Евгений Горбатенков - Театральный проспект, 17/6

– Не пугайся: некоторые персонажи существуют только в рамках конкретной сцены, – с показным безразличием пояснила Лиза.

– Сон… кошмарный сон… – пробормотал я и тут же наткнулся на щипок. – Эй, что ты делаешь?!

– Помогаю тебе проснуться.

– Как-то не слишком хорошо выходит.

– Можешь зажать руку в тиски – выйдет не лучше.

Я незаметно повторил жест следом за Лизой, но так и не добился желаемого: кожа покраснела, но особняк остался на прежнем месте.

– Как тебя зовут?

– Платон Арбенин.

– Отлично, с таким именем ты быстро здесь освоишься.

– Да, жаль, что я не попал сюда в детстве, когда меня называли как угодно, только не по имени.

Лиза улыбнулась и бросила короткий взгляд через плечо. Заприметив в дверях одного из персонажей, она укрылась за каретой и нахмурилась. Я не стал повторять движение и сообщил, когда проход освободился.

– Проклятый старик! – прошипела Лиза и едва слышно выругалась. – Даже новое лицо не сделало его менее назойливым!

– Новое лицо?

– После твоего появления у некоторых персонажей поменялись лица – теперь они похожи на твоих друзей и близких, так что мне придётся знакомиться с ними заново. Составишь компанию?

– Пожалуй, мне стоит оглядеться по сторонам: может, где-нибудь завалялся ещё один граф, которого можно оскорбить и вызвать на дуэль; лишняя дырка в голове мне точно не помешает.

– Хорошо, кучер знает дорогу к твоему дому. Я остановилась в гостях у Шишкиных – найдёшь меня, когда соберёшься с мыслями.

Лиза кивнула на прощание и вернулась в особняк. Увидев, как очередной гость растворился в воздухе, я снова ущипнул себя за шею и отвесил пару сочных пощёчин. Хлопок привлёк внимание кучера: старик, который всё это время безучастно держал поводья, спрыгнул на землю и учтиво поклонился. Затем он подошёл к одной из лошадей и взялся за её копыто. Я повернулся к лестнице и увидел брата.

Улица перед домом Шишкиных. Платон стоит у кареты, пока кучер осматривает лошадь. Из парадной выходит Андрей. Он выглядит взволнованным и нервно перебирает костяшки пальцев.

Андрей

Ах, вот ты где – искал повсюду…

Казарин всем уж растрепал,

Что приготовил одну пулю,

Где твоё имя написал!

Подумать только, я мошенник…

А даже если так, и что?!

Всегда найдётся нужный ценник,

Чтоб чёрта бросить на плечо!

Но ты, приятель, скажем прямо,

Напрасно плюнул в толстяка:

Хоть съел и выпил он не мало,

Но всё ж тверда его рука.

Вернись-ка в зал и пистолеты

На шпаги заменить изволь,

Коли остры твои куплеты,

Коль дуэлянта принял роль!

(Повторяет примечательный жест.)

Платон

Твои чёртовы пальцы, братец! Ты надел идиотский костюм, заучил слова, но забыл избавиться от старой привычки! Ну, хватит, я оценил масштаб трагедии! Объясни наконец, что происходит! Какие-то богачи купили целую улицу и устроили представление? А что с гостями, как они исчезают? И где ты нашёл эту девицу? Ха-ха, она так хорошо играет, что я едва не купился!

Андрей

Всё так же пьян?! Скажи яснее!

Платон

Куда яснее, чёрт возьми?!

Андрей

Язык твой сразу стал острее!

Платон

Довольно этой ерунды!

Андрей

Но я понять, увы, не в силе,

Что бормотал ты тут и там.

Платон

Увлёкся ролью в этом мире?!

Отлично – напросился сам!

Платон делает шаг вперёд и внимательно ощупывает голову Андрея, пытаясь отыскать что-то в его ушах. Затем он смотрит на карету и стены особняка, улыбается и скрещивает руки на груди.

Начнём, пожалуй, по две строчки:

Сумеешь с рифмою успеть?!

Андрей

Хмельные, вижу, ангелочки

Всё не дают тебе грустнеть!

Платон

Там лес и дол видений полны,

А брег песчаный и пустой…

Андрей

Ты сколько выпил, мне напомни?

Тебе давно пора домой!

Платон

Две слишком просто – по четыре,

Ты расскажи мне вот о чём:

Кто правит в этом дивном мире,

И всё ль идёт своим чредом?

Андрей

Наш государь – всему опора,

Задумал всех в котле сварить.

Ему война дороже дома,

Но как такого не любить?!

Платон

Жена здорова? Дети сыты?

Андрей

Я холостяк, а ты вдовец.

Платон

И общим горем мы убиты?

Андрей

Садись в карету наконец!

Андрей пытается усадить брата. Платон злится и в гневе отпускает ему пощёчину. Не желая угомониться, он отпускает ещё одну. Андрей не отвечает на оскорбления и безмолвно уходит прочь.

Платон

Какая неженка, взгляните:

Обиделся и тут же прочь!

В карету сесть вы мне велите?!

Не жаль на то истратить ночь!

Берись за дело, друг-извозчик,

Вези к ближайшему мосту,

И мы узнаем, сколько точек

Решили их принять игру!

Я уселся в карету и продолжил убеждать разум в собственной правоте, хотя находить новые аргументы становилось всё сложнее. Прильнув к окну, я сосредоточился и принялся за изучение окрестностей. Бесконечно ровная цепочка чугунных фонарей сливалась в одну тонкую нить. Острые жёлтые иглы падали на землю и освещали фасады небогатых домов, тесно прижавшихся друг к другу, и пышных дворцов за резными изгородями. Иногда я видел другие кареты, случайных прохожих в «пижонских» костюмах и свет в прямоугольных окнах – всё вокруг выглядело каким-то сказочным, но всё же живым. Я приказал кучеру сменить дорогу, но посреди узких улочек так и не нашёл привычных пейзажей: машины исчезли, все прилавки разом стали антикварными, пёстрые вывески, знаки, светофоры – всё исчезло. Я остановил карету и выпрыгнул на улицу, желая ощупать очередной каменный дом. Едва пальцы прикоснулись к окну, как за ним загорелся светильник и мелькнула голова испуганной старухи в чепчике. Чуть поодаль я отыскал недостроенный особняк, но ни кранов, ни бетономешалок рядом не оказалось. И только недовольная собака облаяла меня, приказывая вернуться в карету.

Вскоре лошади добрались до центрального моста. У самой границы карета остановилась. Я окликнул кучера, но старик не обронил ни слова даже после того, как я отыскал подходящую рифму. Я с облегчением ударил в ладоши и подбежал к арочной переправе с такой радостью, словно она была отлита не из чугуна, а из чистого золота. Скользнув мимо фонарного торшера, я сделал первый шаг и заглянул вдаль: над другой стороной повис густой туман. Я пошёл дальше и забрался в самую гущу, но вскоре глаза наткнулись на ту самую карету и того самого кучера. Я растерянно огляделся вокруг и взялся за перила. Широкими шагами я снова пошёл навстречу туману, но результат остался прежним: проклятый остров отразился в невидимом зеркале. Я выругался, поднял с земли камень и запустил его прямо во мглу – спустя мгновение он возвратился обратно и пролетел над головой. Я прыгнул в карету и отправился ко второму, а затем и к третьему мосту. Потерпев неудачу, я опустился на землю и рассмеялся.