Кристи Зейн - Забытые боги

Аккуратно заправленная кровать стояла в углу, справа от двери, и даже под ней виднелись книги. У Йолдера был очаг встроенный в стену, нам бы такой. Слева, в тусклом свете догорающей свечи находился внушительных размеров круглый стол и три стула. Около десятка открытых книг лежали на столе, говоря о том, что он читал перед тем, как осознанно отправиться на смерть. Просиженный стул с обшарпанной спинкой одиноко смотрел на меня, словно умоляя присесть. Как только подошла ближе, взгляд сразу упал на письмо, написанное Йолдером.

Диина, дочка.

Если ты читаешь это, значит меня уже нет в живых. Знай, я осознанно пошёл на этот шаг. Род заждался меня. Моё время пришло, судьба зовёт. Послушай меня внимательно. Прошу, не печалься, всё пройдет. Двигайся по жизни бодрее и увидь свою дорогу, что ведёт тебя в будущее. Поверь, счастье всегда у твоего порога. Не плачь, не сожалей ни о чём. Не горюй по мне. Смейся громче. Чувствуй своё сердце вдоль и поперек. Ты сумеешь найти то, о чем мечтала, ты лишь пойми, о чём кричит твоя душа.

Любящий тебя всем сердцем Йолдер.

Мечта, как искорка рождается в душе, такая маленькая, неприметная вначале. Проходит время и осознаешь, как она уже пускает корни, немного подрастая. Растет, растет, и наполняет каждый уголок души. Вдруг понимаешь, как хочешь следовать за ней, как шепчет, что ты должен жить и идти вперед, за ней, только лишь за ней. Не слушать людей, забыть про всё, отдаться мечте и она отдастся тебе. Мечта. Зачем он говорит о ней?

Сидя в этом небольшом, уютном и слегка обветшалом доме, одна, держа в руках письмо, я… плакала. Плакала не навзрыд, не винила никого, не жаловалась, нет. Тихо, очень тихо, будто скрывала свои слёзы, боялась, стеснялась того, что кто-то увидит их, увидит мою боль. Я сидела и молча вытирала солёные капли, которые предательски катились из глаз по запачканным щекам. Вчитываясь вновь и вновь в его прощальное письмо, и попыталась на миг заставить себя улыбнуться, но поняла сквозь какую нестерпимую боль я натягиваю эту улыбку.

Судьба. Куда она может звать? К чему-то хорошему? К смерти? К рождению? Судьба не бывает простой, каждый миг накладывает шрамы. Порой мы открываем всё с чистого листа, стараемся забыть, начать сначала и чувствуем, как тонем в собственной безысходности. Поток судьбы бросает в разные стороны, а мы, как птицы летим за ней, не успевая распахнуть почти сломанные крылья.

Я видела, как полумертвые встают, а сильные страдают от бессилия. Судьба пронзает душу ядовитой сталью, заставляя кричать, показывать миру боль, свою печаль. Время – пыль, прошлое тает в тумане, мы говорим себе «Всё будет хорошо» и умираем от собственного самообмана. О какой судьбе ты говоришь, старик? Ты улетел за ней, оторвав свои крылья.

Я сидела неподвижно, чувствуя, как начинают болеть плечи, словно кто-то беспощадно кладёт на них груду камней. Тяжесть распространялась по всему телу, не давая возможности пошевелиться. Слёзы высохли окончательно, оставив липкий след, сковывающий лицо. Ещё минута и свеча потухнет, погружая меня в кромешную тьму, но подниматься совсем не хотелось. С чего-то вдруг разволновалась, подумав о темноте, даже холодок по спине пробежал. Откуда такие страхи?

– Это ещё что такое? – собрала волю в кулак, встала, чтобы поменять свечу, а рядом с ней из под книги выбивался другой листок бумаги, на котором было написано моё имя. – Если это второе прощальное письмо, точно сойду с ума, – схватила бумагу затёкшими руками, и трясла ею в воздухе, крича обиженно на Йолдера.

Мой дорогой друг, Дескар,

Я прошу отдать после моей смерти мой дом, мои работы, мои книги Диине Агалон. Всё моё, да будет её.

Йолдер Луперин

– Что?! – мой визг эхом раскатился по дому. – Всё отдать мне? Не думаю, что глава поселения, Дескар Главата, отдаст хоть что-нибудь. И с каких пор они друзья? И Гаден расстроился. Я чего-то не знаю? – мысли проносились так быстро в голове, как стрелы выпущенные из лука. Тщетно пыталась воспроизвести в памяти моменты жизни Йолдера, по крайней мере которые видела, но так и не вспомнила дружбы между ними. Хорошо, допустим глава отдаст мне имущество старика. А что с ним делать дальше? Времени на чтение, уборку, уход за этими вековыми памятниками, сделанными из бумаги, нет. У меня ни на что времени нет. – Во что ты впутываешь меня, старик? – оперевшись руками о стол, закрыв глаза, постаралась воссоздать картину своего будущего или хотя бы составить план. – Отец с ума сойдет. Мало того, что замуж не хочу, так ещё и книги, а он знает, как захочу их читать. Запретит. Я упорная, добьюсь разрешения. Вот тогда он окончательно потеряет надежду на моё замужество. Кому нужна странная жена? Никому, – после этих слов улыбка расползлась по лиц. – Йолдер, Йолдер, устроил ты всем сюрприз, – на долю секунды и правда подумала, что разговариваю с ним, или он меня слышит.

Книг действительно несметное количество, распиханное по всем углам. Некоторые по объему и размеру были невероятно огромные, вряд ли поднимешь. Самые красивые располагались на полках, недалеко от кровати, пёстрые, разноцветные. На столе и под столом лежали совсем старые, порванные, но старик бережно ухаживал за ними, делал деревянные обложки. Сразу захотелось прочитать все. Прямо сейчас. Поскольку те красивые так и манили, и я с детской радостью зашагала к ним, пока не наткнулась на своё отражение в зеркале.

Наши мастера умеют делать замечательные зеркала с разнообразными рамками, но вот только ни у кого нет зеркала во весь рост. У меня к примеру маленькое, в дубовой оправе, даже у мамы в сарае стоит небольшое, где видно лишь голову и грудь. Девчонки часто любят прибегать туда, полюбоваться собой. А тут во какое здоровое, спряталось за грудой книг, которые я быстро убрала, открывая для себя нечто новое. Присмотревшись, заметила, как оно помутнело, и по краям покрылось чем-то чёрным, а вот рамка была не простая. Золото. Это точно золото. Йолдер сам читал и рассказывал об этом. Откуда здесь золото? Его два века как нет.

Вопросов возникало всё больше и больше, ответов не узнать. Вглядываясь в то, что никто никогда не видел, совсем не замечала себя в отражении, а когда пригляделась, ужаснулась. Диина Агалон стала похожа на скелет рыбешки. Я и раньше походила на мать по части худобы, но сейчас переплюнула даже её. Главной напастью были волосы, от влаги превратившиеся в кудрявый стог сена.

Отец наградил меня своими кудрями, вот у мамы не так, всегда хотела как у мамы. И вот смотрю на себя в полный рост и осознаю, какой нормальный парень возьмёт такую в жены, если я вдруг захочу замуж. Щеки впали, белая, как мука, глаза и без того узкие, сузились на нет от слёз. Грудь куда-то делась, недавно вроде была, а теперь на доску похожа. Вся в крови с головы до ног, но самое ужасное, я этого даже не замечаю.