Ив Соколофф - Там, где водятся ведьмы. Han, sorginak dauden lekuan

– Разделяемся!

И резко свернул вправо. Оленцеро, не сбавляя скорости, повернул налево. Пышущая жаром тварь вовремя не смогла решить за кем ей гнаться и со всего размаха влетела в пруд, провалившись в илистое дно почти по колено. От воды с оглушающим шипением поднялись столбы пара и кипящей тины, на мгновение скрыв из вида демона, тщетно пытающегося освободить копыта из топи. Йон с Оленцеро обежали пруд и приостановились на противоположном берегу, пытаясь решить, что делать дальше.

Катталин пришла в себя. Ее мутило, все тело болело, она ощущала нечеловеческую усталость. Усилием воли она заставила себя не впадать обратно в такое желанное забытье и открыла глаза. Первое, что она увидела, было перекошенное от страха лицо Мари Доминги.

– Что… случилось? – непослушным языком прошептала Катталин.

Вместо ответа Мари показала рукой куда-то в сторону. Девушка с трудом повернула голову и увидела, зловеще нависшую над поляной, огненную сферу. О, она прекрасно понимала, что это такое – бабушка в свое время много рассказывала ей про Инферно, про природу демонов, про их сильные и слабые стороны, а также о способах борьбы с ними и их слугами. Катталин устало прикрыла глаза, она точно знала, что надо делать: уничтожить портал, причем немедленно, пока по проторенной дорожке не полезла новая нечисть. Собрав всю свою волю в кулак, девушка с трудом села.

– Помоги мне встать!

Мари помогла Катталин подняться, еле сдерживая слезы боли, когда наступала на поврежденную ногу.

– Идем… туда! – Катталин махнула в сторону пылающего портала.

Медленно, опираясь друг на друга и пошатываясь, женщины пересекли лужайку и остановились перед рокочущим и вихрящимся багровым огнем входом в бездну. В глубине, далеко внизу, на дне огненной шахты, среди всполохов темного пламени, появилась угольно-черная тень и начала расти, быстро приближаясь.

– Теперь уходи! Скорей! – молодая ведьма выпрямилась, оттолкнула Мари Доминги, которая, не смея прекословить, заковыляла прочь.

Катталин протянула руки в сторону бурлящей сферы и закрыла глаза, готовясь отдать магическую силу, всю, до капли. Это было делом чести – одна ведьма, пусть даже сумасшедшая, открыла дорогу адским тварям, другая обязана этот путь уничтожить, взяв на себя ответственность за Равновесие этого мира. Девушка глубоко вдохнула и, сделав несколько быстрых шагов, погрузила заполыхавшие зеленым пламенем руки в багровый огонь портала. Тяжелый и медленный, осязаемый всем телом грохот сотряс землю, и врата в Инферно взорвались мириадами искр, которые закрутились гигантской воронкой и исчезли в вышине, где стремительно, словно спасаясь от гнева богов, разбегались во все стороны рваные черные тучи. Выглянуло ослепительно прекрасное яркое солнце. И это было последнее, что запомнила Катталин, прежде чем упасть бездыханной на мягкую изумрудную траву.

