Он осёкся. – Иногда…

Софья окинула взглядом помещение. Потрескавшиеся от времени выкрашенные в охровый цвет стены, высоченный потолок, истёртый паркет. По центру – чёрный сияющий рояль. Насыщенный запах канифоли и мела, приправленный затхлым духом старых стен проникал в лёгкие. Убаюкивал, как родной голос, даря Софье свою нежность. Так пахла её прежняя музыкальная школа. Давно. Раньше, ещё до ремонта. Так пахли пропитанные временем концертные залы и театры, прогулки по причудливым коридорам в ожидании третьего звонка. Оркестровые ямы, гримёрки, закулисье. Так пахло её детство, проведённое на театральных подмостках с бабушкой – актрисой, которую она уже почти не помнила. Вот только этот запах…

– Давай я… – Он помог ей снять кожаную куртку, размотать разноцветный шарф и обходительно сам повесил их на кривую металлическую вешалку у входа. – Сейчас я тебе сыграю. – Он прошёл к инструменту. Сев на стул, расстегнул пальто, точным лёгким движением откинул его полы назад, как фалды фрака и бережно открыл сияющую лаком крышку чёрного рояля. Застывшего посреди пустого кабинета сочной каплей глазури. Противоречащего окружающей его пустынной ветхости, ощущаемой во всём – и в изъеденных старостью оконных рамах, простирающихся до самого потолка, и в истёртом до проплешин паркете, и в почерневших от пробирающегося через щели в окнах городского смога. Бывших когда-то белыми, французских шторах.

Зависнув руками над чёрно-белыми клавишами инструмента, Женя замер на мгновение. И преобразился – сутулость исчезла, глаза горели. Напряжённый, как натянутая струна, он повёл плечами, словно ёжась от дуновений проникшего сквозь расщелины в оконных рамах несносного ветра. Ледяного, вездесущего этой зимой. Вздрогнул, качнулся над инструментом и… Пальцы вспорхнули над роялем. Музыка полилась множеством чередующихся звуков из-под его тонких длинных пальцев. Звуков чарующих, нежных, настойчивых. Всё более накатывающих, подобно морской волне. Мелодичная полифония сменилась бурными диссонансами. Нагнетающими напряжение, бередящими чувства. Грохочущими, требующими как истосковавшийся человек внимания и любви. Через некоторое время буря стихла, сойдя на нет. Разливаясь бесконечной водной гладью. Примеряющий аккорд, и он остановился.

– Что это? – взволнованно спросила Соня.

– Импровизация. – Женя встал из-за рояля и подошёл к ней. Щёки – покрыты лихорадочным румянцем, глаза – блестят. – Теперь ты знаешь, где я провожу большую часть своего времени.

От его близости Софья густо покраснела в тон слишком свободному, неловко сидящему на ней красному платью. Позаимствованному у матери без её ведома. Глубокому декольте особо нечего было демонстрировать, и оно разочарованно оттопыривалось, подчёркивая длинную худую шею и изящную линию ключиц.

– Ты здесь учишься? – спросила Соня, отводя глаза.

– Да. Я заканчиваю консерваторию в этом году. – Он подошёл ещё ближе. Совсем вплотную. – И откуда у тебя мой номер?

– Секрет. – Соня нервно рассмеялась.

– Ты говорила, что мы где-то встречались… По-моему я и вправду тебя где-то видел… – Он провёл рукой по её длинным пушистым волосам и начал накручивать на указательный палец прядь волос, медленно притягивая её к себе. Соня испугалась: «Куда ещё ближе?» Ей и так казалось, что она слышит его порывистое дыхание, чувствуя его влажность на своей коже. Почувствовав её испуг, он опустил руку, словно случайно коснувшись её плеча. Лёгкая дрожь спустилась по её предплечьям.

Вдруг, взвизгнув, дверь кабинета резко отворилась.

– Женька?! Привет! – В дверном проёме показался плотный молодой человек с саксофоном. – Будем сегодня репетировать?

Женя отскочил от Софьи в сторону, как ошпаренный.

– Ой, да ты с дамой?! – Парень с саксофоном многозначительно улыбнулся, неуклюже торча из-за двери.

– Я сейчас занят, – сухо ответил ему Евгений, подойдя вплотную к непрошенному гостю, и перегораживая тем самым вход в кабинет.

– А где…

– Не важно. Я к тебе потом зайду. – Женя начал закрывать перед его носом дверь.