Кристи Зейн - Забытые боги

– Спасибо, – откуда ни возьмись появилась слеза и огромной каплей полетела вниз.

– Не надо рыдать. Всё, пошли, тебе надо поспать, – постучав по спине, меня насильно повели к Куполу. Я обернулась и мысленно пообещала дому, что скоро вернусь.

Купол – это значимое место, занимающее особое положение, для поклонения Роду, где мы служим ему, благодарим, просим о помощи и любви, несмотря ни на что. Основная часть купола это большой зал, где собирается поселение раз в неделю. У каждого своё время для посещения, чтобы купол не переполнялся и всем хватало сидячих мест. Мастера соорудили превосходные удобные скамейки и украсили стены рисунками, вырезанными по дереву. Чуть поодаль от главного зала располагался алтарь, откуда почитатель зачитывал книгу Рода.

Когда уничтожители в очередной раз разрушали наши дома те, кто оставался без крова, отправлялись в купол, жили там, пока не выстраивались новые жилища. Скамьи выносили на ночь наружу, расстилали внутри на деревянном полу ткани, и все спали бок о бок.

Это было единственное место, где после случившихся бед, любой чувствовал себя в безопасности, словно стены оберегали от зла. Поэтому множество родивших женщин отправлялось в купол с новорожденными, чтобы защититься от нападок Мораны, которая никогда не появлялась в этом священном месте. Жалко, что не все семьи были такими дальновидными, многие надеялись на свои силы.

Солнечные лучи сильно обожгли моё опухшее лицо, глазам было больно, будто сотни иголок впивались в них. Только сейчас отчетливо услышала стоящий на весь зал гул и громкие разговоры людей. Как же крепко я уснула, что не проснулась ни разу от таких воплей. Дети визжали, совсем маленькие затяжно плакали, взрослые бурно обсуждали план действий. Всё смешалось в один сплошной, отвратительный шум, от которого хотелось бежать куда подальше. Громче всех орал и высказывался мой отец, ни капельки не удивилась. Потерев глаза, устало зевнула и заметила на себе пристальный взгляд мамы, вернее озлобленный и испепеляющий взгляд.

– Что? – зевая спросила я, делая невозмутимый вид.

– Отец узнает, ох и достанется же нам с тобой. Когда ты уже начнешь вести себя прилично, как подобает девушке? – и вот она зацыкала, ненавижу когда она так делает.

– Ничего не будет, отец поймёт. Я же не делаю ничего плохого. Тем более ты знаешь, почему поздно пришла. Пожалуйста, не ругайся, мне правда тяжело, – в памяти промелькнуло мёртвое тело Йолдера, и я вся сжалась.

– Всё будет хорошо, – её теплая рука погладила моё лицо, в этот раз я с чего-то ей поверила.

– Охотники собрали достаточно листьев. Девушки, собираемся, – отец любил командовать. – Диина, иди к нашему дому и жди меня там, – я засобиралась.

Повсюду слышался стук, свист, ор, особую неприязнь вызывал звук распиливания дерева. Все дружно передавали друг другу орудия, материалы, девушки суетились с ведрами воды, периодически подбегая то к одному, то к другому мужчине.

Женщины постарше вычищали территорию, отчего воздух стал непроглядным, пепел попадал в глаза, нос, рот. Приходилось постоянно откашливаться и махать тряпками, чтобы хоть как-то видеть, что делаешь. Видимо только я обращала на это внимание, все остальные как работали, так и продолжали, абсолютно не стеснённые обстоятельствами.

– Старик на уничтожителя с палкой пошёл, видимо окончательно умом тронулся, – краем уха расслышала чьи-то слова.

– Печально всё это, столько прожил, а тут решил умереть. Что не говори, хороший он был человек, – кто-то отвечал, но кто именно не разобрала.

Упоминание о Йолдере заставило мысленно вернуться к происшествию с Голосом. У нас в поселении однажды был похожий случай. Старик начал разговаривать с умершей женой, со временем стал отказываться от еды, воды и умер. Его сын после смерти отца, увидел мать в отражении воды, после чего сошёл с ума и в последствии убил себя.

Целители сказали, что у них было психологическое расстройство, передающееся по наследству. Всё нутро кричало мне, что у нас в роду такого не было, ну а вдруг с меня начнётся, и встреча с чем-то новым и неизведанным заставило сойти с ума, и я также скоро встречусь со смертью. Я задавалась вопросами: «Что, если я уже начала терять рассудок? Что, если Голос – это способ моего разума противостоять тому, что свалилось на меня за прожитые года?» Я мысленно попыталась шепотом поговорить с этим Голосом, но расплакалась от жалости к себе и стыда.

От дурных мыслей отвлекли настойчивые требования отца подать листья, оказывается он уже несколько минут не мог до меня докричаться. Я попыталась вытереть слёзы и заметила, как Гаден в упор смотрит на меня, стоя в трех метрах от места, где мы строим наш новый дом. Желудок свело судорогой. Щеки залил румянец то ли от стыда, то ли от пронзительного взгляда медовых глаз. Никак в толк не возьму, что ему надо?

– Говори честно, когда пришла в Купол? Не спала наверное, вон какие глаза опухшие и слипаются. На слова не реагируешь. В доме у Йолдера засиделась, да? – казалось отец даже не поднимал глаза за работой, как он успевает всё замечать, у него будто есть неведомая сила, позволяющая предугадывать и видеть любого насквозь. – Я не сержусь. Дескар сказал, что привёл тебя, и как ты была расстроена, – предатель, сразу представила этот разговор и недовольное лицо отца от новости о письме, но он молчал по поводу этой темы. Я бросила на него быстрый взгляд и заметила, как он тоже расстроен.

– Отец, Глава больше ничего тебе не говорил? – хотелось верить, что он разрешит и одобрит моё стремление находиться в доме старика.

– Доченька, ты уже взрослая и обязана понимать, что пора строить свою семью, родить ребёнка. У тебя должен быть муж, совместный дом, пойми, с возрастом нужно идти на компромиссы и быть полезной, как для себя так и для поселения. У тебя хорошо получается быть теплителем, помогать матери, но семья это главное. Ты – большая девочка, сделай наконец взрослый поступок, – для отца это было очень просто, а меня от такого ответа бросило в жар, но я не думала отступать.

– Во-первых, я спросила тебя не об этом. Во-вторых, если это взрослый поступок, то я не хочу взрослеть. Для кого буду полезной, для себя? Не смеши меня. Я буду полезной только мужу и поселению, живя во тьме и страхе, пока не сдохну от нападения или разрыва сердца, если не дай Род, кто-то отнимет моё дитя. Твоя польза – лишь слова. Ты правда считаешь, что все приносят пользу или просто заставляешь себя в это верить? – схватила кучу листьев и швырнула ему под ноги. – Отец, эти высказывания не имеют смысла, люди в поселении руководствуются многовековыми правилами, живут и умирают, не желая ничего менять. Поэтому мы – жалкие жертвы уничтожителей, – отец сжал молот обеими руками и со всей силы ударил по бревну, неуклюже лежащему на земле. С яростью и мощью, соответствующей его росту, начал крушить рядом наваленные доски и вообще всё, что попадалась под руку.