Демон повернул оскаленную морду на гром взорвавшегося портала и, поняв, что путь в Инферно для него закрыт навсегда, впал в неистовство. Отчаянно захлопав крыльями, он рванулся изо всех сил и с неприятным чавкающим звуком ему наконец удалось высвободить ноги из топкого ила. Одним прыжком он вскочил на соломенную крышу стоявшего на берегу пруда амбара. Кровля запылала под его раскаленными копытами, но тварь не обратила на это никакого внимания. Демон, освещенный яркими лучами солнца, окутанный дымом и пламенем, снова издал скрежещущий вопль. Он бросал вызов этому миру, готовясь сеять хаос, разрушать и убивать, и пусть кто-нибудь попробует остановить его! И первой его добычей должны были стать мерзкие людишки, заманившие его в грязный отвратительный пруд, где он потратил впустую столько сил! Демон спрыгнул с горящего амбара и снова бросился в атаку. Йон с Оленцеро, убегая, опять разделились, но теперь это не сработало – тварь, не раздумывая, выбрала Оленцеро и теперь стремительно настигала уставшего человека. Заметив это, Йон развернулся и бросился на помощь. И в этот момент откуда-то сбоку с громким лаем выскочил Пинчо, и бросился прямо под ноги атакующего монстра. Демон споткнулся и с грохотом рухнул вперед, чудом не достав Оленцеро ятаганом, с лязгом вонзившимся в землю. Дымные крылья распластались в стороны, обнажив узкое незащищенное место на спине, на стыке огненной брони. И Йон, который оказался как раз позади чудовища, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, вскочил на широкую раскаленную спину, не обращая внимания на затлевшую одежду и плавящиеся подошвы и, широко размахнувшись, всадил острый железный наконечник черной трости в обнаженную плоть демона. Трость запылала зеленым огнем, тварь заверещала, корчась на земле и пытаясь достать источник жуткой боли. Йон, уже не помнящий себя от жара, в горящей одежде отлетел в сторону, отброшенный ударом когтистой лапы и упал в прохладный пруд, к счастью, на мелководье, где и остался лежать, жадно ловя воздух широко раскрытым ртом. Оленцеро, улучив момент, выхватил из-под агонизирующего чудовища раненого пса и отбежал на несколько шагов, настороженно наблюдая за происходящим. Зеленое пламя из резной палки, воткнутой в спину агонизирующего демона, растекалось по всему его гигантскому телу, стремительно пожирая огненную плоть. Это продолжалось несколько секунд, затем яркая вспышка озарила окрестности, и наступила тишина. На месте умирающего демона осталось лишь пятно выжженной травы. Трость исчезла вместе с тварью.

Оленцеро бережно положил в тень израненного и обожженного, слабо скулящего пса, и помог Йону выбраться из пруда. Позади догорал амбар. С лазурного неба лились потоки солнечного света. Чуть поодаль над неподвижным телом Катталин склонилась Мари Доминги, по щекам ее текли слезы. Увидев это, Йон сорвался с места, побежал, хромая на обе ноги, споткнулся, упал рядом. Ничего не видя, он схватил холодную неподвижную руку, опаленную до черноты, прижался к ней пылающим лбом и закричал. В этом крике не было ничего человеческого, в нем слышались голоса древних, неведомых простым смертным сил, которые множились, переплетаясь, удваивая, утраивая, удесятеряя свою мощь, внезапно разбуженные магическим призывом. Но Йон ничего этого не осознавал, он понимал лишь, что без Катталин жить не будет, что если это конец, то конец всему. Йон замолчал. Пальцы, сжимавшие безжизненную руку девушки, конвульсивно дернулись и разжались. Он стремительно проваливался в черную бездну небытия.

Слезы застилали глаза Оленцеро. Он не мог поверить, что все вот так закончилось, казалось, сердце вот-вот не выдержит и разорвется от боли. Кто-то решительно похлопал его по плечу. Перед ним стояла Мари Доминги, доброе лицо ее было сосредоточено, слезы высохли. Она показала на свою вывихнутую лодыжку, выставив больную ногу чуть вперед. Мгновенно все поняв, Оленцеро опустился на колени и одним точным резким движением вправил жене ногу. Та пару раз притопнула, сморщилась от боли, но одобрительно кивнула. Затем указала на бездыханные тела и мотнула подбородком в сторону усадьбы. Вдвоем они бережно перенесли молодых людей в дом, где Мари сноровисто отмыла их от грязи и копоти, смазала раны какой-то мазью из пахучей жестяной баночки и аккуратно перевязала. У Катталин была почти полностью сожжена кожа на обеих руках до локтей, выглядело это жутко, но Мари Доминги твердо верила в целебную силу бальзама, приготовленного по древнему магическому рецепту одним весьма сведущим в зельях и травах колдуном, и хранившегося у нее много лет специально для тяжелых случаев. В смысле повреждений, с Йоном все было попроще: сильные ожоги и ссадины были по всему телу, но и только, ничего по-настоящему серьезного. Однако молодые люди всё также не дышали, сердца их не бились, тела были прохладными, но гибкими и податливыми, никаких изменений не происходило. Была ли это кома, или все-таки смерть, Мари не знала. Возможно, огромные потоки магической энергии, пройдя сквозь тела, навсегда оставили их в таком неизменном состоянии. Но пока она не получила прямых доказательств гибели молодых людей, ни одна живая душа не могла посягнуть на покой ее подопечных.