Евгений Горбатенков - Театральный проспект, 17/6

Пока ещё далече дно!

Игроки кланяются и покорно возвращаются в зал. Платон остаётся на месте: он хочет окликнуть брата, но Лиза хватает его за руку и отводит в сторону.

Я освободил руку и взглянул на незнакомку, которая тут же избавилась от белоснежной маски. В отличие от остальных актёров, которых подобрал мой братец, эта показалась мне вполне естественной: старомодное платье сидело на ней элегантно, карие глаза выражали искренний интерес, а движения были живыми, хотя и слишком резкими.

– Ты не один из персонажей! – воскликнула незнакомка слегка грубоватым, но всё же приятным голосом.

– Разумеется, что нет, милая! Я тот, ради кого этих клоунов собрали вместе…

– Ты читал программку?!

– Что, прости?

– Старик дал мне программку с содержанием пьесы, но я оставила её в буфете, прочитав только часть! А что ты сделал со своей?!

– Хм, оставил возле кассы, – признался я, отступая перед неожиданным напором.

– Чёрт! Казарин уже вызвал тебя на дуэль?

– Кто? «Туалетный утёнок»? Ну да, он что-то пробормотал о пистолетах и каком-то мосте…

– Сейчас же извинись перед ним! – приказала незнакомка и во второй раз схватила моё запястье.

– Сегодня в сумасшедшем доме день открытых дверей?! – возмутился я и вырвал руку. – Я не стану перед ним извиняться! Да и кто ты вообще такая?!

– Елизавета Павлова – твой партнёр по пьесе.

– Ах да, я видел твоё имя на афише… А рядом было ещё одно: Пётр Курагин, кажется…

– Фёдор! Его звали Фёдор! – поправила незнакомка и невольно вздрогнула. – Казарин убил его на дуэли с десяток кругов тому назад!

– Конечно, милая, как скажешь, – снисходительно улыбнулся я и отступил ещё на шаг назад. – Пожалуй, я оставлю тебя наедине со слезами и схожу за психиатром: на вашем кружке он заработает целое состояние!

– Ты ещё не понял, что всё вокруг настоящее?! Думаешь, до сих пор стоишь на сцене Театрального проспекта?! Оглянись: разве эти стены похожи на декорации?! Это не розыгрыш, а целый мир! Он живёт по своим правилам и проглотит тебя, если не подчинишься!

– Я не собираюсь перечить, милая, но и участвовать не стану. Сейчас я вернусь к машине, выброшу тряпьё, на которое вы променяли мой пиджак, а потом сменю номер телефона и обо всём забуду.

– Постой! Выслушай меня…

Я ускользнул от неугомонной девицы и нарочно наступил на её маску. Узкий коридор вывел меня прямиком к огромному танцевальному залу. Должно быть, я очутился в картинной галерее в самом центре старого города. Три десятка пар в пыльных винтажных нарядах неумело кружили под потуги фальшивого оркестра. Похоже, брат решил втянуть меня в один из благотворительных вечеров, которые я презирал всем сердцем. Не желая задерживаться ни на мгновение, я торопливо скользнул к следующей двери и пересчитал мраморные ступеньки. У выхода ко мне привязался ещё один «поэт»: он предложил карету, но я отправил его к чёрту. Однако спустя мгновение по указанному адресу едва не отправился я сам: на улицу опустилась ночь; старый угол на Театральном проспекте сменился широкой каменной улицей со старомодными фонарями; полуразрушенные дома превратились в свежие особняки с богатой лепкой – если всё это было всего лишь игрой, у неё был просто огромный бюджет.

Я попятился назад и наткнулся на того самого швейцара. Он помог мне преодолеть последнюю ступеньку и свистом окликнул кучера. Изящная карета распахнула дверцу – я захлопнул её и обошёл лошадей кругом. Протерев глаза, я во второй раз взглянул на улицу, но так и не нашёл признаков цивилизации. Голова шла кругом. Хотелось пить. Точно! Я ведь сделал пару глотков в буфете! Судя по всему, старик подмешал что-то в воду – я либо спал, либо блуждал по сцене в бреду! Я закрыл глаза и надавил на веки, но видение не исчезло. Тогда я повторил жест и увидел перед собой Лизу.

– Убедительный розыгрыш, правда?

– Да уж, более чем, – растерянно признался я.

– Теперь ты готов слушать? – спросила Лиза и продолжила, воспользовавшись моим замешательством: – Для меня всё началось с сообщений: телефон, почтовый ящик, письма и даже телеграммы – всюду был один и тот же адрес. Поначалу я не обращала внимания, но, когда его нацарапали прямо на машине, не выдержала и нашла проклятый особняк. Затем был старик, который знал обо мне всё, и программка с моим именем на главной странице…

– Пустой зал, сцена и пятно, – закончил я.

– Да, так я и оказалась здесь.

– Но где это – «здесь»?

– Старый город, ранняя осень… Не знаю точно, какой сейчас год, но это и не важно; важно, что мы привязаны к этому месту и не можем выбраться за его пределы. Понимаешь, весь остров – это огромная сцена для пьесы, а все его обитатели – её персонажи; они говорят в стихах, а прозу принимают за невнятное бормотание, так что длинные предложения придётся рифмовать… Но не жди, что кто-нибудь отклонится от своей роли и ответит на любые вопросы: здесь вообще не любят говорить о датах, именах и событиях, которые не связаны с жизнью острова… Как объяснить… Теперь ты князь из благородного рода, а я балерина в ожидании премьеры. Чтобы возвратиться домой, мы должны отыграть четыре действия так, как задумывал автор, иначе круги будут повторяться снова и снова…

– Погоди, я потерял нить, если она вообще была, – перебил я и скрестил руки на груди. – Хочешь сказать, что мы застряли в «Дне сурка», но только в паре?

– Вроде того, но с небольшой поправкой: умрёшь от пули Казарина – и уже не воскреснешь.

– Как-то жестковато, не находишь?.. И что, по-твоему, я должен поверить в этот бред?

– А у тебя есть другое объяснение? – спросила Лиза, насмешливо передразнивая мою позу.

– Сон, наркотики, машина времени, правительственный заговор, зелёные человечки, симуляция – всё что угодно прозвучит логичнее! – заявил я и спрятал ладони за спиной.

– Фёдор говорил так же, но я отнесла десяток букетов к мосту, проживая одни и те же дни до твоего появления.

Лиза говорила со всей серьёзностью. Поначалу мне хотелось улыбаться, но с каждым её словом желание становилось всё слабее. Если она и в самом деле была актрисой, то её таланту оставалось только позавидовать.

– Чёрт с ним, предположим, что я сошёл с ума и поверил тебе – как нам закончить первое действие: убить этого, как его, Казарина?

– Я не уверена.

– Но ты ведь читала программку?

– Меня интересовала только линия балерины.

– И чем она заканчивается?

– Триумфом и аплодисментами, – ответила Лиза, слегка задумавшись.

Я просто кивнул и снова надавил на веки, на этот раз приложив столько силы, что глаза ещё долго ничего не видели. В конце концов я повернулся к лестнице и увидел парочку, решившую покинуть маскарад раньше положенного срока. Решение оказалось опрометчивым: сделав несколько шагов в сторону от особняка, в воздухе растворилась сначала дама, а затем и кавалер.